– У вас будет ребёнок.
– Интересно, кто там? Мальчик или девочка? Хорошо бы мальчик. Я хочу сына. И муж тоже хочет сына.
– Плод развивается нормально, в весе прибавляет…
– Малыш, ну как ты там? Не толкайся…
– Новорожденный мужского пола, вес 3400, рост 53 см.
– Смирнов Сергей Владимирович, 15.02.1947 г.р.
– Крестится раб божий Сергей…
– Тише, зайка. Тише, сейчас покушаем и будем спать.
– Да когда же ты успокоишься, горе ты моё?
– О, какой богатырь! Молодец папка, постарался! Расти, Серёга!
– Давай, сынок, давай, иди ко мне, не бойся, иди сам.
– Ах ты, мой маленький, смотри, что бабушка своему внучку привезла!
– Серёжа Смирнов, кашу надо доедать!
– Сергей – воробей, не гоняй голубей! Ты, дурак, чего дерёшься?
– Эй, ты, первоклашка, в штанах какашка!
– Салага, давай дуй отсюда!
– Мазила! Ты что, мяч не видишь?
– Пионер – всем ребятам пример!
– Двоечников в нашем роду не было и не будет!
– Бездельник!
– Сам ты козёл вонючий, понял?
– Ты же комсомолец, и должен это задание выполнить!
– Серёжка, дурачок, ну не надо, пожалуйста…
– Призывник Смирнов, вот ваша форма.
– Садись, солдатик, в ногах правды нет.
– Товарищ сержант, ваш приказ выполнен!
– Демобилизованный, значит?
– Молодой человек, пропустите меня, пожалуйста!
– Всем абитуриентам собраться в актовом зале главного корпуса института.
– Милый, как я тебя люблю!
– Студенту на стипендию не прожить…
– Да уж, ты настоящий лирик!
– Жених, жених, жених!
– Новобрачный, поставьте свою подпись вот здесь, пожалуйста!
– Папуля, почитай мне!
– Да потому что ты мой муж!
– Доктор Смирнов, Вас к телефону!
– Ты прекрасный любовник, но я хочу, чтобы ты на мне женился наконец!
– Я знаю, что я идиот, но ничего со своими чувствами поделать не могу…
– Сволочь!
– Заведующий терапевтическим отделением, зайдите после совещания ко мне!
– И после этого ты мне друг?
– Я подозревала, что ты мерзавец!
– Гражданин, права нарушаете! Здесь парковка не предусмотрена!
– Вы мой подчинённый, поэтому делайте то, что я приказываю!
– Я здесь начальник, поэтому вправе распоряжаться!
– Однако ты тот ещё фрукт…
– Мужчина, вы на следующей выходите?
– По-твоему, я неудачник?
– Я твой отец!
– Дедушка, дедушка, ну покатай меня !
– Что нам, пенсионерам, остаётся?
– Папаша, проходите!
– Уже старый человек…
– Больной, повернитесь, сейчас укольчик сделаем!
– Вот и стал пациентом…
– Этот труп вскрываем в первую очередь!
– Старичок-то наш помер, завтра хоронить будут.
– Брат двоюродный умер…
– Молебен по усопшему заказали…
– Что и говорить, покойный был хорошим человеком…
– Смирнов Сергей Владимирович, 15.02.1947 г. – 23.04. 2012 г.
Земля под ногами была чёрной и вязкой. Вязкой – от дождя и чёрной от того зла, которое мы кидали в неё. С землёй сливался автомат, направленный на меня. Внутри него притаилась смерть, которая медлила, ждала только моего движения, вздоха, поднятых глаз на того, другого, стоявшего в двух метрах от меня и готового выпустить смерть из этой железной игрушки.
Я не мог заставить себя взглянуть в его глаза ещё раз. Я смотрел на землю под ногами, на ствол автомата, а передо мной прокручивалась лента какого-то кинофильма, вытащенного из памяти этим железным стволом. Это был фильм о нас, живших когда-то в другом мире…
Первый день в детском саду я помнил долго. Потом он забылся, стёрся, засыпался другими воспоминаниями. А тогда мне было страшно. И обидно.
Мы переехали в другой город, к месту новой папиной службы. Я плакал, расставаясь с друзьями, с игрушками в детском саду, с новыми качелями на детской площадке. И мне совсем не хотелось идти в другой детский сад, который, по словам родителей, будет ещё лучше. И знакомиться с детьми, с которыми я точно подружусь.
Мы с мамой вошли в здание – большое, белое. Я ухватился за её руку, вжался в её пальто и зажмурил глаза. Маме пришлось зайти в кабинет заведующей вместе со мной. А потом мы пошли в группу. Мама с трудом оторвала меня от себя и, несмотря на слёзы, брызнувшие из моих глаз, раздела.
– Будь молодцом! – она улыбнулась и только на секунду прижала меня к себе. А потом ушла, оставив меня одного в этом страшном детском саду. И я не побежал за ней. Потому что мои ноги стали подкашиваться, и я опустился на пол посреди раздевалки. Какая-то тётенька подошла ко мне и сказала:
– Какой большой мальчик, а как плохо себя ведёт. Если сейчас же не встанешь, я позову всех детей, и они будут смеяться.
Я поднялся и поплёлся за ней, не глядя по сторонам. Я видел только пол под ногами, выкрашенный в коричневый цвет. Когда мы зашли в группу, я поднял голову, быстро огляделся по сторонам и снова стал смотреть на пол.
– Дети, к нам в группу поступил новенький мальчик. Познакомьтесь с ним, – тётенька наклонилась ко мне, – А меня зовут Варвара Петровна. Я воспитательница. И ушла.
Кто-то подошёл ко мне и тронул за руку. Я посмотрел – это была рыжая девчонка с большой куклой.
– Меня зовут Таня. А тебя?
– А меня зовут Валя.
Они стали смеяться все сразу. Обступили меня со всех сторон, дёргали за шортики, тыкали в меня пальцами и кричали:
– Он девчонка, девчонка!
Я стоял в кругу и плакал, пока не пришла воспитательница. Она накричала на детей и спросила меня, хочу ли я в туалет. Я молча кивнул, и она проводила меня до дверей туалета. Я стал писать, и вдруг услышал крик:
– Он не девчонка! У него есть пиписка! Он не девчонка!
В дверях стоял высокий мальчишка и разглядывал меня во все глаза. Потом он перестал кричать, подошёл ко мне и протянул руку:
– Я Дениска. Если кто будет тебя обижать, скажи. Давай дружить. У тебя есть игрушки?
– Есть, – прошептал я и шмыгнул носом.
– Не реви. Ты не девчонка, у тебя есть пиписка, значит, ты не должен реветь. Так мой папа говорит. Пойдём играть?
С того дня мы были неразлучны. Все знали, что мы друзья, и обидеть одного из нас означало схлопотать от другого. Общения в садике нам не хватало, и нашим родителям пришлось подружиться, чтобы выходные проводить вместе. Мы все вместе выезжали за город. Летом купались в озере, осенью собирали грибы в лесу, зимой катались на лыжах. Все дети из группы нам завидовали. Однажды я слышал, как один мальчик предлагал другому:
– Давай будем дружить, как Денис с Валькой.
Я тогда подумал, что у них так не получится, что так дружить можем только мы.
Через два года мы пошли в первый класс и сели за одну парту.
В стране шла перестройка. Родители часто сидели без зарплаты. Мамы умудрялись как-то кормить нас, а мы ели всё подряд, и нам всё было вкусно. Мой отец оставил военную службу, пошёл работать на завод. Потом мои родители и вовсе решили уехать в другой город, на другой конец страны. Там жили дедушка с бабушкой, мамины родители, и взрослые решили, что вместе выживать будет проще.
Мы с Денисом поклялись друг другу в вечной дружбе, и я с родителями уехал.
Письма друг другу поначалу мы писали часто. Потом, правда, стали писать реже – школа, новые увлечения, новые приятели. Но появился интернет, и стали наблюдать за жизнью друг друга чаще. К тому же интересы были общими – информационные технологии. Делились друг с другом своими достижениями, каждый радовался успехам другого. Я знал, что такого друга, как Денис, больше мне не найти.
Он тоже уехал из того города, в котором мы встретились и подружились.
Мы жили теперь в разных странах. Военные конфликты, возникающие на окраинах бывшего когда-то одним огромного государства, добрались до его страны. Люди разделились на два враждующих между собой лагеря.
Мы с ним тоже оказались по разные стороны. Я пытался убедить его в своей правоте, он меня – в своей. Ни у меня, ни у него ничего не получалось. Каждый оставался при своём. У каждого была своя правда.
Я больше не мог бездействовать. Я решил ехать в ту страну, чтобы защищать её от врагов. Никто не смог меня отговорить.
В день отъезда я зашёл на страничку своего бывшего друга в социальной сети и увидел его новую фотографию. Он стоял, держа направленный на меня автомат…
…Он стоял, держа направленный на меня автомат. Я не мог заставить себя взглянуть в его глаза ещё раз. Я смотрел на землю под ногами, на ствол автомата, а передо мной прокручивалась лента какого-то кинофильма, вытащенного из памяти этим железным стволом. Это был фильм о нас, живших когда-то в другом мире…
В чудеса он не верил, поэтому они с ним не происходили. Пожалуй, чудом можно было посчитать разве что его рождение. Мать его была уже старой девой, поставившей крест не только на своём замужестве, но и на отношениях с мужским полом вообще. Отец, разочарованный двумя неудачными браками в молодости, последний десяток лет жил скудной холостяцкой жизнью, поглощая утром и вечером бутерброды с докторской колбасой дома и какой-нибудь супчик и гуляш в заводской столовке в обед.
Так бы и прожили они в одиночестве каждый сам по себе. Если бы не чудо, явившееся им в образе тёти Клани, соседки старой девы и сотрудницы матери холостяка. Она и свела этих двух несчастных, по её мнению, людей, чтобы обрели они счастье в тихой, спокойной семейной жизни. И заходила потом в гости на правах благодетельницы, всегда сама, без приглашения, и садилась за стол пить чай. Говорила о том, что вот хорошо как, что она их познакомила, теперь сердце её спокойно. Переходила на тему, как трудно людям в возрасте познакомиться, чтобы создать семью и опять повторяла, что хорошо это, что она оказалась рядом.
Когда родился Фёдор, тоже приходила, даже чаще, чем раньше. И говорила уже о том, что хорошо вот так вдвоём, вместе растить ребёнка. А то безотцовщины хватает, разводов вон столько, когда молодые сами знакомятся. Когда Фёдор подрос, стала приносить ему конфеты – всегда почему-то одни леденцы. И называла их смоктунцами. Приносила по две конфетки, протягивала Фёдору и с умилением смотрела, как он разворачивает бумажку, запихивает конфету за щёку. Гладила его по голове, повторяя всегда одно и то же:
– Что, вкусный смоктунец?..
Пила чай с печеньем, разговаривала сама с собой и уходила, погладив Фёдора по голове снова.
Когда Фёдор пошёл в школу, тётя Кланя исчезла. Переехала к двоюродной сестре в маленький посёлок, поселив в своей однокомнатной хрущёвке дочь и внучку этой сестры. С тех пор он о ней ничего не слышал. Спрашивал пару раз у матери, где тётя Кланя, но та в ответ пожимала плечами, и Фёдор вскоре спрашивать перестал, а потом и вовсе забыл о существовании тёти Клани.
О проекте
О подписке