Тропинка 7. Какие очевидные события вы могли бы превратить в вопросы?

А что, если… наука увидит в конце концов, что мир состоит из одних вопросов?^[37]

Андрей Платонов

Наша наука держится на чудом повторяющейся в каждом новом поколении исследователей, негарантированной способности видеть в каждом факте не ответ, а вопрос^[38].

Владимир Бибихин

1. Введение

Обычно взрослым некогда отвечать на вопросы детей, как результат – падение любознательности и разрушение содержательных связей между подростками и родителями. Возникает актуальный вопрос: что могут сделать взрослые, чтобы не упустить этот момент – состояние «почемучки»? Философ и филолог Михаил Эпштейн предлагает свой способ поддержания любознательности. В его книге «Детские вопросы: диалоги»^[39] собрано более 300 вопросов именно от детей, на которые философ дает ответы на доступном им языке. Автор предлагает читать совместно с детьми, обсуждать, ставить новые вопросы и искать на них ответы, чтобы книга дала старт серьезному разговору. В заключение приведу вопросы детей: «Почему я – это я?», «Мама, зачем тебе я?», «Кого надо слушать?», «Зачем думать?», «Какие у меня оценки за жизнь?»

Идея книги возникла после участия Михаила Эпштейна в передаче Дмитрия Брикмана «Детские недетские вопросы», в которой ведущий задает детские вопросы взрослым людям.

В статье «О гуманитарном изобретательстве» Михаил Эпштейн писал: «Образование – импровизационная деятельность, развивающая способность человека удивляться и поступать непредсказуемо. Образование вовсе не сводится к пересказу того, что и так уже известно: оно порождает событие совместного творческого мышления, в рамках которого и неизвестное становится нам известным только в присутствии других людей. Здесь наибольшую ценность приобретает открытое отношение известного к неизвестному, которое выражается в вопросительности человеческого бытия, открытого бытию другого»^[40].

Как писал М. Бахтин, если ответ не порождает из себя нового вопроса, он выпадает из диалога и входит в системное познание, по существу безличное^[41]. Вопросы обладают собственной неотъемлемой ценностью: они являются источником экзистенциальной неуспокоенности и интеллектуального вдохновения. К известному тезису Бахтина «искусство как ответственность» можно добавить постулат о «вопросительности мышления», гуманистики в целом.

«Постановка вопросов в наши дни становится для гуманистики более важной, чем когда-либо. Само качество „быть человеком“ ставится под сомнение: некогда неотъемлемые признаки принадлежности к человеческому роду, такие как способность жизни и познания, постепенно переносятся на технические и биотехнические устройства. Гуманитарным дисциплинам приходится действовать в режиме постановки вопросов самим себе с целью осознания усиливающейся уязвимости и неопределенности их предмета, а именно человека… Любое решение, предлагаемое гуманистикой, имеет меньшую ценность, чем вопрос, на который она ищет ответ, поскольку творчески мыслящий человек, в отличие от предметов изучения естественных и общественных дисциплин, не может быть объективирован. Великие исследователи человечества (и самих себя) завещали нам не столько систему своих знаний и убеждений, сколько свои способы вопрошания. Их ответы почти всегда спорны, но вопросы чаще всего неоспоримы»^[42].

Дэниел Деннет (1942‒2024) в своей книге «Насосы интуиции и другие инструменты мышления» пишет: «В то время как другие науки специализируются на получении правильных ответов на основополагающие вопросы, мы, философы, специализируемся на том, чтобы запутывать все на свете и переворачивать с ног на голову, в результате чего никто не может даже сформулировать верные вопросы, не то что уж дать на них ответы… В любой области, в любом исследовании приходится заниматься философией, чтобы выяснить, какие вопросы нужно задавать… Мы, философы, любим работать с вопросами, которые приходится приводить в порядок, прежде чем на них отвечать. Это занятие не для всех. Но попробуйте – вдруг понравится?»^[43]

2. Какие очевидные события вы могли бы превратить в вопросы?

Запишите как сами события, так и вопросы в вашем бортовом журнале.

3. Техники вопрошания

«Заглядывая за горизонт»

1. Ответьте на вопрос тропинки.

2. Какие более глубокие вопросы стоят за вашими вопросами?

3. Какие новые вопросы появятся, если предыдущие вопросы будут решены?

4. В рамках каких ценностей и горизонтов эти вопросы важны?

5. Что самое важное произошло с вами, когда вы делали это упражнение?

«Вопросный генератор»

1. Выберите место и время, чтобы вас никто не отвлекал.

2. Прочтите вопрос этой тропинки.

3. Отвечая на вопрос тропинки, попытайтесь генерировать вопросы в течение 5 минут без перерыва, не давая комментариев и ответов. Важно сфокусироваться только на генерации вопросов! Еще лучше произносить вопросы вслух и записать их на диктофон, а потом послушать запись и выбрать 3‒5 самых важных, которые записываются в ваш бортовой журнал.

4. Подумайте и напишите, что важного вы получили в ходе этого упражнения.

4. Для расширения горизонта

Робин Дж. Коллингвуд: «Мышление – процесс постановки вопросов и получения на них ответов»

В Новое время мысль о том, что мышление начинается с вопроса, а логика вопросов и ответов должна заменить пропозициональную логику, высказал Робин Дж. Коллингвуд (1889—1943) в 1939 году: «Всегда находились люди, которые понимали, что подлинными „единицами мысли“ являются не предложения, а нечто более сложное, в котором предложение служит ответом на вопрос. Здесь можно было бы сослаться не только на Бэкона и Декарта, но и на Платона и Канта. Когда Платон описывает мышление как „диалог души с самой собой“, он подразумевает (как можно судить по его диалогам), что мышление – это процесс постановки вопросов и получения на них ответов, причем второму предшествует первое – некий Сократ, заложенный в нашей душе. Когда Кант говорил, что только мудрый человек знает, какие вопросы он может задать, он фактически отвергал пропозициональную логику и требовал ее замены логикой вопроса и ответа»^[44].

А какие вопросы вы можете или не можете задать себе?

В «чумные годы» Ньютон ставил вопросы и делал великие открытия

Перед текстом «Философские вопросы Ньютона» стоит такой эпиграф: Amicus Plato amicus Aristoteles magis amica veritas, который переводится как «Платон – друг, Аристотель – друг, но главный друг – истина».

Исаак Ньютон (1642—1727) заслуженно занимает видное место в истории науки и в школьных учебниках, однако не так хорошо известен факт, что он сделал свои самые великие открытия и поставил самые значимые вопросы во время чумы, когда только в Лондоне погибла пятая часть населения. В связи с прекращением занятий в Тринити-колледже, где в конце 1664 года учился Ньютон, ему пришлось уехать в деревню. В вынужденной изоляции (1665—1667) ученый открыл в т.ч. закон всемирного тяготения.

Уже в 22 года он составил масштабный (из 45 пунктов) список нерешенных проблем в природе и человеческой жизни (Вопросник, лат. Questiones quaedam philosophicae). В дальнейшем подобные списки не раз появляются в его рабочих тетрадях. Ньютон утверждал: «В философии не может быть государя, кроме истины».

Какие же вопросы поставил перед собой Ньютон:

– Как познавать мир? О философии. (Ньютон считал, что нужна не только логика, но и эксперименты.)

– Почему холодная вода отражает свет лучше горячей?

– Что тяжелее – воздух или свет?

Полный список вопросов и ответов можно прочитать на сайте The Newton Project^[45].

Как вы видите, на часть вопросов человечество уже получило ответ, в т.ч. от самого Ньютона, а остальные своих ответов еще ждут.

А какие вопросы об окружающем мире вы считали бы актуальными?

Какие вопросы вы считаете наиболее интересными в своей профессиональной сфере?

«Язык философии» Владимира Бибихина

Книга философа Владимира Бибихина «Язык философии» написана по материалам лекций, прочитанных им на философском факультете в МГУ в 1989 году. В ней, хоть и мимоходом, он обратил внимание на роль вопросов в европейской науке. Нас заинтересовало его описание использования вопросов во времена Средневековья, когда допустимыми считались лишь те вопросы, на которые можно дать ответ. Далее приводится цитата из вышеупомянутой книги философа.

«Средневековье, темные века – не существенное и не точное именовение. Оно обозначает как будто бы период времени, однако на деле другое, что может иметь место в разные эпохи. В том, что касается философии, можно назвать его временем ответов. В Средние века недопустимы открытые вопросы; дозволены лишь такие, на которые мысль обязана и готова дать ответ. Средневековье любит вопросы, сочиняет пространные рассуждения в вопросной форме, но заранее ясно, что на каждый вопрос имеется ответ. Вопрос задается, чтобы спровоцировать известный ответ, напомнив о его наличии. Открытыми могут оставаться только несущественные вопросы, на которые, впрочем, тоже заранее дан тот ответ, что ответ на подобные вопросы не обязателен. Например, неважен и открыт вопрос о форме и размерах Земли, о числе и устройстве звезд. Закрытость всех существенных вопросов связана, конечно, со следованием авторитетам, которые таковы именно потому, что заранее содержат в себе все важные ответы. Конечно, ответы – каждый в отдельности и система ответов в целом – никогда не отвечают до конца. Поэтому каждый ответ требует уточнения, и так в принципе без конца. Пространство мира покрывается сетью ответов, которых все равно всегда мало для последней полноты. Вопросы Средневековья содержатся в ответах и в их очевидной незавершенности. Если научиться вычитывать в средневековых ответах вопросы, мы увидим движение ищущей мысли под гнетом однажды принятых и впредь обязательных решений. Под ответами прячутся вопросы. Но их разработка не может начаться иначе как с ответов и в форме ответов»^[46]