Отзывы на книгу «Почти три года. Ленинградский дневник»

Очень люблю подобный стиль изложения - дневники, записки. Вера Инбер искренне постаралась описать жизнь и ключевые моменты Блокады Ленинграда, который она не покинула во время эвакуации, а осталась отстаивать этот кусочек советской земли, как настоящий воин. Вместе с мужем, который являлся профессором Медицинского института, она провела все это время в госпитале, который стал им вторым домом и подвергался постоянным бомбежкам.

С какой верой в силу своей страны описывает события вокруг, с каким оптимизмом смотрит она в будущее, с какой точностью подмечает комментарии людей, горе которых тогда было всеобщим.

Ни на минуту эта сильная женщина не перестает работать, пишет стихи, очерки, статьи в газеты, в зарубежные издания, когда весь мир тогда наблюдал за жизнью этого закованного в железный круг фашизма островка. Она ведет партийную жизнь, читает стихи в госпиталях, на фронте, вселяя оптимизм бойцам, мирным жителям и всему миру, потому что так же периодически выступает на радио.

Только благодаря своей работе, она не впала в отчаяние, не умерла от голода и вернула надежду многим людям. Даже несмотря на то, что она не воевала (в прямом смысле слова), она была настоящим бойцом с фашизмом. Уничтожала его словом веры в свой народ!

Очерки не лишены ужаса. Иногда заметка о конкретном дне состояла лишь из комментария, который дал умирающий ребенок войне и всему, что творилось тогда вокруг. И таких моментов было очень много. Мне нравится ее избирательность в описаниях, она тремя предложениями могла пересказать всю трагедию, случившуюся тем днем.

Люблю ее заметки о причитающих по доброму женщин.

20 августа 1942 года
... Какая‑то женщина на улице при первом выстреле сказала: – Ну, опять запсиховал!

Это она о Гитлере. ...(с)

Отчитала усики как маленького мальчика, играющего в войнушку :))) Гитлер борется за мировое господство, а тут баба Валя из Ленинграда за секунду подорвала весь его годами наработанный авторитет, усомнилась в адекватности правителя. Ну не чудо ли!) А вот так и жили! Без юмора никак нельзя было, нельзя было серьезно вещи воспринимать, иначе бы никто не выжил.

Очень рекомендую почитать. Очень.

Этот дневник, который день за днем скрупулезно вела почти три года известная поэтесса, не может оставить равнодушным никого, разве что абсолютно бессердечных людей вроде читательницы prrr, которая дошла даже до того, что в своей рецензии оскорбила покойного автора. Это уже не только подлость, но и трусость, зная, что Инбер не может ей ответить. Я всегда считал и считаю, что каждый имеет право на свое мнение. Но для того, чтобы иметь его, нужно знать то, о чем будешь высказываться. А у prrr оно, по-видимому, сложилось из охаивания всего советского злобствующими либералами типа Сванидзе, на которых даже упоминание об СССР действует как на быка красная тряпка.
А за эту книгу писательнице можно сказать только: - спасибо за оставленные воспоминания о тяжелых, трагических днях в осажденном городе, защитники и жители которого героически пережили 905 дней блокады и не потеряли своего боевого духа в тяжелейших условиях. А prrr посоветовал бы побывать на Пискаревском кладбище и поклониться бесчисленным рядам в основном безымянных могил, а также почитать, что там написано.

Возможно ли писать рецензию на данную книгу ? Постараться оценить тот подвиг , физический и душевный, который совершили люди, жившие в осаждённом Ленинграде? Здесь можно только читать и восхищаться людьми, которые не просто выживали в блокаду, но и все делали для победы, наравне со всей страной. Книга представляет из себя дневник, который автор вела на протяжении почти трёх лет, когда жила в Ленинграде. При чтении книги постоянно ловила себя на мысли, что все это было на самом деле, что это не выдумка автора. И оттого он ( ленинградский дневник) еще более ценен, так как мы имеем возможность узнать из первых уст, как люди жили и ковали Победу. Такие книги обязательно нужно читать. Чтобы помнили!

Почему не стоит читать эту книгу:

Есть нечто неотразимое в сталинском голосе. Ощущаешь, что говорит тот, кто все знает и никогда не покривит душой.

— А как вы думаете, фриц тоже спас бы таким образом своего товарища?
— Из показаний пленных летчиков мы знаем, что за каждый сбитый наш самолет они получают деньги. Понимаете? Деньги. Фашисту бы только сбить нашу машину и побежать к казначею. А за парашютиста своего он ничего не получает. Вот как они воюют. Гадины. Звери продажные.
Петров встал. Голубые глаза юноши потемнели. Глубокие складки появились в углах рта. Жилы на шее напряглись.
Асс Петров стоял передо мной таким, каким он был на портрете.

Почему стоит читать эту книгу:

Ученик 4-го класса 26-й школы описывает вторжение фашистов в русские города:
В города они входили,
Магазины все громили,
Пили водку, брали шпиг,
И консервы открывали,
И съедали в один миг.

В целом книга написана писательницей с прогрессирующим СССР Головного Мозга, но, пожалуй, это делает ее еще более характеризующей эпоху. Интересно хотя бы то, что она принадлежит к некой элите блокадного Ленинграда - у нее есть не только продовольственные карточки, например, но и посылки от Союза Писателей; в принципе, самые тяжелые события блокады она наблюдает несколько со стороны и пытается их регистрировать, не обладая, правда, при этом достаточными знаниями во многих областях (военных, технических etc), поэтому местами ее заметки выглядят ну очень уж наивно. Получается этакий синтез восхваления Сталина, Красной Армии, типично советско-литературной обесчеловечивающей ненависти к немцу вкупе с невероятным ожиданием конца, неугасимой надеждой и повсеместно проглядывающим подвигом окружающих ее людей. Учитывая, что написано все это очень неплохо и, если отбросить все эти белые бюсты Ленина, на который после взрыва осела пыль, сделав его более серьезным и суровым, получается в общем довольно неплохая картинка. Во всяком случае количество этих советских вбросов было не настолько большим, что хотелось выбросить книжку, как в случае "А зори здесь тихие". Захотелось наоборот прочесть воспоминания какого-нибудь представителя рабочего класса, ребенка или медика. В общем вполне читабельно.

Приступая к чтению блокадных дневников, внутренне готовишься к тяжелому чтению. Это неотъемлемая часть подобной литературы. Можно ли назвать "Почти три года" блокадным дневником в полном смысле этого слова? Конечно, он блокадный, ведь Вера Инбер во время блокады жила в Ленинграде, вела вот такую хронику. Но по содержанию...
Как очевидец, Вера Инбер безэмоционально записала много наблюдений и деталей. Но вот именно, как очевидец, не как участник, потому что сочувствия к чужому горю на страницах дневника почти нет. Обстрелы, бомбежки, раненые и умирающие от холода, голода, ранений. Но Инбер стоит будто особняком. И скорее всего, она действительно жила в блокаду иначе, чем рядовые жители Ленинграда. Про голод, холод - почти ничего, хотя как можно про это не писать, когда это было вопросом жизни и смерти всех ленинградцев. Вообще нет воспоминаний об очередях многочасовых, о поисках пропитания, о разных уловках - как приготовить из ничего что-то... При этом, по воспоминаниям Инбер, они с мужем жили на рабочую карточку - 300 гр. хлеба. И логично, что при таком питании не писать про голод как минимум странно. В марте 42 г. Инбер пишет, что за полгода потеряла 6 кг . И это в то время, когда люди умирали от дистрофии. Будто на курорт съездила, наладила питание. Чувствую, лукавит писательница :)
Во второй половине дневника становится и меньше быта, и меньше заметок о жизни города. Больше разговоров о себе, о творчестве, внутренние искания форм и содержания стихов. Много про желание успеха, творческую недооцененность, мечты о славе. Это уже скорее литературный дневник, который поэтесса могла писать где угодно.

10 июля 1942 года
День моего рождения!.. Единственное мое личное горе за этот год — смерть Мишеньки. Если бы не это, я была бы совершенно счастлива самым высоким счастьем — своей работой, которая оказалась нужной во время войны

27 октября 1942 года События проплывали мимо, почти не задевая меня. Как во сне, я принимала ответственных московских гостей, посетивших институт, поила их кофе и вообще исполняла все, что требовалось от меня как от хозяйки. Я и зубы лечила. Только английским не занималась: берегла голову

Вы можете себе представить жителя блокадного Ленинграда, варящего похлебку из кожаного ботиночного язычка, изучающего английский? Голова Инбер занята творчеством, поэтическими чтениями, здоровьем мужа, английским - чем угодно, но не мыслями о страдании, которым пропитано всё вокруг. У меня вообще сложилось такое циничное мнение, что в некотором роде Инбер была даже благодарна сложившимся обстоятельствам, ибо они помоглм ей окончательно доказать, что она талантливый поэт, нужный человек. Это из разряда бизнеса, который "поднимается" на войне.
Вот так и вся блокада, будто задела лишь по касательной.
То ли Инбер была далека от населения Ленинграда, то ли просто как-то нарастила шкуру...
Многие сравнивают дневник Инбер с еще одним блокадным дневником - дневником Ольги Берггольц. У Берггольц тоже много про себя, мужчин, творчество, работу на радио... Но это всё-таки живой дневник. Там чувствуется и сопереживание, и тревога, и мелкие радости, боль потерь, голод, бытовая неустроенность. Это дневник, личный и дышащий, болезненный - и потому я считаю его гораздо более показательным дневником блокады, чем дневник Инбер.