Глава 7

Честно говоря, к Диме уже не хотелось и ехать. Этот день просто фонтанировал сюрпризами и открытиями. А если у Димы меня тоже ждет какой-нибудь сюрприз? И хорошо, если приятный…

К тому же дед с Риткой с таким энтузиазмом носились, собираясь на прием к сестре Валентины Николаевны, что меня аж зависть охватила. Хотя по натуре я человек совершенно не завистливый.

– Рита, поедешь с нами? – спросил дед у сестры.

– С удовольствием поеду, а как же? – согласилась та незамедлительно. И побежала выбирать подходящее платье для вечера.

– Ну вот, – совсем уж расстроилась я. – Вы на праздник, а я обои клеить.

Справедливости ради, надо отметить, что к Диме в гости мне ой как хотелось. Но все же лучше, если бы и там, и там побывать.

И зачем я соврала, что еду к Пашиным клеить обои? Все равно ведь потом все вместе поедем на ужин к Диме. Взяла бы и сказала, как есть. Мол, помогу дяде Диме все приготовить. Что тут такого, в конце концов?

– Ты телефон Пашиной мне оставь, – потребовал дед, – мало ли, вдруг вы там до ночи клеить будете. Чтобы мы тут не переживали.

Я взяла дедову записную книжку и, открыв ее на букве П, написала номер Димы.

К станции метро мы отправились все вместе. Только моим домочадцам надо было на Павелецкую, а мне на Юго-Западную. Через час я была уже на проспекте Вернадского. И вскоре позвонила в обитую дерматином дверь на восьмом этаже. Лязгнул замок, и на площадку проник электрический свет из квартиры.

Я встретилась глазами с Димой и поняла: как же я правильно сделала, что решила-таки приехать!

– Как же я рад тебе! – Дима заключил меня в объятия, когда я очутилась в прихожей. – Я так скучал! А ты?

– Я тоже! – прошептала я, уткнувшись в такое родное плечо и вдыхая умопомрачительный запах мужского одеколона…

…Вскочить с дивана нас заставила резкая трель телефонного звонка.

– Боже! – всплеснула я руками, взглянув на часы. – Двенадцать ночи! Дима, можно я возьму трубку? Это, скорее всего, мои звонят. Оставила им твой номер на всякий случай.

– Конечно, возьми, – Дима поцеловал меня и пошлепал босыми ногами в сторону ванной.

Я схватила трубку.

– Слушаю!

– Вы что там, до сих пор обои клеите? – услышала я голос деда. – А мы приехали от Валентины Николаевны, а тебя еще нет.

– Так у меня же нет ключа от квартиры тети Риты, – напомнила я, – он у тебя. Так зачем я поеду? Чтобы под дверью стоять? А мы тут да, увлеклись, уже полкомнаты оклеили. Так красиво становится!

– Ну, молодцы, что тут скажешь, – ответил дед.

– Спроси, когда приедет, – услышала я на заднем фоне Риткин голос.

– Ты когда приедешь? – повторил дед. – У нас столько новостей! Только как ты сейчас добираться будешь? Метро скоро закроется. А у Пашиных нельзя заночевать?

– Да лучше мне здесь переночевать, – не могла я не согласиться, – пока я приеду, вы уже спать ляжете. Опять же, тете Рите на работу вставать, а я приду среди ночи. Короче, мы сейчас посоветуемся, и я перезвоню.

Я положила трубку и с любопытством оглядела комнату. Рядом с диваном стоял полированный трехстворчатый шкаф. Напротив – сервант с наборами посуды внутри. Два кресла с журнальным столиком посередине. Под окном, на тумбочке, стоял телевизор, овеваемый белым тюлем, трепетавшим от ночного ветерка из открытого окошка.

В другом углу – какая-то неизвестная мне бандура на ножках. Я подошла поближе – проигрыватель для пластинок. А на передней панели – большие круглые ручки для регулирования громкости. И для поиска радиоволн, наверно.

Из ванной пришел Дима. Я встала ему навстречу, и мы опять крепко обнялись.

– Твои звонили?

– Да, спрашивают, приеду я или с ночевкой останусь.

– Конечно, останешься, – засмеялся он. – А если все же поедешь, я тебя провожу до самого дома. Хотя метро скоро закроется, придется такси вызывать.

– А сам потом до утра будешь возвращаться? Тебе же утром на службу?

– А, сегодня все равно не уснуть, – махнул он рукой, – мы с тобой столько всего еще не успели! Притащил продукты, хотел тебя угостить…

– А я, вообще-то, уже голодная, – закончила я мысль с шутливым упреком. – Ладно, сделаем так. Ты сейчас иди на кухню и накрывай стол, а я пока своим перезвоню и тоже в душ схожу.

Когда я вышла из ванны на кухню, одетая в Димину рубашку, то ахнула.

Во-первых, меня изумили размеры кухни. Она была гораздо больше нашей на Енисейской, и даже с выходом на балкон. Вдоль одной стены располагался кухонный гарнитур с мойкой. У стены напротив стоял холодильник и нормальный такой обеденный стол, за которым с легкостью могли поместиться три человека.

Во-вторых, стол был что надо. На белой узорчатой клеенке стояла бутылка шампанского, ваза с фруктами и блюда с жареным мясом и картошкой.

– Ну, ты даешь! – не удержалась я от восхищения. – А я еще хотела тебе помочь по хозяйству! Да ты один лучше нас двоих справился! Везде чисто, все наготовлено.

Мы замечательно поужинали, а потом Дима сказал:

– Ой, Альбиночка, я тебе сейчас такое покажу, ты упадешь!

Интересно, и чем же он собрался меня удивить?

Мы подошли к той самой бандуре на ножках. Ну, радиоприемник, ну, проигрыватель. Неужели он думает, что я такого никогда в жизни не видела? Конечно, мы на Енисейской проживаем небогато, но все же.

Я опустилась в кресло, а Дима включил агрегат и принялся крутить колесико. Красная полосочка тем временем перемещалась с канала на канал.

– Представляешь, поймал вчера «Голос Америки»! – с восторгом поделился парень. Его собственный голос при этом дрожал от возбуждения.

«Что? Какой еще „Голос Америки“? И что в этом такого особенного?» – чуть не спросила я, однако, вовремя прикусила язык. Потому что мой собеседник точно был уверен, что мне хорошо известно это название.

И я восторженно захлопала глазами:

– Да ты что? Здорово!

Хотя совершенно не понимала, о чем он говорит, и какой еще «Голос Америки», если в это время наши государства находились в состоянии холодной войны.

– Подожди-подожди, я же точно помню, что вчера поймал его на этой частоте! А, на этой, наверно! Точно! Слушай!

Дима уселся на пушистый ковер рядом с приемником.

Неожиданно четкий и ясный голос диктора произнес:

– Вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона! – следом полились позывные и опять: – Вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона! Передаем последние новости.

И вдруг из приемника на нас обрушился целый ураган какой-то немыслимой какофонии – скрежет, лязг, грохот, обрывки чьей-то речи, – и как еще можно назвать смесь этих адских звуков.

Я поморщилась и невольно закрыла уши руками. Дима сделал звук потише.

– Может, сейчас пройдет, – разочарованно приговаривал он, легонько поворачивая ручку, – черт, опять глушилки свои включили.

До меня постепенно стал доходить смысл происходящего. Скорее всего, эта радиостанция запрещена в нашей стране. Ну или руководство очень не хочет, чтобы граждане ее слушали. Поэтому всеми силами старается заглушить передаваемый сигнал.

Но Дима – советский офицер! – он-то как может такое слушать? Он что, антисоветчик? Страшно даже мысленно такое слово выговорить. Интересно, о чем говорят на этих радиопередачах? Не о том ли, что Советский Союз представляет угрозу для всего прогрессивного мира и прочую лабуду?

Меня бросило в жар, даже испарина на лбу выступила. Я промокнула лицо рукавом рубашки как можно незаметнее.

Блин, блин, только бы он не почувствовал мой страх и недоумение! Тогда точно спалюсь! Ведь, если помыслить логически, парень уверен, что я полностью его понимаю и поддерживаю. Иначе как он мог продемонстрировать мне такое? Так, значит, они с Альбиной не только любовью связаны? Выходит, они по всем вопросам друг друга понимают и поддерживают?