Общественные настроения в Палестине к началу евангельских времен

Синедрион и наиболее влиятельные религиозные партии – саддукеи и фарисеи

Внутренними делами Иудеи управлял Синедрион (греч. συνέδριον, «собрание», дословно «совместное заседание»; евр. «Санхедрин»). Этот совет состоял из семидесяти старейшин и священников, и во главе стоял первосвященник^[18]. Синедрион имел широкие полномочия и регулировал религиозные и гражданские дела, имел свою стражу. Большинство мест в Синедрионе принадлежало партии саддукеев. Это были аристократы из священнических родов, богатые и влиятельные.

Саддукеи постоянно взаимодействовали с римской властью и были очень лояльно настроены по отношению к римлянам. Свою главную цель они видели в формальном сохранении иудейских устоев и закреплении своего привилегированного положения при римской власти. В той или иной мере они разделяли эллинистический образ жизни и были либералами по убеждениям. Признавая вероучительный авторитет только за Пятикнижием Моисеевым, саддукеи отрицали воскресение, существование ангелов и бестелесной души. Они настолько сблизились по своим взглядам с современными им греческими и римскими мыслителями, что стали фактически материалистами, своего рода «эпикурейцами».

Все это приводило к тому, что саддукеи не имели достаточного авторитета в народе; гораздо более близка к простым людям была другая партия – партия фарисеев, также имевшая места в Синедрионе. Во многих отношениях они представляли собой противоположность саддукеям – многие из фарисеев не занимали никаких общественных постов и могли иметь очень скромную профессию (к примеру, ремесленника), однако народ считал именно их авторитетами в вопросах религиозной жизни.

Фарисеи верили в воскресение мертвых и будущую жизнь, существование ангелов и потустороннего мира. Кроме всех священных книг Писания, фарисеи признавали религиозно значимыми позднейшие иудейские произведения (книги Еноха, книгу Юбилеев и пр.) и большое значение придавали устному преданию – так называемым «преданиям старцев»^[19]. По своим убеждениям они являлись консерваторами; несомненно положительным качеством фарисеев было уважение к Закону и искреннее стремление исполнить все без исключения заповеди. Однако это религиозное рвение иногда сосредотачивалось только на максимально полном соблюдении многочисленных обрядов и внешних ритуалов. По свидетельству Иосифа Флавия, фарисеи отличались честолюбием и чрезвычайно дорожили своим статусом учителей и духовных руководителей народа.

Политические группировки – зелоты и иродиане

Приверженность фарисеев традиционным иудейским ценностям и неприязненное дистанцирование от римской власти никогда не выражались в попытках насильственно свергнуть эту власть. Стремление осуществить политический переворот было свойственно иудейским националистам – «зелотам» (от греч. ζηλωτής, «дзелотэс/зилотис» – «ревнитель»). Зелоты были готовы добиваться освобождения от власти ненавистных римлян, не останавливаясь ни перед какими средствами – заговорами, мятежами, убийствами.

Латинским их названием было «сикарии», т. е. «кинжальщики» (от лат. sica – кинжал). «Единственным руководителем и владыкою своим они считают Господа Бога. Идти на смерть они считают за ничто, равно как презирают смерть друзей и родственников, лишь бы не признавать над собою главенства человека»^[20]. Противоположность зелотам составляли иродиане – сторонники династии Иродов, доброжелательно настроенные по отношению к Риму.

В приведенной таблице показаны основные партии иудеев на момент конца I в. до Р.Х.^[21]

Недовольство иудеев политическим подчинением страны Риму и напряженное ожидание избавления

Отметим, что довольных сложившимся в Палестине положением было крайне мало – большинство населения очень болезненно переживало установившееся римское владычество. Богоизбранный народ оказался в подчинении у идолопоклонников-язычников. Эту зависимость невозможно было не ощутить – в первую очередь, из-за необходимости уплаты налогов. На эту службу римляне нанимали иудеев; традиционное славянское название таких сборщиков налогов, употребляемое в Синодальном переводе Нового Завета – «мытари». Римляне давали им право взимать больше фиксированной суммы налога, и таким образом мытари нередко обогащались за счет своего народа. Иудеи считали всех мытарей вымогателями и грешниками; состоявшие на службе у римских оккупантов, в глазах людей они являлись предателями своей родины. К мытарям, оскверненным постоянным общением с язычниками-римлянами, относились с презрением и ненавистью, им часто не позволяли входить в Храм или синагоги.

Таким образом, в Палестине к концу I века до Р.Х. сложилась достаточно непростая ситуация. Народ надеялся на перемены. Национальная независимость была потеряна; идумеянин Ирод стал родоначальником новой династии, но она воспринималась иудеями как чужеземная. По мнению христианских толкователей, именно в это время «скипетр» окончательно отошел от колена Иуды (ср. Быт 49: 10), – это должно было знаменовать наступление обетованного Богом времени пришествия истинного Царя.

Влияние греко-римского мира на реалии жизни Палестины; языковая ситуация

Став частью Римской империи, Палестина стала испытывать еще более сильное влияние Греции и Рима, чем раньше. Это проявлялось на разных уровнях: так, в Палестине, кроме еврейского языка, которым хорошо владели книжники и раввины (учителя Закона), и разговорного арамейского, широкое распространение получил греческий язык – международный язык того времени^[22]. На латинском языке велась официальная документация; некоторые латинские слова прочно вошли в повседневный обиход: «центурион», «трибун», «легион», «претория» и пр.^[23] Отметим, что все книги Нового Завета написаны на греческом языке, понятном большинству людей, при этом вполне вероятно существование еврейского/арамейского оригинала^[24]. В полном соответствии с исторической ситуацией, в Новом Завете также упоминаются иностранные монеты, получившие хождение на территории Палестины – греческие («драхма», «мина», «лепта») и римские («динарий», «ассарий» / «асс», «кодрант»). На этих монетах всегда изображались боги или же правители – «сыны богов».

Духовные искания греков и римлян

Взаимодействие Палестины и других стран развивалось и в обратном направлении – люди из языческих народов познакомились с иудейской религией. Следствием этого стало явление «прозелитизма» – переход бывших язычников в иудейскую веру. Единобожие и четкие нравственные заповеди Закона были привлекательны для «духовно ищущих» людей из языческих народов. Нужно сказать, что греческая и римская культуры, давшие человечеству множество величайших произведений литературы и искусства, на рубеже I в. до Р.Х. – I в. по Р.Х. прошли зенит своего расцвета и переживали своего рода духовный упадок. С превращением Рима из небольшого сплоченного государства-республики в огромную многонациональную империю произошли немалые перемены. С 27 г. до Р.X. изменилась форма правления – после кровопролитных гражданских войн фактически единоличным правителем Римского государства стал Октавиан Август (правил с 27 г. до Р.Х. по 14 г. по Р.Х.).

Хотя все прежние учреждения и должности сохранялись – Август искусно и тонко соблюдал видимость республики, – в Риме установилась диктатура. Многие римляне считали это не столь дорогой платой за мир и спокойствие, воцарившееся в империи под властью Августа. Однако, как следствие установления нового режима, было потеряно ощущение коллективной ответственности за свое государство и единого национального духа. То же самое можно сказать и о Греции – там еще раньше, со времени объединения Греции македонским правителем Филиппом (отцом Александра Македонского), была утрачена прежняя самостоятельность и самодостаточность полисов (городов-государств). Для античного человека было очень дорого чувствовать себя частью родного города или государства и отождествлять себя с ним; литература и искусство во многом отражали гражданские идеалы. С потерей общественных идеалов в культуре все более ярко развивались индивидуалистические черты.

Стекавшиеся из восточных стран огромные богатства и предметы роскоши развратили римское общество. Традиционные римские добродетели – «благочестие, верность, серьезность, честность» – во многом ушли в прошлое. Поэты молодого поколения не имели практически никаких идеалов и нравственных ориентиров, они подобно Катуллу воспевали разгул, наслаждения и удовольствия или подобно раннему Овидию видели смысл жизни в любовных похождениях. Другие, как Вергилий и Гораций, призывали к уединенной жизни в гармонии с природой, к покорности судьбе. В литературе все более сильно начинает звучать страх смерти, вечного уничтожения (ср. сочинения Цицерона, стоических философов Сенеки, Марка Аврелия и пр.). Ранее люди противопоставляли этому страху вечное существование своего родного государства, теперь же, с распространением индивидуализма, была потеряна внутренняя опора.

Древняя языческая религия не удовлетворяла духовных стремлений человека – она воспринималась лишь как формальная «дань традиции», и мало кто из образованных людей всерьез верил во множество языческих богов, которые давно уже стали персонажами забавных комедий. С эпохи Александра Македонского возникла традиция обожествлять правителей, именовать их «спасителями», «богоявленными» – так выражалась надежда на реальную помощь и покровительство. Образованные греки и римляне издавна искали духовную пищу в философии; в то время существовало множество самых разных философских систем. Особенно распространились взгляды стоиков и эпикурейцев, а также скептиков. Философы-скептики считали, что человек может лишь приблизиться к познанию истины, но в полноте она ему не доступна^[25].

Большую популярность приобрели восточные экзотические религиозные культы с яркими мистическими элементами – культ матери богов Кибелы, Осириса, Митры. Подобные древним греческим элевсинским мистериям, в них в образном виде изображалось умирание и весеннее оживление природы; в таинственных обрядах участники переживали единение с умирающим и воскресающим божеством, и это давало им надежду на вечное существование.

Исследователи отмечают, что к концу I века до Р.Х. не только среди иудеев, но и среди современных им язычников явственно ощущалась всеобщая тоска по божественному присутствию, безотчетное ожидание спасения от власти гибельных сил. Интересно отметить, что при жизни Октавиана Августа знаменитейший поэт Вергилий в 4-й эклоге «Буколик» выразил радость о рождении «младенца, что с веком железным покончит и возвестит всему миру века приход золотого». Каким бы ни был исторический прототип эклоги Вергилия, можно сказать, что чуткий поэт точно уловил приближение величайшего исторического события – именно в правление «божественного» кесаря Августа произошло земное рождение истинного Спасителя мира – Иисуса Христа.

Начало евангельской истории

Евангелия – Благая весть об Иисусе Христе

В эпоху высочайших культурных достижений Греции и Рима, в период разочарования в прежних идеалах и напряженных поисков высшего смысла в одну из маленьких удаленных провинций Римской империи была принесена Благая весть. В этот пестрый и неспокойный мир пришел Посредник между Богом и людьми, могущий дать людям вечный мир с Богом. Это был обетованный иудеям «Помазанник», приход Которого предвозвещали пророки и ожидали многие поколения иудеев.

По-еврейски помазанник звучит как «Машиах», в греческой транслитерации этого слова – Μεσσίας (Мессия), а в греческом переводе – Χριστός (Христос)^[26]. «Иисус Христос» стало для нас уже привычным словосочетанием, обычным именем, однако необходимо понимать важный смысл этих двух слов, выражающих предмет веры христиан: человек Иисус, родившийся в Палестине в правление кесаря Августа, обладает титулом «Христос», то есть является истинным Царем народа Божия и открывает людям вход в Царствие Божие.

В Новом Завете часто встречается словосочетание «Евангелие Царствия Божия» (ср. Мк 1:14). Евангелие, греч. εὐαγγέλιον, «евангелион», переводится как «благая весть»^[27]. Вначале так обозначали весть о пришествии долгожданного Христа и открывшемся через Него Царствии Божием, а затем – письменную фиксацию этой вести. Так родилось знакомое нам значение слова «Евангелие» – литературный жанр, повествование об Иисусе Христе^[28]. На протяжении веков составлялось множество разнообразных писаний об Иисусе, но уже со II века по Р.Х. христиане признали авторитетными и аутентичными четыре Евангелия, написанные с 60 по 90 г. I века по Р.Х. на греческом языке.

Эти Евангелия называются «каноническими» – входящими в канон новозаветных книг; их текст составлен на основании свидетельств очевидцев, устного и письменного предания. Как и все книги Библии, канонические Евангелия написаны по вдохновению от Святого Духа. Текст Евангелий сосредотачивается на описании земного пути Иисуса Христа, именно Он всегда пребывает в центре повествования. А сами авторы Евангелий находятся «в тени»; не названы даже их имена, однако древняя церковная традиция сохранила их – Матфей, Марк, Лука, Иоанн.

Евангелия от Матфея и Луки приводят сведения о самом раннем периоде евангельской истории – о земном рождении Иисуса. Евангелие от Марка начинается уже с непосредственной проповеди Благой вести: тридцатилетний Иисус принимает крещение от Иоанна Крестителя и выходит на общественное служение, творит чудеса и собирает вокруг Себя учеников. В начале Евангелия от Иоанна^[29] находится совершенно уникальный текст, называемый Пролог. В нем содержится откровение о том, Кто есть Иисус Христос. Он – «Слово» Бога:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин 1:1-5)^[30]. «Слово» (греч. λόγος, логос – также мысль, смысл, разумный замысел)^[31] очень близко к ветхозаветному понятию «Премудрости Божией», через которую Бог сотворил мир. О Премудрости много говорится в разных ветхозаветных книгах (Притч 8:22; Иов 28; Прем 7–11; Сир 24)^[32]. При этом в Евангелии от Иоанна недвусмысленно сказано, что «Слово» – это Бог, и в Нем – свет и жизнь людей. Здесь мы видим ту же идею, которая на более разработанном языке позднейшего христианского богословия будет выражена понятием «единосущность» Отца и Сына – Первого и Второго Лица Святой Троицы.