– Кха-кха! – закашлялся я. – А это уже… как в сериале подороже…

– Ребёнок заперт в шкафу! Он без сознания! Врача! – рявкнул кто-то.

Вокруг затопали, со всех сторон посыпались голоса. Меня специально держали за волосы мордой в пол, поэтому я ничего не видел.

– Мальчик умер от обезвоживания более двенадцати часов назад, точнее скажет судмедэксперт, – отозвался кто-то.

«Значит, глюки набирают обороты. Поиск непонятной двери явно затянется», – с неудовольствием констатировал я.

– Старший лейтенант Андрей Черных… Хм… Уволенный вчерашним числом следователь МВД, – раздался голос слева, и я через силу повернул голову, но мои волосы так и не отпустили.

В этот момент на корточки присел чернявый тип в штатском и стал пялить на меня рыбьими глазами.

– Я следователь СК, лейтенант юстиции Алексей Юсупов.

– Опять Юсупов… – хмыкнул я. – Развелось как собак… Удостоверение в развёрнутом виде предъяви, ушлёпок, – потребовал я, чисто по приколу.

Только по приколу, вместо удостоверения мне предъявили хороший пинок в рёбра.

– К-ха… – выдохнул я и прокряхтел: – У тебя… дата просрочена…

– Вы обвиняетесь в убийстве с особой жестокостью своей супруги и сына, Ксеньи Николаевны и Дмитрия Андреевича Черных. Вы осознаёте, что вы сделали?

– О-ох… – усмехнулся я. – Ты, как американский детектив, наверное, ещё и доску доказательств с фотографиями и верёвочками сделал? Как говорил классик: не верю. Реалистичность вашего мира я оцениваю на троечку из десяти, господа глюки-ушлёпки.

– Да у него не всё в порядке с головой, – произнёс кто-то сбоку. – Нужно его на психиатрическое освидетельствование.

Псевдо-следователь же чуть отодвинулся, и моему взору предстала валяющаяся на полу «жена», которая три минуты назад верещала. Но теперь она валялась в нижнем белье, от чего по всему телу были видны ссадины и кровоподтёки от истязаний. А ещё отчётливо наблюдалось характерное посинение кожи и трупные пятна снизу, будто она мертва уже довольно давно. В этот же момент я ощутил порыв трупного запаха и непроизвольно скривился.

– Определённо, – кивнул следак. – Целую неделю жить с истерзанным трупом своей супруги, а собственного сына заморить в шкафу до смерти – явно чердак съехал. Уже не говорю о том, что он недавний мент.

Меня это всё конкретно достало. Этот морок пытается спецом подстроиться под текущие реалии и зародить во мне сомнения: «А не свихнулся ли я часом?»

Поэтому я собрал всю волю в кулак и попытался разорвать наручники сзади. В моём настоящем физическом состоянии это бы не составило труда, но в данном случае я зашипел, а запястья резануло болью. Однако наручники стали скрипеть.

– Что он творит?! – рявкнул кто-то, и мне в бочину опять прилетел мощный пинок, выбив из меня воздух.

– Грузите его! Эксперты, за работу! – крикнул следак.

Меня рывком подняли два бугая и, заломав руки, повели буквой «Г» из квартиры в лифт.

– Это тебе за жену и сына, мразота, – процедил один из омоновцев и начал меня месить прямо в лифте.

Удары были средней паршивости, но преимущественно по голове. Однако я не растерялся и, вырвавшись из захвата одного, с головы саданул в подбородок второму.

– С-сука… – прошипел он и схватился за пасть, а меня по новой скрутил первый.

За такое, по идее, меня должны были вывести на площадку первого этажа и начать метелить, как скотину. Но так, чтобы не оставить видимых синяков, разумеется. Пришлось бы ссать кровью. Конечно, это не прописано в законе о полиции и даже считается «превышением», просто в наших реалиях так принято.

Вот только этого не случилось, и меня просто вывели из подъезда и затолкали в обезьянник буханки.

Выглядывая из-за стекла, я насчитал четыре различных машины. Вокруг подъезда шастали силовики и обычные люди. Кого-то опрашивали. Я даже увидел соседку, что живёт напротив. Она что-то злобно говорила и указывала на меня пальцем.

В принципе, сейчас всё казалось довольно реалистичным. Только это всё видимость. Я точно знал, этот «сон» подстроился под меня и пытается ввести меня в заблуждение. Но благодаря серьёзным недочётам я это понимаю.

Следователь не мог поимённо знать всех, кого я якобы убил. Это просто нелогично, так как имя жертвы устанавливается по факту. Если только он ещё неделю назад не знал, что я кого-то там укокошил. Я уже молчу о том, что физически не смог бы неделю скрывать убийство по ряду абсолютно объективных причин.

Ну а те же омоновцы должны были сделать из меня фарш за нападение на своего. Но мне даже в ответ не вдарили, а просто проглотили дерзкую оплеуху. Слишком ласковые оказались. Хотя, конечно, ещё не вечер, и не факт, что меня в изоляторе на бутылку не посадят.

В любом случае, это точно морок. Я помню, что моя бывшая жена счастливо живёт с итальянцем в «Итальястии», а мой сын получает качественное европейское образование и ему уже четырнадцать. Я помню, что мне недалеко оставалось до минимальной пенсии. И в последние месяцы я даже иногда исполнял обязанности начальника следственного отдела в звании капитана.

А ещё я помню каждое мгновение, прожитое в другом мире. Помню свою Аню. Помню Лену и Юлю. И Алю, которая помогла вынырнуть из этого дерьма. У меня просто нет права сомневаться в обратном. Даже если окажется, что я по-настоящему свихнулся и это плод моего воображения, то с этим в любом случае уже ничего не поделаешь.

Короче, мне надо как-то найти эту «дверь» будучи под следствием. И нужно сделать это до пятницы, иначе всё начнётся по новой. Аля мне уже не поможет, так как потратила слишком много сил на моё пробуждение от промывки мозгов.

Я просидел в буханке где-то час. Следователь СК вместе с криминалистами, скорей всего, всех опросили, собрали материал и кучу вещдоков, так как я видел, что из подъезда выносят мешки, помимо накрытых тел в каталках.

После этого следак и один криминалист тоже запрыгнули в буханку, но уже с пассажирской части, и мы двинулись в следственный отдел. Я уже понимал, что меня ждёт процедура допроса, экстренный суд, а затем поездка в СИЗО. И если я дам признательные показания, то через пару дней меня поведут на следственный эксперимент – это будет единственная возможность выбраться из изолятора для поиска двери.

Вот только загвоздка в том, надо ли мне это? К тому же я не знаю, каким образом «убил» свою супругу. То, что я увидел, никак не походило на мой хук справа, от которого она отлетела к стене. Судя по виду трупа, это была многочасовая пытка и, скорее всего, с финальным удушением. Про мальчика я вообще молчу, так как за секунду до захвата ОМОН-ом он стоял передо мной и скалился.

– Короче, это полный бред… Ещё я в здравом уме не подыгрывал архихеру, – пробурчал я и напряг руки.

Зашипев от боли, я натянул наручники, которые опять заскрипели, но чтобы их порвать, сил у меня всё равно не хватало. Я попытался сосредоточиться и внушить себе, что это лишь хлипкие браслеты. Вот только когда ты чувствуешь вполне реальную боль – это довольно проблематично сделать. Тем более, у меня не хватило времени, так как мы уже приехали.

Открыв заднюю дверь, меня за шкварник выволокли из собачника и ходом коня по шахматной доске повели в здание Следственного комитета. Уж сколько проработал в полиции, но в жизни себя не мог представить в виде конвоируемого особо опасного преступника.

Протащив меня по коридорам, омоновцы впихнули в какой-то кабинет и усадили на скамью, возле следовательского стола. Конвой вышел из кабинета, а напротив меня сел перец в форме СК, – судя по всему помощник следователя – и стал сверлить меня такими же рыбьими глазами.

Вот, кстати, ещё одно доказательство, что это морок. Взгляд абсолютно всех вокруг был как у мертвецов. Тончайшая мимика в районе глаз выдавала во всех вселенское безразличие. Я даже не знаю, как это точнее описать.

– Уютненько тут у вас… Почти как дома, – сказал я, оглядывая пошарпанный кабинет. – А пирожки домашние будут?

– Я гляжу тебе весело, ушлёпок? – процедил эскашник.

– Эй! Это моё обзывательство! – возмутился я. – Не смей меня копировать, ушлёпок!

Он не внял моей просьбе, а встал и зарядил мне по морде. Так смачно, что аж прибило башкой к стене.

– Ладно… Пользуйся на здоровье… – сплюнул я на пол кровь, за что опять получил по морде.

– Ты чё, дебил? Сейчас синяки мне оставишь, и тебя по жопке отшлёпают, – И опять плюнул на пол. – А-а-а! Я всё понял! Тебе нравится, когда тебя шлёпают. Да, ушлёпок? – глумливо усмехнулся я.

Я был уверен, что до пятницы меня не прикончат, а потому мог веселиться вдоволь, чтобы ввести морок в замешательство, с вопросом: «И что с этим отморозком делать ещё четыре дня?»

Помощник уже замахивался для ещё одного удара, но тут же опустил руку, так как в кабинет вошёл тот самый чернявый следователь вместе с усатым мужиком в синем костюме-двойке – это был полюбас уже назначенный гос-защитник. Быстро они, ничего не скажешь. В реале бы так работали.

Я же свистнул, словно подзывая собаку, и с ухмылкой сказал помощнику:

– Всё, Шарик. Сидеть.

Эскашник никак не прореагировал и невозмутимо сел на место. Сам следователь с такой же невозмутимой миной хотел усесться за свой стол, но усатый дядька его остановил:

– Алексей Анатольевич, оставьте нас наедине с моим подзащитным.

– Как скажите, – хмыкнул следак и, кивнул своему помощнику, и они вышли из кабинета.

– Итак, Андрей Васильевич, я Пётр Рома…

– Да хватит уже хернёй страдать, – перебил я адвоката. – Если вы собрались играть спектакль до талого, то я подыгрывать не намерен. Я выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило. А сейчас я заявляю, что отказываюсь от защитника и готов написать явку с повинной. Вот только есть загвоздка – сотрудничать со следствием я не буду. Пояснений вы от меня не получите. Катайте уже постановление и везите меня к судье. Ду ю андерстенд ми, матафака? – выпалил я и заломил бровь.

– Вот как, – хмыкнул дядька и сел на то место, где сидел помощник следака. – Чего вы добиваетесь, Андрей Васильевич?

– Хочешь честно? – нахмурил я брови. – Я добиваюсь, чтобы мне перестали морочить голову и наконец выпустили отсюда. После чего я благополучно надеру задницу вашему кощею-антихристу и спасу свою невесту, как Шварценеггер на белом спорт-байке. Ну и заодно, может, я каких плюшек подниму, так как моя начальница обещала премию, – соврал я на последнем пункте.

На самом деле, моя начальница получит от меня пи… письмо с претензией, где будут описаны слабые умственные способности божественного женского мозга.

Мужик вылупил на меня свои карие зенки и несколько секунд вглядывался мне в лицо, а потом заржал, запрокинув голову. Он смеялся так заливисто, что я подумал, что сюда сбежится всё следственное управление. Однако никто нас не потревожил, а мужик резко умолк, но голову так и оставил запрокинутой.

– Ты уверен, что у тебя хватит силёнок навредить нашему Господу? – внезапно спросил он и, опустив голову, поглядел на меня чернейшими глазами без белков.

В эту же секунду у него из-за спины водорослями вспыхнула тьма, которая устремилась ко мне.

– Ах ты ж сцука фак! – пискнул я и вжался в стенку, так как по мозгам вдарил реальный ужас.

Это была явно ментальная атака, но гораздо слабее, чем я чувствовал от Алианариш в былые времена. Просто это было дико внезапно.

Один раз моргнул, и наваждение пропало. Передо мной сидел обыкновенный адвокат с усиками и, изогнув бровь, вопросительно глядел на меня.

– Дак что, Андрей Васильевич? Вы собираетесь признать вину без борьбы? Вдруг у вас было помутнение рассудка? Вы хорошо помните обстоятельства убийства вашей супруги?

– Ля… Чувак, – поморщился я. – Кончай уже делать мне мозг, а? Ты ж только что был сраной бабайкой. Покажи уже своё истинное хлебало.

– Хм… Прошу прощения?

– Не проси, не дам.

– Андрей Васильевич, – качнул головой адвокат. – Мне кажется, вы невменяемы. Бывший полицейский просто не может себя так вести. Отказаться от защитника у вас не получится. После постановления суда об аресте мы проведём судебно-психиатрическую экс…

– Каково окружение, так я себя и веду! Так что пошёл ты нахер! – рявкнул я и, повернувшись спиной, показал ему через наручники фак. – На тебе, ушлепан!

В общем, бабаешный адвокат вздохнул и пригласил в кабинет следователя, с которым они начали работать без моего участия. Я даже не обращал внимания на их ошибки в формулировках, чтобы не дай Велиса, не завязать с ними разговор.

Теперь я на все сто-пятьсот процентов был уверен, что это морок. Но то, что за мной подглядывает архихер или его прихвостень – это плохо. Нужно держать язык за зубами. Мне кажется, мысли они читать не умеют.

Следак быстро натарабанил по клавиатуре протокол и постановление об аресте. Каждую бумажку я подписывал не глядя, ибо не видел никакого смысла вовлекаться в процедуру, которая к реальности не имеет никакого отношения.

Сразу после этого меня повезли к судье. Тот с такими же рыбьими глазами за десять минут рассмотрел дело и вынес решение об аресте. После суда меня доставили в СИЗО, где, согласно процедуре, сопровождал следователь. Меня осмотрел местный врач своими масляными глазами, спросил, хорошо ли я себя чувствую, на что был послан мной в пешее нетрадиционное. Затем меня по-бырому оформили, отобрали ремень и шнурки, а когда поместили в одиночную камеру, уже вовсю был вечер.

После адвоката я предполагал много проблем на свою задницу. Что меня к кому-то подселят, кто якобы сильно не любит бывших ментов, или придут развлечься сами фсиновцы. Я готов был до смерти отбиваться, но… ничего не произошло.

Мне даже принесли пожрать холодную бурду. И всё это было очень удивительно – не отметелели и голодом не морили. Будет интересно глянуть, что там мне завтра комиссия психов ответит.

Под тяжёлые думы, что мне делать и как быть, я тревожно задремал.