Она вновь увидела это. Чёрно-белое прошлое с кучей серых вставок, без единого намёка на иные цвета, более яркие и жизнерадостные. Серые дома, серые деревья с серой листвой, серое небо и плывшие по нему облака. Единственными, что имели цвет, были сама Серафима и её одежда. Девушка внимательно поглядела свои руки, казавшиеся чужеродными на общем фоне, склонила голову и осмотрела зимнее пальто – всё такое же бордовое, ни капли не поблекло. Странно, но это послужило слабым утешением и помогло зарядиться небольшим энтузиазмом. Улица, на которой Серафима находилась, претерпела ощутимые изменения. Во-первых, напрочь исчезло асфальтовое покрытие, сменившись голой, хорошо утрамбованной землёй. Во-вторых, сама улица стала намного шире, и теперь Серафима стояла почти посередине. Подумав, что в любой момент может из ниоткуда возникнуть повозка, запряжённая лошадьми, черновласка поспешила переместиться в сторону.

– Так, теперь меня должны звать на помощь… или нет?

Почувствовав, что больше ей не холодно, Серафима вынула руки из карманов пальто и двинулась к уже знакомому дому. Его крыша и второй этаж виднелись из-за дощатого забора, но пламени почему-то не было. Подойдя ближе, черновласка поняла, что дом не охвачен пожаром, он спокойно стоял на обширном, с кучей плодовых деревьев участке и выглядел так, словно его построили совсем недавно.

– Хм, неужели я заглянула слишком далеко?

Подобную вероятность нельзя исключать. Если в случае с будущим Серафима имела возможность примерно просчитать точное время, то с прошлым было намного сложнее. Она запросто могла очутиться как за триста, так и за пятьсот лет. Пребывая в неуверенности, Серафима всё же решила немного подождать, возможно, пожар начнётся с минуты на минуту.

Никого из местных жителей по-прежнему не было видно, хотя в прошлый раз они встречались регулярно. Тем не менее Серафима ничуть не боялась их появления, поскольку её – пришельца из будущего – всё равно не могли ни увидеть, ни почувствовать. Стало быть, опасаться совершенно нечего. Девушка храбро прошлась вдоль забора сначала в одну сторону, затем в другую. Когда она разворачивалась, чтобы совершить новый проход, то обратила внимание на калитку, которая была слегка приоткрыта. Остановившись перед ней и повертев головой туда-сюда, Серафима ладонью аккуратно толкнула калитку. Та беззвучно открылась полностью.

– Добрый день! – довольно громко произнесла черновласка. – Разрешите войти? Почему проявляешь вежливость не там, где она действительно нужна?

Разрешения ни от кого не последовало. Повторная просьба также осталась без ответа, что Серафима истолковала по-своему. Раз не прозвучало запрета, значит, по умолчанию доступны любые действия. При судебном разбирательстве подобные отмазки никто принимать не станет! Хмыкнув, она просто шагнула в раскрытую калитку, оказавшись на участке. В памяти тотчас всплыл прошлый эпизод, когда проникновению сюда помешал невидимый барьер. То ли он исчез, то ли ещё не появился, но по результатам недолгих размышлений Серафима пришла к выводу, что барьер окружает участок не полностью, а имеет брешь в районе калитки. Отметив про себя, что пока всё продвигается довольно-таки неплохо, девушка твёрдой походкой пошла вперёд по узкой, выстланной какими-то глиняными черепками дорожке, которая вела непосредственно к дому.

– Так, меня никто не видит, не слышит и не чувствует. Стало быть, ничего страшного не произойдёт, если я войду внутрь и немного осмотрюсь. Конституция подразумевает неприкосновенность жилища!

Зная, что никаких неприятностей и уж тем более физических увечий ожидать не стоит, Серафима подошла к двери и остановилась. Дверь была самой обычной и ничем не примечательной. Скорее всего, в прошлом она имела какой-то цвет вроде синего или зелёного, но нынче представляла собой невзрачный серый прямоугольник, единственным украшением которого была ручка, выполненная в форме двух цветков с переплетёнными стеблями. Серафима захотела сфотографировать этот дизайнерский изыск, но не стала так поступать, решив поторопиться, ведь неизвестно, как долго в прошлом ей получится побыть. Выбросить отсюда могло в любой момент без какого-либо предупреждения.

Черновласка взялась за ручку и потянула дверь на себя. Удивительно, но оказалось не заперто. Хозяева явно безрассудные люди, раз оставляют своё жилище открытым. Через дверной проём просматривался небольшой предбанник, за которым располагалась просторная гостиная, богато уставленная мебелью.

– Извините, есть кто дома? Нет? Ну и ладно… Ты даже ответа не дождалась!

Предбанник не представлял из себя ничего особенного. Здесь находилась пустующая настенная вешалка для одежды, маленькая табуретка в углу и огромное овальное зеркало на стене. Серафима невероятно изумилась, когда увидела, что в зеркале отражается всё, кроме неё. На этом месте могла быть шутка про твою неотразимость.

– Прям как вампир… – сдавленно пробормотала девушка и отошла от зеркала.

Из предбанника она перешла в гостиную. Беглый осмотр ничего интересного не дал. Мебель выглядела дорогой и вместе с тем архаичной, в современном мире подобную никто в здравом уме покупать не станет, разве что только те, кто пожелает почувствовать себя кем-то вроде аристократа из прошлого. На одной стене висели две картины. Первая изображала какую-то даму в пышном белом платье с кружевами и рюшами; она стояла на берегу пруда или озера, держа в руках букет из ромашек. Взгляд дамы был предельно холодным и отстранённым, словно она, когда позировала, не испытывала по этому поводу никакой радости, а художник не стал ничего приукрашивать. Вторая картина представляла собой пейзаж, состоявший из густого леса и протекавшей между деревьями не особо широкой реки. Отличительной деталью были два огромных валуна, высотой, наверное, в три-четыре метра, располагавшихся на разных берегах, но друг напротив друга. Могло сложиться впечатление, что их туда воткнули специально, но оставался неясным смысл данной инсталляции.

Полюбовавшись картинами, Серафима захотела получше осмотреть помещение, надеясь увидеть что-нибудь интересное. И опять хочу напомнить, что проникновение в чужое жилище – уголовно наказуемое деяние. Однако не сделав и шага, она повернула голову и вновь уставилась на портрет дамы и пейзаж. Удивительно, но обе картины имели цвет: каштановые волосы дамы, зелёные кроны деревьев, синие воды реки. Серафима догадалась, что это неспроста, но понятия не имела, почему эти два предмета так сильно отличаются от всего остального. Немного поразмыслив и придя к выводу, что в доме могут находиться другие цветные вещи, черновласка приступила к тщательному осмотру гостиной. Она проверила не только каждый выдвижной ящичек и внимательнейшим образом проглядела все полки, но даже встала на четвереньки и заглянула под диван и комод, ничего, к своему глубочайшему сожалению, там не обнаружив. Ой, какой нос любопытный! А глаза ненасытные!

Встав посередине гостиной и уперев руки в бока, Серафима посмотрела на лестницу, которая вела наверх. Похоже, пришло время пройтись по комнатам второго этажа. Девушка подошла к лестнице и поставила ногу на первую ступень, думая, что та сейчас протяжно заскрипит. Но та не издала ни звука. Всё выглядело так, что прошлое, каким его в данную минуту видит Серафима, начисто лишено не только ярких красок, но и любых звуков. Черновласка не слишком переживала по этому поводу, считая, что ей и в тишине вполне неплохо. Ровно до тех пор, пока кто-нибудь сзади не подкрадётся.

Второй этаж встретил незваную гостью коротким узким коридором, по обе стороны которого располагались четыре двери. В мрачном полумраке их с трудом удалось разглядеть, поэтому Серафима поспешила достать мобильник и включить фонарик.

– Ну и дела…

Девушка вертела в руках современный и дорогой аппарат, оснащённый всеми необходимыми функциями, и сильно хмурилась. Мобильник не подавал признаков жизни. Ни экран, ни тем более фонарик не желали загораться. Серафима таращилась в чёрный прямоугольник, в котором отражалось её удивлённое лицо.

– Можно сказать, что всё логично. В далёком прошлом не было ничего подобного, поэтому он и не работает сейчас. Ну, по крайней мере на экране мобильника я отражаюсь.

Хоть она и сказала так, но подобная логика Серафиме не понравилась. Не говоря уж о том, что она хромает на обе ноги! Блуждать в потёмках не было никакого желания, однако имелась уверенность, что в комнатах, скрытых за дверьми, ввиду наличия окон будет всё совершенно иначе. Выставив вперёд обе руки, чтобы случайно не наткнуться на что-нибудь, Серафима добралась до первой двери, взялась за ручку и потянула на себя. Врезной замок оказался не заперт, и девушка осторожно вошла в не особо большую комнату. Как и ожидалось, комнату заливал солнечный свет, хоть по-прежнему всё оставалось серым и невыразительным. Впрочем, глядеть здесь было не на что: ни мебели, ни чего-либо ещё, лишь голые стены и окно, в углах которого собралась пыль. Пожав плечами, Серафима перешла к следующей комнате, предусмотрительно оставив дверь в предыдущую открытой, чтобы коридор хоть немного освещался. Новое помещение было крохотной, но весьма уютной спальней, большую часть которой занимала аккуратно заправленная двуспальная кровать. По обе её стороны находились две тумбочки, на одной из них стояла хрустальная ваза с цветами.

– Ромашки…

Казалось, будто их сорвали буквально несколько минут назад. Ромашки были полными жизни и ещё не начали увядать, несмотря на отсутствие в вазе воды. Нельзя было не вспомнить, что те же самые цветы держала в руках изображённая на картине внизу дама. Соединив одно с другим, Серафима пришла к заключению, что эта незнакомка не кто иная, как хозяйка этого дома. Поэтому выходило, что именно она погибнет в огне пожара, её отчаянный голос звал на помощь. От осознания столь очевидного факта Серафиме стало не по себе, она ощутила сильное давление в груди, словно на неё поставили тяжёлую гирю. Девушку повело в сторону и, чтобы не упасть, она приземлилась на кровать. Глаза защипало, а затем из них хлынули слёзы, начавшие ручьями стекать по щекам. Как Серафима ни силилась, но не могла их остановить, бесконечно вытирая рукавом пальто. Черновласка задавалась вопросом, почему она вдруг ударилась в слёзы, для неё это стало чем-то невероятным. Наконец не выдержав, она с силой шлёпнула себя обеими руками по щекам и громко воскликнула:

– Соберись, тряпка! Не время рыдать по давно почившему человеку! Он умер неестественной и ужасной смертью, между прочим!

Как по мановению волшебной палочки слёзы тут же прекратили литься. Серафима вытерла их остатки, высморкалась в платок, который покоился во внутреннем кармане пальто, и поспешила покинуть комнату, вызвавшую столь бурные эмоции. Она в нерешительности замерла посреди коридора, думая, стоит ли ей заходить в оставшиеся две комнаты. После недолгих размышлений черновласка приняла решение всё же сделать это, поскольку не было уверенности, что в следующий раз так же просто удастся сюда (то есть в прошлое) попасть.

Третья по счёту дверь была заперта. Серафима несколько раз подёргала за ручку, но безрезультатно. Ключ, чтобы опереть замок, наверняка находился где-то в доме, однако вряд ли его удастся так просто и быстро отыскать. Поэтому Серафима не стала тратить на это силы и время, сосредоточив всё внимание на последней комнате, где возле окна расположилась детская кровать, так же, как и кровать в спальне, аккуратно заправленная. Помимо неё здесь находился маленький и низкий круглый столик и столь же миниатюрный стул. На столике хаотично были разбросаны листы бумаги; Серафима подошла ближе, чтобы внимательнее их рассмотреть. На них была чернильная мазня с кучей клякс, тем не менее просматривались очертания различных предметов: свечи, головы медведя, погремушки и прочих бытовых мелочей. С каких пор голова медведя стала бытовой мелочью?! Похоже, рисованием занимался маленький ребёнок, которого ещё не успели научить бережному обращению с пером и чернилами. Серафима взяла один лист с рисунком, повертела его в руках и положила на место. В груди опять почувствовалось давление, мысль, что в пожаре погиб ребёнок, вызывала бурные эмоции. Опасаясь, что сейчас хлынет новый поток слёз, Серафима выскочила в коридор. Она была немного разочарована, ведь ей так и не удалось увидеть, что именно станет причиной пожара. Необследованным оставался только чердак, на который неизвестно как было забраться. Запрокинув голову, Серафима воззрилась на потолок, заметив на нём крышку люка с кольцом.

– Это же…

По странному стечению обстоятельств, в которое никак нельзя было поверить, на крышке имелся хорошо знакомый и не раз виденный знак в виде глаза, зрачок которому заменял крестик. Знак ордена «Платинового глаза».

– Выходит, дом принадлежал их адептам.

Серафиму бросило в дрожь. Тут сгорели заживо не простые люди, а те, кто знал про необъяснимое и потустороннее, те, кто построил под Лесовском целую разветвлённую сеть катакомб. Подобный факт лишь подстегнул любопытство Серафимы. Всего минуту назад она планировала каким-то образом вернуться в своё настоящее, но теперь решила немного задержаться, чтобы отыскать лестницу и забраться на чердак, где почти наверняка отыщется что-то интересное.

– Там ничего больше нет.

Чей-то незнакомый голос раздался со стороны лестницы. Услышав его, Серафима ойкнула и невольно отскочила назад, налетев на дверь. Врезавшись в неё спиной, девушка не удержалась на ногах и приземлилась пятой точкой на дощатый пол. Да тебя напугать проще простого! Не став долго задерживаться в сидячем положении, Серафима быстро вскочила на ноги и посмотрела туда, откуда прилетел голос. На лестнице, на предпоследней ступени, стояла молодая женщина лет тридцати. Она была довольно красивой, несмотря на отстранённое выражение лица, в лёгком ситцевом платье бледно-красного цвета; её длинные и густые каштановые волосы были собраны в простую, но элегантную причёску, взгляд чёрных глаз упирался прямо в Серафиму, которая чувствовала себя не в своей тарелке. Хозяйка дома пришла, сейчас тебе влетит по первое число.

– Не надо искать то, чего там уже нет, – проговорила женщина ровным, начисто лишённым каких-либо эмоций голосом. – Самое ценное мы успели унести и надёжно спрятать

– Ценное? – тихо спросила Серафима, не вполне понимая, о чём идёт речь.

– Для них, разумеется. Они будут искать, бросят на это все силы, но вряд ли найдут, а замену не так-то просто изготовить.

– Я… Я не понимаю.

– Потому что тебе это и ни к чему. Зачем ты пришла? Какова твоя цель, родная? Лучше уходи, совсем скоро здесь всё сгорит дотла.

– Но ведь и вы тоже!

– Знаю. И я, и мой муж, и наша дочь.

– Можно же что-то сделать! – в сердцах воскликнула Серафима, в ужасе осознав, что незнакомка так спокойно говорит о своей мучительной смерти. – Надо попыта…

– Нет, – отрезала женщина. – Прошлое нельзя изменить, как ни старайся.

Подобных слов Серафима не могла принять. Многократно столкнувшись с непонятными явлениями, которым, казалось, не было объяснений, она искренне считала, что в этом мире возможно всё, даже самое невероятное, то, что трудно вообразить. Она могла заглядывать в будущее, после к нему добавилось прошлое. Теперь черновласка полагала, что и путешествия во времени тоже возможны, надо лишь найти способ их осуществления. Найдёшь, получишь Нобелевскую премию. Поэтому есть вероятность узнать, с чего начался пожар, предотвратить его и тем самым спасти жизни трёх человек.

– Я думаю, вы не правы, – решительно сказала Серафима. – Я пришла сюда, чтобы узнать больше и помочь по возможности. Вы ведь звали меня на помощь тогда, уверена, я слышала именно ваш голос.

– Я просто фантом прошлого, – отозвалась женщина. – Фантом, что застрял здесь по неведомому и нелогичному стечению обстоятельств. Когда сгорит дом, я исчезну. Потом это повторится, снова и снова.

– Звучит… странно.

– Так уж вышло. Прошу, покинь это место, я чувствую, что ты можешь сильно пострадать. Мне бы этого не хотелось.

– Я по-прежнему не узнала то, что хотела узнать.

– Ищи в своём времени, здесь ты вряд ли добьёшься успеха.

Серафима собиралась проявить привычное упрямство и высказать какую-нибудь острую фразу, но женщина внезапно исчезла. Она просто бесследно растворилась в воздухе, словно её и не было никогда. Спустя секунду исчез и сам дом. На какой-то миг перед глазами Серафимы мелькнуло ночное небо, на котором из-за потемневших облаков выглядывали мерцающие звёзды, а затем девушка ухнула с трёхметровой высоты вниз. Полёт оказался на редкость коротким и завершился падением в сугроб. Серафима почти полностью зарылась в снег, едва не дотянувшись до промёрзшей земли. Испугавшись подобной перемены, черновласка при помощи резких и хаотичных движений выбралась из-под снега и огляделась по сторонам. Она находилась посреди того самого участка, куда хотела попасть. Здесь было темно, каплю света давал лишь уличный фонарь, стоявший неподалёку. Серафима вытащила мобильник, чтобы посмотреть время. Цифры на дисплее показывали двадцать один час и сорок две минуты.

– Хм, я там была чуть больше часа, – проговорила девушка, убирая мобильник обратно. – Это можно считать определённым успехом.

Находиться по пояс в снегу было довольно холодно, поэтому Серафима стала пробираться к забору, совершенно не понимая, каким образом будет через него перелезать. Очутившись возле холодного металла высотой почти в три метра, она повертела головой туда-сюда, надеясь найти хоть что-то, что поможет перебраться на ту сторону. Взгляд тут же упал на часть забора, которая был загнута вовнутрь. Серафима подошла к этому месту, увидев глубокие следы на снегу, тянувшиеся вглубь участка. Не вполне отдавая себе отчёт, что делает, черновласка проследовала по следам, которые вскоре привели её к тому месту, где она рухнула в сугроб. И здесь пришло осознание очевидного факта, что в то время, как разум видит прошлое, тело продолжает двигаться в настоящем.

– Полный мрак, – Серафима поёжилась. – Но с другой стороны, ровно то же самое было, когда со мной находилась Лиза. Она ж говорила, будто я двигалась в бессознательном состоянии, напрочь игнорируя всё и вся. В мастерстве игнорирования тебе не откажешь.

Теперь черновласка могла с уверенностью сказать, как происходит её переход в прошлое. Чёткая и ясная картина возникает в мозгу, а он уже отдаёт команды телу перемещаться согласно этой картине. Как ни крути, но подобный способ видеть былое имеет ряд существенных недостатков. Если этим заниматься днём, то куча народу узрит девушку-подростка, которая словно сомнамбула бродит по улицам Лесовска и не реагирует ни на какие внешние раздражители.

– И вдобавок выходит, что в таком состоянии я могу гулять по воздуху.

В прошлом, перед тем, как оно рассеялось, она находилась на втором этаже, а затем упала с довольно большой высоты в снежный сугроб. Новое открытие заставило Серафиму сдавленно крякнуть, едва она представила картину, в которой поднимается ввысь по невидимым в настоящем ступеням.

– Святые угодники, ведь если бы кто-нибудь увидел, как я стою в воздухе, то это стало бы новостью номер один! Теперь и ты стащила мою коронную фразу!

Решив, что хватит на сегодня чудес, Серафима рванула с максимально возможной скоростью на выход. Возле отогнутого куска металлического забора она задержалась, остановленная смелой мыслью, что это её рук дело. По-другому и быть не могло, ведь она точно помнила, что забор был цельным и не имел никакой калитки или ворот, будто предполагалось, что на территорию частной собственности никто и никогда заходить не станет.

Осторожно просунув голову через собственноручно созданный проход и удостоверившись, что улица пустынна, Серафима выскочила на тротуар и побежала вперёд. Преодолев пару сотен метров, она сбавила темп и дальше пошла уже спокойным шагом. Только выйдя на одну из главных улиц, где было яркое освещение и туда-сюда сновали жители города, черновласка позволила себе немного успокоиться и расслабиться. Тем не менее её буквально распирало изнутри от новых, полученных за последний час сведений, которыми хотелось немедленно поделиться с друзьями.

– Надо будет устроить общий сбор и коллективно решить, что делать дальше.

Не все коллективные решения одинаково полезны!