Жаль только, если подтвердится ее догадка о зависимости силы полученного заклятия от крови. Виргиния, к несчастью, изначально была напрочь лишена магических способностей. То, что Ее Иносенсия стала сильным магом, было результатом железной воли, изощренного ума и некоего средства, о котором ей посчастливилось узнать. Если б в ней была хотя бы капля Старой Крови, она бы горы своротила, а так приходится довольствоваться не то чтобы малым, но меньшим, чем хотелось бы. Она как человек, лишенный слуха, который все же научился играть по нотам на клавикордах, но никогда не напишет своей песни… Впрочем, отыскать кого-то, изначально способного к высшей магии, нынче трудно, а уж к магии Оленя и подавно! Да и откуда им взяться?

Виргиния прочла достаточно, чтобы понять: если не считать свалившегося из ниоткуда Проклятого, лишь святая Циала и ее отдаленный родич Рене Аррой, да, пожалуй, Эрасти Церна обладали магическим даром. Природных магов нужно искать либо в семействе мирийских герцогов, либо потомства Тарских господарей, в свое время смешавшихся с таянским королевским домом, а через него с эландскими Арроями. Эти, пожалуй, смогли бы устоять перед ее заклятьем, если, разумеется, достанет силы воли. Но в Эстеле Силы ни на грош, так что неожиданностей не предвидится…

Ее Иносенсия встала, поправила и без того безупречно лежащее покрывало, посмотрела в зеркало. Она себе нравилась. Именно такой и должна быть наместница святой Циалы. Красивой и холодной. Конечно, еще лучше было бы походить на свою великую предшественницу. Теперь она могла бы подправить свою внешность, но это было бы несерьезно. Все знают ее такой, какая она есть, пусть такой и остается. В конце концов, каштановые волосы и светло-карие глаза тоже неплохо…

Виргиния вышла из своих покоев, и дежурившая в приемной сестра торопливо поклонилась.

– Цецилия, – она знала по именам всех обитателей Фей-Вэйи, даже самых незначительных, – я намерена посетить воспитанниц. Возможно, некоторых придется наказать, и сильно. Не обращайте внимания и не мешайте мне.

– Слушаю Ее Иносенсию…

Но Ее Иносенсия ответа не слышала, зачем? Приказание будет исполнено, потому что иначе не может быть. Теперь всплески магии, которые уловят Кристаллы^[38] дежурных сестер, будут списаны на наказание нерадивых. Виргиния, придерживая рукой белое платье, спустилась на этаж, где жили воспитанницы; прошла низким сводчатым коридором, тускло освещенным единственным окном, выходящим на двор. Комната Эстелы ре Фло была в самом конце. Предстоятельница нажала на медную ручку и вошла.

Девушка сидела в обнимку с серой кошкой. Это было послабление, за которое сестра Агриппина, когда вернется, будет наказана. Животные не должны заходить в комнаты, их место на улице, в подвалах, на худой конец в кухнях, но сейчас не до кошки.

Виргиния оценивающе смотрела на забившуюся в угол дочку могущественного Этьена. Она сегодня же подчинит ее. Эстела ей нужна, но не как узница, а как добровольная помощница. Можно, конечно, вбить девчонке в голову, что она на поводке, но это риск. То, что бланкиссима слышала про Старого Медведя, не обнадеживало. Он уже в двадцать с небольшим водил за собой испытанных ветеранов и ни разу не проигрывал по-крупному. Если граф как следует надавит на дочь, та нарушит любую клятву, а наказания не последует. Тут даже последняя дурочка поймет, что ее обманули! Нет, Эстелу нужно повязать чем-то позорным, только тогда она станет надежным орудием. Но сначала она убедит ее в своем могуществе, вызовет в ней животный страх. Это не столь уж и трудно… Затем – два или три Приказа, поход в подвал – и готово. Она никогда не расскажет, что видела и что делала, и, чтобы утаить это от близких, пойдет на все!

Виргиния сосредоточилась, очищая разум от всего лишнего. Сейчас она проверит новое заклятье, а юная Эстела станет первой, на ком будет опробован результат многолетних поисков. А дочка грозного Этьена начинала что-то понимать. Она судорожно сглотнула и покрепче прижала к груди свою кощенку. Было видно, что ей страшно, очень страшно, но у девчонки хватило мужества выдержать взгляд Предстоятельницы. Что ж, это не так уж и плохо. Если она в состоянии сопротивляться, значит, будет в состоянии испытывать стыд.

Виргиния холодно улыбнулась и приказала: «Выбрось эту тварь в окно!»

– Нет, – с усилием выдохнула девушка, – я не сделаю этого.

– Почему? – Голос циалианки был холоден, как зимняя луна.

– Потому что я люблю ее! – выдохнула Эста. – А она любит меня.

– Любишь? Сейчас я покажу тебе, чего стоит эта любовь. – Предстоятельница пренебрежительно махнула рукой в сторону кошки. – Ты любишь ее, кормишь, ласкаешь, говоришь с ней как с человеком. А она сейчас вцепится тебе в лицо. Смотри!

Губы Ее Иносенсии шевельнулись, свет свечей стал молочно-белым. Эстеле стало еще страшнее, хотя, казалось, такое было невозможно. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на маленькую серую кошечку, а та… та и не думала нападать. Она легко высвободилась из вдруг онемевших рук девушки, спрыгнула на пол и, усевшись на полу, занялась интимным туалетом, не обращая никакого внимания на Предстоятельницу. С трудом заставив глаза повиноваться, Эста перевела взгляд на свою мучительницу и увидела на холеном лице досаду. Виргиния вновь что-то пробормотала, мертвенно-белое пламя вытянулось вверх чуть ли не на длину самой свечи, стены комнаты словно бы скрылись в тумане, но кошка не повела и ухом.

– Мерзкая тварь, – прошипела циалианка. И тут девушка не выдержала. Весь ужас, все унижение последних дней вырвалось в истерическом хохоте. Взгляд, брошенный на нее Виргинией, поверг бы в ужас закаленного воина, но Эстела была в таком состоянии, когда уже ничего не боятся. К счастью, Ее Иносенсия владела собой лучше и помнила, какую роль должны сыграть ре Фло в ее игре. Ярость Предстоятельницы излилась на животное.

Последовала белая вспышка, Эстела инстинктивно зажмурилась, а когда открыла глаза, на месте серой кошечки стояла светловолосая женщина в черном, а на обычно бесстрастном лике Виргинии застыл смертный ужас. Женщины о чем-то говорили, но дочка старого Этьена не понимала ни слова. В каком-то жутком экстазе она смотрела на искаженные черты циалианки, на ее ставшие умоляющими глаза. Она, без сомнения, знала, кто перед ней, ненавидела ее, но была совершенно беспомощна, беспомощней, чем сама Эстела мгновенье назад. Сколько продолжалась чудовищная беседа, юная графиня так и не поняла. Светловолосая что-то сказала, и страшное слепое пламя свечей с двух сторон рванулось к Ее Иносенсии, окружив ее голову мерцающей опаловой короной. Девушка видела, как выражение ужаса на лице Предстоятельницы сменилось бессмысленной улыбкой идиотки, глаза больше ничего не выражали, из полуоткрытого рта потекла слюна. Циалианка хихикнула, почесалась, опустилась на четвереньки и отползла к стене.

– Ты собираешься оставаться тут или пойдешь со мной? – негромкий хрипловатый голос оторвал Эстелу от созерцания того, во что превратилась глава сильнейшего в Арции ордена. Девушка подняла голову и столкнулась взглядом с молодой сероглазой женщиной.

– Кто… вы?

– Неважно. Нам нужно уходить, пока остальные думают, что эта красотка занята тобой.

– Что с ней?

– Ничего… Она даже счастлива по-своему. По крайней мере, в таком виде она больше никому ничего не сделает. И не расскажет. Так ты идешь?

– Иду…

Эстель Оскора

Первый раз я стала кошкой во время скитаний по иным мирам. Тогда я еще допускала, что, принимая облик той или иной твари, ты в какой-то мере перенимаешь и ее суть. Кошки не знают ни любви, ни стыда, ни тоски по несбывшемуся, и я надеялась, что мне станет легче. Куда там! Трансформация тем и характерна, что затрагивает все, кроме сознания. Я могла видеть, слышать, ощущать запахи, как кошка, но я оставалась самой собой, существом, которое должно ВСПОМНИТЬ И ВЕРНУТЬСЯ.

К счастью, никакой опыт не бывает излишним, я очень быстро поняла преимущество кошачьего облика перед каким угодно другим. Во-первых, кошки обладают легкой магической аурой, в которой проще простого укрыть не самые сильные заклятья, от которых тоже остается след или след следа, а опытный маг или любой дурак, но с Кристаллом, их обязательно учует. Во-вторых, кошка пролезет везде, где пролезет ее голова, их пруд пруди в любом городе любой реальности, на нее никто не будет пялиться и показывать пальцем. В-третьих, эти хвостатые твари подмяли под себя почти всех женщин и половину мужчин. При желании кошка может обосноваться чуть ли не в любом доме, а уж во дворцах, где полным– полно прислуги и крыс, их и вовсе десятки. Лучшего обличья для того, чтобы, не привлекая к себе внимания, разузнать нужное, не придумаешь.

Лично я неоднократно убеждалась, что надеть на время кошачью шкуру проще и безопаснее, чем творить сложные заклятья вроде того же двойного зеркала или невидимости. Принять облик кошки просто, а оставаться в нем можно сколь угодно долго, это заклятье не требуется поддерживать, и снимается оно молниеносно. Догадайся кто, что за ним охотится оборотень, толку-то! Попробуй перелови и проверь ВСЕХ кошек в округе, от этого сам Творец и тот рехнется. Конечно, если ты физически СТАНОВИШЬСЯ кошкой, а не заставляешь других себя видеть таковой, возникают определенные неудобства, например, запахи, которые делаются отвратительно сильными и от которых потом очень трудно избавиться. Но это не самое страшное.

Я неоднократно пускала в ход эту уловку, и она меня еще ни разу не подводила. Вот и на этот раз я не только узнала то, что хотела, но и вывела из строя достаточно сильного врага. Виргинию с ее отвратительной магией нельзя было оставлять за спиной. Жаль, ее разум выгорел раньше, чем я узнала, как женщина, в которой не было и капли Старой Крови, достигла таких высот. Признаю, тогда это вызвало у меня лишь досаду, но не более. Мыслями я была уже в другом месте, к тому же мне на голову свалилась девчонка, с которой нужно было что-то делать.

Что до циалианок, то главное я все же поняла. В их магии отчетливо проступал след Ройгу, но без него самого. Циалианская волшба была тоньше и на первый взгляд слабее и питалась из какого-то иного источника. Это не могло не беспокоить. В Тарре вообще творилось что-то не вполне понятное и на редкость пакостное. Я хорошо помнила ту Арцию, которую покинула. Тогда тоже все было куда как непросто, но, по крайней мере, можно было разобраться, кто на чьей стороне. Сейчас все запуталось окончательно, и мне предстояло решить, нырнуть ли в хитросплетения местной политики или попробовать пробиться к Эрасти и перевалить все на его плечи, а самой искать Рене. Я знала, что это безумие, что даже звезды и те изменились за тот чудовищный срок, пока меня носило по иным мирам, но логика диктовала одно, а сердце – другое. Я верила, что Рене жив и что он здесь…

– Куда мы идем? – Голосок моей спутницы вернул меня к действительности. Она была мужественной девочкой, эта Эстела ре Фло. Я помнила это имя. Ре Фло были сторонниками Луи, а за прошедшее время их влияние только возросло. Не знаю, каковы отец и братья Эсты, но она сама мне нравилась. Когда мы, прикрытые тенью магии Виргинии, шли через обитель, брали лошадей, врали приворотницам, неспешным шагом выезжали со двора, она молча исполняла все, что я ей приказывала. К вечеру наш магический покров рассеялся, но, пока я не пущу в ход собственную Силу, нас не найти даже с помощью Кристалла. Для окружающих мы всего лишь две женщины – совсем молоденькая и чуть постарше, в которых при всем желании не учуять ничего запретного.

Я очень хорошо вывела из себя Виргинию, и Силы, обрушенной ею на бедную маленькую кошечку, хватило с избытком и для допроса, и для побега. Совесть меня не мучила, ибо подобные бабы счастливы чужими мучениями и унижениями, уничтожить такую означает спасти многих от участи худшей, чем обычная смерть. Хотя лучше было бы, если б она продержалась подольше.

Тем не менее я теперь знала про циалианок достаточно. Подумать только: это мы с Рене сделали их тем, чем они стали, отдав им Рубины. Эту дрянь следовало утопить где-то в Сером море. Но что сделано, то сделано. Отбери я сейчас проклятые камни – ничего не изменится. Могущественный, опирающийся на собственную магию орден, подмявший под себя изрядное количество владык светских и духовных, существовал. Властолюбие же, жестокость и, чего греха таить, Сила его высших адептов делали их непростыми противниками даже для меня, тем паче я не должна была до поры до времени пускать в ход все, что имела. Прежде следовало разобраться, каким боком циалианская магия связана с ройгианской, где обретается пресловутый Белый Олень и что слышно о том, из Серого моря. Что это за пакость, наверняка мог рассказать Эрасти, а я знала, где его искать. Только сначала отвезу домой мою случайную спутницу, все еще терпеливо ждущую ответа.

– Куда мы идем? – я старалась говорить спокойно и равнодушно. – Я провожу тебя к отцу, а дальше – твое дело.

2850 год от В.И.

10-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

Значит, завтра… Шарль Тагэре налил себе вина и выпил. Осужденному полагался ужин с королевского стола, этой традиции в Арции еще придерживались. Есть герцогу не хотелось, но упрямство, которое родилось раньше его, заставляло дразнить тюремщиков до последнего. Шарло заставил себя сесть и слопать половину роскошных кушаний, а затем с блаженным видом развалился на кровати. Те, кто подглядывают (а что подглядывают, он не сомневался), должны видеть: ему море по колено. Это был единственный способ не уронить себя.

Внешне герцог сохранял полное спокойствие, но внутри его все было напряжено до предела. Если завтра ему не помогут, все будет кончено. В дюз он не хотел, лучше умереть. Он не слишком хорошо представлял, что именно творят с людьми Скорбящие, но он видел тех, кто побывал у них в руках. Дюз означал медленную и унизительную смерть или жизнь, но жизнь не более достойную и осмысленную, чем у назначенного на убой кабана. Шарлю было всего девять, когда на коронации нынешнего нескладного королишки он увидел тогдашнего герцога ре Эстре, проведшего три года в Аганском дюзе. Буквально накануне того, как Эстре схватили по обвинению в измене, он приезжал к отцу Шарля, чтобы убедить его подняться против Лумэнов. Это был высокий стройный силач с веселыми глазами, в которого влюбилась вся Эльта от мала до велика. После Аганы Шарль узнал ре Эстре лишь по сигне на необъятном брюхе. Прежний герцог исчез. Появилось тупое животное, с трудом таскавшее огромное расплывшееся тело. Его сопровождали два вооруженных синяка, но это, видимо, была лишь дань обычаю, так как единственным желанием некогда умного и гордого человека было набить и без того огромный живот.

Потом Шарль Тагэре понял, что владетеля Эстре привезли, дабы устрашить других нобилей, недовольных Лумэнами. И тогда же Шарль решил, что лучше смерть, чем такая жизнь. Теперь ему предстояло исполнить свое решение. Если на эшафоте он сможет опровергнуть возведенную на него напраслину, обвинители будут вынуждены провозгласить Высший Суд, в котором неправая сторона сгорает в огне святого Антония. Шарль не сомневался, что игра ведется нечестно, и сгореть придется ему, но это лучше, много лучше того, что сотворили с красавцем ре Эстре.

На первый взгляд умереть очень просто. Нужно только ответить обвинителю «нет», а еще лучше оскорбить и его, и Лумэнов. Но сможет ли он? Шарля Тагэре никогда не считали слабаком, но, возможно, именно поэтому его будут «держать» до конца. Правда, там, рядом с осужденным, может быть лишь один синяк… Он должен с ним справиться! И потом, должен же хоть кто-то помочь ему! Неужели Рауль или Анри не догадаются хотя бы пристрелить его из арбалета! Мальвани, тогда еще виконт Малве, тоже видел герцога ре Эстре, он должен понять…

Шарль Тагэре потянулся сильно и красиво, как молодой тигр, и, соскочив с койки, налил себе еще вина. Большие серые глаза в обрамлении черных ресниц смотрели спокойно и даже чуточку лениво, а руки, когда он поднял кувшин, и не думали дрожать.

– А он красив. – Бланкиссима Агриппина со знанием дела рассматривала через потайное оконце высокого светловолосого человека, вновь раскинувшегося на постели. – Даже жаль. Народ любит красивых королей, а бедняжка Пьер… Он даже в храме вызывает смех.

– Безусловно, сестрица, – барон Трюэль пожал плечищами, – но красота Тагэре вряд ли ему поможет.

– Кто знает… – Циалианка загадочно улыбнулась. – Он положительно мне нравится. Не спит, это точно. Никто, кроме дурачка-короля, не смог бы спать, оказавшись в таком положении, но как притворяется! Можно подумать, валяется в гостинице в ожидании встречи с местной красоткой. А Жан все же не рискнул его прилюдно казнить! Понятно, зачем Лумэнам еще один мученик? Другое дело дюз… Правду говорят, что славу смерть не убивает, славу убивает только позор. Если судебники взнуздают нашего красавца, можно считать, что дело сделано. Вряд ли в Арции найдутся люди с волей посильнее, чем у этого Тагэре.

– Похоже, он тебе здорово понравился, – хохотнул барон, – может, запереть тебя с ним на ночку-другую?

– Глупости, Обен, – Агриппина шутливо стукнула брата по лбу, – мне мужчины ни к чему, даже такие красивые. Я себя от всех слабостей заговорила, иначе у меня ничего не выйдет… Но вот другим наш герцог очень даже может приглянуться, и от этого может быть и вред, и польза. В любом случае он должен жить и оставаться в здравом уме и твердой памяти.

– Ты права, но дело зашло слишком далеко. Тагэре опасен.

– Для кого? Для Лумэнов? Не спорю. Но НАМ он ничем не угрожает. Тагэре на троне предпочтительнее дурачка.

– Сестрица! Пьер, конечно, не в себе, но не без вашей помощи. Покойный король позволил сестрам влиять на ребенка, пока он еще был в чреве матери. Вы обещали, что позаботитесь о нем.

– У всех бывают ошибки. Впрочем, Регина, виновная в случившемся, наказана. Диана от Лумэнов не откажется, но Диана не есть Циала, и ошибиться может, и согрешить… И что будет, если бедняга Пьер умрет бездетным? А так и будет, если Фарбье не понравится девице, которую назовут супругой нашего бедного монарха. Нет, положительно неплохо посадить на престол Шарло Тагэре. Или, на худой конец, кого-то из его сыновей.

– Шарль не женат и, если его отправить в дюз, таковым и останется.

– Пожалуй. А все-таки жаль.

– И мне жаль, – внезапно признался Обен, – но пора идти. Если синяки узнают, что я разгуливаю по их замку да еще девушек вожу, они такое устроят… По крайности беднягу Клода, который нас сюда провел, точно в таракана превратят.

– Это невозможно, брат. По крайней мере, нынешние маги никого ни в таракана, ни в осла превратить не в состоянии, но ты прав. Нас не должны заметить.

Эстель Оскора