Две Тани

Лагерь находился в ста метрах от моря. Между пляжем и лагерем пролегала асфальтированная дорога. Прямо возле дороги – забор лицевой части лагеря. Центральные ворота с калиткой добротно по-советски сварены из прутьев, покрашены многослойной голубой краской. В геометрическом центре каждой из двух воротин и калитки – пятиконечные звезды красного цвета. Надвратница была из сетки-рабицы. На ней красовалась изогнутая радугой надпись такими же как звёзды красными буквами: «РОДИНА МИРА». Недалеко от ворот автобусная остановка.

ДОЛ «Родина Мира» – это Детский Оздоровительный Лагерь. По старинке – пионерский. Расположенный на побережье Чёрного моря в селе Береговое в окрестностях Феодосии.

На воротах организована служба: в маленькой беседочке сидят два «пионера». Старшая пионервожатая бегает туда-сюда со списками прибывающих детей для регистрации и распределения их по отрядам. В угоду традиции она всегда носила пионерский галстук.

– Так! Постройтесь-ка, ребят! Вот здесь в шере́нхгу, по линеечке! – воскликнула она, указав бумагами, что были у неё в руке, куда нужно было встать.

Потом стала называть фамилии и сверять «пионеров» по имени-отчеству и дате рождения в своём списке с их свидетельствами о рождении, у кого были. А у кого свидетельств не оказалось – просто спрашивала устно.

В стороны от ворот простирается решётчатый забор из вертикальных прутьев с острыми наконечниками на вершинах. Справа в самом конце забора ещё одни ворота. Хозяйственные. Гораздо менее торжественные, чем первые. Через них обычно проезжают автомобили, обеспечивающие жизнедеятельность лагеря, а также автобусы, в начале смены привозящие, а в конце – забирающие детей. Возле ворот беседка. Довольно просторная. В беседке тоже пара «пионеров». Как правило играющих в карты. Карты в лагере запрещены, но что там ещё делать целый день? Как принято в таких случаях говорить: «Когда нельзя, но очень хочется – то можно, но чуть-чуть». Вожатые, только поначалу за карты гоняют. А потом входят в положение отдыхающих: «Лишь бы руководство не увидело. «Пионеры» на отдыхе всё-таки, а не в тюрьме». Вот так и сидят, играют, а если пойдёт кто из старших – прячут.

От шоссе, что между лагерем и пляжем, сквозь главные ворота ведёт широкая асфальтированная дорога, которая лежит между двумя белыми длинными двухэтажными жилыми корпусами. Стоят корпуса параллельно забору на одинаковом удалении от него. Левый корпус метрах в пяти от дороги, ведущей в лагерь, а правый на значительно большем удалении. К торцу здания, что справа, идёт низкий жёлтый металлический заборчик, которым огорожен газон, а на газоне, вдоль заборчика, растут высокие «южные» деревья – тополя. А южные они, потому что на юге их ветви растут вверх, а не вширь как в центральной части России. Хотя, это могли быть и разные виды тополей. По газону никто не ходил. Во-первых – ходить было запрещено, а во-вторых – особой надобности в этом не было.

От переднего забора лагеря до корпусов – пустыри. Справой стороны, частью пустыря, является газон за жёлтым заборчиком. На самих пустырях песок, мелкие камни, редкая и в большей степени сухая трава, типа «перекати поле» и каких-то ещё колючек. Вообще-то, когда-то давно здесь были волейбольные площадки. Столбы для сеток остались, а самих сеток и разметки давно уже нет. Видимо не пользовались эти площадки популярностью, вот и забросили их. А песок зарос всякой колючей травой.

Вдоль корпусов, на одной линии, как собственно и сами корпуса́, – ряд из старых высоких деревьев, тех самых тополей с растущими вверх ветвями, сплошь улепленных улитками. По обеим кромкам дороги, отгораживая от неё пустыри – «жидкие», но колючие кусты. На пустыри пройти можно было сквозь эти кусты, обдираясь колючками. Ну или по специальным проходам возле корпусов. Через колючки тоже никто не лазил. Зачем обдираться и кусты ломать, когда возле корпусов дорожки есть?

Жилые в корпусах только вторые этажи. По периметру которых – круговые балконы с металлической балюстрадой, окрашенной так же как и ворота – в голубой. На этих балконах при желании можно спринтерские забеги устраивать. Балконы не совсем круговые. На дальних от центральных ворот торцах обоих зданий сообщение отсутствовало. На вторые этажи, на эти балконы, к торцам строений, опять же со стороны ворот, ведут металлические лестницы.

Пройдя по дороге от ворот прямо между корпусами упираешься в высоченную непролазную стену кустов акации. Среди которых ещё и деревья растут. Создают тень в знойное время на близлежащих дорожках.

На кромке этой густой растительности прямо напротив ворот стоит огромный щит. На котором изображён бюст пионера, трубящего в горн. А под пионером – распорядок дня.

Вдруг к строю вновь прибывших «пионеров» подошёл крепкий мужик лет тридцати или чуть старше и громко спросил, сверкнув золотыми фиксами, то ли у старшей пионервожатой, то ли у ребят в строю:

– Откуда банда?

Смотрелся он очень мужественно и брутально. А все его передние зубы были золотыми.

Девочки из строя, особенно те, что постарше, прямо сверлили, съедали его своими заинтересованными и даже вожделенными взглядами.

Старшая пионервожатая была увлечена своим важным занятием и никак не отреагировала на возглас коллеги. А одна из самых зрелых для пионерки девушек с довольным, приветливым, радостным и, что скрывать, вожделенным видом выкрикнула, подняв руку словно на уроке:

– Из Жуковского!

Золотозубому очень понравилась реакция девочки, и он взглянул на неё с улыбкой, и, присвистнув, воскликнул:

– О! Какие крали-то здесь! Прям захгляде́нье!

Он подошёл ближе и стал более внимательно изучать смелую «пионерку» и её подружек, коих всего было человек пять или шесть, а потом снова громко, непонятно кому конкретно, но как будто бы всем сразу, скомандовал:

– Ко мне в первый отряд пойдут! Все!

Он поднял палец вверх для привлечения внимания, а после поводил им, указывая на сбившихся теперь в кучку таких же на вид зрелых, как и первая самая смелая «пионерка», подружек. А девочки в это время, хихикая, стали с неподдельным интересом обсуждать его, как своего потенциального парня.

Но тут очнулась старшая пионервожатая:

– Нет-нет! Они в третий идут!

– Почему это в третий?! – возмутился золотозубый и, подмигнув девчонкам с хитренькой улыбочкой, добавил, присвистывая на шипящих: – Смотри, какие большие да хорошие! Шо йим в третьем-то делать? Там же ж одни малолетки! Да, девчонки?

Подружки снова довольно захихикали. А старшая вожатая продолжила отстаивать своё решение:

– Им по тринадцать!

– По тринадцать? Да ладно! – не поверил золотозубый. – Шо, вы правда семьдесят девятого, шо ль?

Девочки закивали в ответ и стали весело шушукаться, поглядывая на мужчину.

– Да! – недовольно буркнула старшая вожатая, а после, мило улыбнувшись, добавила: – Иди давай отсю́дава! Не мешай! – и игриво отпихнула коллегу боком.

– Есть свидетельство? – спросил мужик у смелой «пионерки», всё ещё не состоянии совместить увиденное с услышанным.

– Да. Вот. Пожалуйста, – трепетно ответила та, протягивая зелёную книжицу.

За ней и все остальные взрослые девочки протянули свои свидетельства вожатому первого отряда. Он взял в одну руку документы у «смелой», а в другую ещё у кого-то и, заглянув туда, спросил:

– Как звать?

– Ира… Э-э-э… Лена! – тут же поправилась «смелая».

– Понятно всё! – сделал для себя вывод мужчина. – У остальных тоже чужие свидетельства?

– Да нет! Это наши! – оправдывалась «смелая».

– Шо ты мине́ паришь?.. Мне-то не хгони́! Ладно? А то и правда в третий пойдёшь! – пригрозил золотозубый, с южным говором. – У меня в отряде даже семнадцатилетние есть! Тебе сколько, Ира? Или всё-таки Лена?

– Да нам просто сказали, что не примут в лагерь старше четырнадцати. Обратно отправят, – приблизившись к вожатому, и как бы по секрету призналась «смелая», а подружки закивали, подтверждая её слова.

– Тебя как звать? – спросил золотозубый у другой подружки, чьё свидетельство держал в руках.

– Аня.

– По-настоящему! Не по свидетельству!

– По-настоящему. Аня, – обиженно выпятив губу, пробасила та.

– Сколько лет? По-настоящему!

– Пятнадцать.

– Тебя?.. – пошёл он узнавать имена остальных. – Лет?..

Девочки представлялись истинными именами и называли реальный возраст. Всем было по пятнадцать, а одной шестнадцать только на днях исполнилось.

– Всё! Свидетельства спрячьте подальше, шо́бы не потерять! Чужое, – отдавая удостоверения личности, вкрадчиво проговорил вожатый, приподняв одну бровь. – И ко мне! В первый отряд! Все! – скомандовал он, указав в сторону корпуса, где базировался первый отряд. – Таких-то девах и в третий отряд тухнуть?! Не отдам!

Девочки радостно затёрли ладошками, а мужчина, ещё раз подмигнув «пионеркам» ушёл по своим делам.

За корпусом, что слева от ворот, условно назовём его первым, между самим сооружением и зелёной стеной кустарника пролегает пешеходная дорожка, которая упирается в одноэтажные хозяйственные постройки, расположенные вдоль левой стороны ограждения лагеря. В большей степени они даже образуют это ограждение. У этих строений, огибая стену бурной зелени, дорожка уходила вправо под девяносто градусов и пролегала вдоль них. В постройках находились: в самом углу у стыка с первым корпусом – склад со строительным и уборочным инвентарём, дальше располагался душ, туалеты, и в самой глубине – в дальнем левом углу лагеря – склады с бельем. Вход в само здание туалета был со стороны забора. Ограждение лагеря за ним было именно кирпичным забором, заштукатуренным и побелённым, как и все здания в лагере. Чтобы войти внутрь, нужно было «нырнуть» в проход, в мужской – между душем и туалетом, в женский – между туалетом и бельевым складом и пройти «по улитке». Наподобие, как в пляжных раздевалках. Входы в мужской и женский туалеты разделяла тоже кирпичная побелённая стена. «Пионеры» часто бегают в «самоходы» через этот скрытый от посторонних глаз кусочек забора.

Справа от щита с пионером и распорядком дня метров через десять стена зарослей уходит, так же как и слева – под прямым углом вглубь лагеря. Вдоль кустов – асфальтированная дорожка.

За корпусом, что справа, условно – второй, во всю его длину – площадка. На ней иногда проходят построения отрядов для не торжественных мероприятий. Для торжественных есть специально оборудованная пионерская линейка. Она в другом месте. А также здесь у второго корпуса выстраиваются в линию автобусы, когда привозят или забирают детей. К дальнему торцу этого корпуса примыкает деревянная не крашенная и уже почерневшая от времени пристройка продуктового склада. Весь первый этаж корпуса занимала столовая. Поэтому и продовольственный склад был пристроен со свободного от лестницы торца здания. А построения здесь проводились, потому что столовая – это общественное место. Для всех, а не только для первого и второго отрядов. Так сказать – «центр вселенной».

Между складом и бетонным забором, правой границы лагеря – грунтовая дорога к выезду через вторые – хозяйственные ворота.

За площадкой для построений – небольшое футбольное поле. Специальное. Для детей. Длиной шестьдесят метров. Для взрослых футбольные поля делают сто метров в длину. Правее от него, баскетбольно-волейбольная площадка. Если нужно играть в баскетбол – снимают волейбольную сетку. Нужно в волейбол или пионербол – снова натягивают. Обычно сетка всегда была натянута. Потому что чаще играли в игры с сеткой. Обязательно снимали сетку, только если проводился турнир по баскетболу. А так в баскетбол играли, как правило, в одно кольцо.

Пешеходная дорожка, что между кустами и футбольным полем, упирается в правый торец сцены открытого кинозала. Вдоль дорожки по кромке кустов – несколько лавочек.

В правом дальнем углу за спортивными площадками вдоль правой стороны ограждения – штаб лагеря: несколько вагончиков с кабинетами директора и других должностных лиц.

Чуть левее щита с распорядком дня, наискосок влево, ныряешь в длинную тенистую пионерскую аллею. Вдоль аллеи – щиты с пионерами-героями и редкие лавочки в шахматном порядке. В гуще зарослей слева и справа от аллеи – отрядные места. Каждая из площадок, отделённых друг от друга «стенами» кустов, оборудована лавочками, и используется для общих отрядных сборов, разучивания песен, обсуждения злободневных вопросов. Аллея выводит на пионерскую линейку. Как раз-таки для проведения торжественных мероприятий. Представляла она собой заасфальтированный прямоугольник с разметкой для построения отрядов, и маленькой трибуной. Возле трибуны – флагшток. Линейка находилась в левом дальнем углу заросшей территории и была огорожена ровным рядом берёзок.

Этот «лес» с аллеей наискосок, со всеми отрядными местами, линейкой и прочими площадками внутри вокруг опоясывают пешеходные дорожки. Фронтальная, как уже говорилось, пролегала перед щитом с распорядком дня, за первым корпусом и вдоль него. Слева – мимо туалетов. Справа – вдоль футбольного поля. Позади «леса» тоже была асфальтированная дорожка. А за ней, образуя тыльную границу лагеря, которая отделяет «Родину» от какого-то пансионата, стоит длиннющий одноэтажный барак. Ещё один жилой корпус. Назовём его третьим. Левым своим краем он примыкает к бельевому складу, а правым торцом – к «спине» сцены летнего кинотеатра, к закулисью.

За футбольным полем, между сценой, «смотрящей» вправо и радиорубкой, она же – кинопроекторская, расположена мощённая толстыми квадратными бетонными плитками танцевальная площадка. Если на танцплощадке расставить лавочки – получится кинозал под открытым небом. За танцплощадкой – бетонный забор, разделяющий лагерь и пансионат. За радиорубкой – вправо вдоль забора вплоть до директорских кабинетов – пустырь, заросший непролазным кустарником.

Ваня Соловьёв – тринадцатилетний паренёк с очень светлыми золотистыми волосами. С модной стрижечкой «Ровесник». С длинной, ниже кончика носа, чёлкой. И с серьгой-гвоздиком в левом ухе. Считал он себя уже достаточно взрослым. Ведь четырнадцать лет исполнится совсем скоро – в конце августа. Но о своём возрасте, чтобы придать себе солидности, говорил, что ему уже четырнадцать. Иногда добавляя – «почти». Приехал он сюда уже во второй раз. Впервые был в прошлом году. Так же в третью смену – в августе. Тогда был ещё совсем юным. Хотя уже задумывался о девочках, но дальше мечтаний дело так и не пошло.

Ему в прошлом году очень серьёзным показалось мероприятие по усилению охраны и обороны лагеря к окончанию смены. В лагере была «тревога». Объявили опасность нападения местных. Все вооружались. Кто чем мог: перочинными ножиками, камнями, дубинами, в том числе и ножками от обеденных столов. Которые представляли собой весьма увесистые металлические трубки с квадратными фланцами на конце для крепления к столу. Очень грозное оружие, особенно для подростка. У него была как раз такая ножка.