Провал

Как говорится, сколько веревочке ни виться, а конец будет. Эта народная мудрость подтвердилась осенью 1994 года. Сопоставив все факты и сузив круг людей, уволенных в запас за последние пять лет, оперативники, похоже, вышли на группу ликвидаторов. Правда, к этому времени группа уже истребила всех бандитских главарей и оборотней в погонах. Даже Япончик счел за благо смыться в США, испугавшись кары со стороны ликвидаторов. Однако месть за все злодеяния настигла и его, пусть через много лет, но все же настигла. Ликвидаторы не оставляли свои дела незаконченными. На Сахалине наступила нормальная жизнь. Силовики, воспользовавшись ситуацией, взяли соблюдение правопорядка на острове под жесткий контроль. В душе они были благодарны ликвидаторам за пусть и криминальную, но благородную и полезную работу по очищению острова от бандитов.

Мышеловка

Первым был задержан Паша. Его взяли сразу после приземления, он не успел даже отстегнуть свой парашют. Первые допросы никакого результата, естественно, не дали. Паша стоял на своем, мол, ничего не знаю, это досадное недоразумение. Затем арестовали Женю, прямо при выезде с территории склада. Олега брали ночью на его квартире. Попросили соседку с нижнего этажа позвонить, чтобы открыли дверь, мол, дедушке плохо, необходимо помочь. В течение суток шесть человек из группы ликвидаторов были задержаны. Повезло только Валере, который каким-то образом не попал в этот список. К тому же в данный момент он находился в Японии, в командировке по обмену опытом приготовления японских национальных блюд.

Итак, мышеловка захлопнулась. Всех предполагаемых ликвидаторов содержали в разных камерах, чтобы они не могли общаться и выработать какую-то единую стратегию защиты. Однако вся линия поведения в случае ареста была построена ими заранее и отрепетирована, как в театре, до мельчайшего жеста, мимики лица и вздоха. В противовес друг другу работали две машины: следственная, с ее богатым опытом по раскрытию самых изощренных преступлений, и годами отработанная тактика оперативных действий ликвидаторов. Шли дни, недели. Однако каких-то существенных зацепок, чтобы предъявить обвинение ликвидаторам хотя бы по одному эпизоду, у следствия пока не было.

Евгений сидел в одиночной камере, где, кроме деревянных откидных нар и такой же табуретки, никакой другой мебели не было. Сквозь маленькое забранное металлической решеткой окошко едва пробивался свет, при котором можно было прочитать наспех закрашенные выцарапанные на стене надписи: «Менты – козлы», «Здесь сидел Косой». И еще много всякой нецензурной брани. «То ли самому чего нацарапать», – подумал Женя, вспомнив, как еще во время учебы в пограничном училище за драку попал на гауптвахту. Тогда он от скуки нацарапал на обитой алюминиевым листом двери целое стихотворение. Это воспоминание из прошлой жизни как-то успокоило его, камера уже не казалась такой мрачной и неуютной. Присев на табуретку, он прислонился к стене и закрыл глаза. Воспоминания унесли его в далекое прошлое.

Владикавказ, дом отдыха КГБ, вечерний бал по случаю первого апреля, Дня юмора. В толпе он вдруг увидел ее, скромно стоявшую в сторонке. Молоденькая – совсем еще девчонка, с огромными и глубокими, как два омута, глазами. И такая в них виделась нерастраченная нежность и любовь, что сердце его внезапно оборвалось и бешено застучало. Их глаза встретились, и он пригласил ее на вальс. Еще не умевшая толком танцевать, в его сильных и крепких руках она вдруг обрела уверенность и закружилась, а глаза засветились сияющим светом. Заглянув в них, он почувствовал, как что-то горячее разлилось по всему телу. Это была любовь с первого взгляда.

С того дня они все время были вместе: ходили в кино, играли в настольный теннис, ездили на экскурсии в Приэльбрусье, на Чегемские водопады и в Кисловодск. Дни летели быстро, им было хорошо вдвоем. Взявшись, как дети, за руки, они бродили по парку и были бесконечно счастливы лишь от того, что ощущали прикосновение друг друга. Первая близость, случившаяся между ними, была такой нежной и трепетной, какой она только могла быть между двумя безумно влюбленными. Забыв обо всем на свете, они улетали на небеса и возвращались в реальную жизнь лишь под утро.

Лязг открывающейся двери в камеру прервал сон или дрему Евгения.

– На выход, – раздался голос надзирателя, – следователь ждет на допрос.

То ли следователи не имели особого желания посадить ликвидаторов из уважения к ним и их благородной деятельности, то ли сверху была дана какая-то команда, но через месяц всех задержанных из группы выпустили на свободу. С формулировкой «за недоказанностью и отсутствием каких бы то ни было улик». Получившие хороший жизненный урок бывшие ликвидаторы в течение полугода, не сговариваясь, покинули Сахалин. На острове остался только Валера как не попавший под подозрение. Группа ликвидаторов прекратила свое существование в декабре 1994 года. Хорошо это или плохо, пусть рассудит время и Бог, с чьего позволения они делали свою работу.

Шёл по улице прохожий

Было это или нет, сейчас уже трудно сказать определенно. В один из вечеров по улице шел прохожий, на первый взгляд ничем не отличавшийся от окружающих. И все-таки что-то в нем было не так. Что-то казалось странным то ли в походке, то ли в фигуре, укутанной плащом.

Мимо торопливо проходили люди, не обращавшие на него никакого внимания. И только один взгляд из окружающей толпы неотступно преследовал его, ни на секунду не упуская из виду. Шедший в нескольких метрах позади человек пристально наблюдал за прохожим в плаще. Незнакомец, не замечая, что за ним следят, шел спокойным размеренным шагом, бесшумно ступая на асфальт – со стороны казалось, что он не идет, а плывет. Звуки его шагов были совершенно не слышны. Вот эта странность и насторожила ветерана милиции, майора в отставке Вячеслава Хорхордина. «Так ходят только пограничники или воры», – сделал он умозаключение, продолжая идти за прохожим в плаще и стараясь не попасть в поле его зрения. Однако долго оставаться незамеченным на прямых улицах Южно-Сахалинска, которые тянутся чуть ли не через весь город, было невозможно. Незнакомец в плаще резко свернул с улицы Ленина на улицу Победы, ведущую в сторону железнодорожного переезда. То ли заметил, что за ним следят, то ли просто шел по своим делам, не обращая ни на кого внимания. Ночью улица Победы в этом районе вообще не имела освещения, и силуэт человека в плаще растворился во мраке. А плащ на нем был приметный: импортный, светло-коричневого цвета, с рукавами реглан и широкими манжетами на кнопках, затянут широким поясом. Это майор запаса сумел хорошо рассмотреть еще на площади Ленина, при ярком свете уличных фонарей. Площадь и центральные улицы города в те времена были всегда хорошо освещены.

Шёл по улице прохожий

Потеряв из виду вызвавшего у него подозрение незнакомца, майор остановился в раздумье. Что делать? Идти следом в темноте, когда впереди ничего не видно и фонарика с собой нет, опасно. Можно нарваться на внезапный удар кулаком или ножом. Конечно, кулаков он не боялся, поскольку имел звание мастера спорта по дзюдо, но от неожиданностей в темноте никто не застрахован. Может, позвонить коллегам и попросить помощи? Но что он скажет? Вот, мол, не понравился мне человек, есть в нем что-то подозрительное. Подумают еще, что он на старости лет заболел манией преследования.

Решение пришло само собой. Слава повернулся и пошел вверх по улице Победы, в противоположную сторону от того места, куда свернул неизвестный в плаще. Придя, домой, майор запаса долго не мог уснуть. «Да, стареем, маразм, видать, пробивается. Надо же, пристал к человеку, пошел следом», – ругал он себя, пока не уснул.

Утром, по дороге на работу в спортзал, где он тренировал детско-юношескую сборную «Динамо» по дзюдо, встретил своего коллегу – подполковника милиции. Поздоровались, разговорились, и Дмитрий, так звали подполковника, сообщил, что вчера в районе железнодорожного переезда по улице Победы был зверски убит начальник следственного изолятора, полковник внутренних войск Кораблев. Время и место совпадали с вчерашним событием, так встревожившим майора в отставке. Боясь опоздать в спортзал, Слава заторопился и ничего не сказал Дмитрию.

Занятия прошли, как всегда, быстро, весело и продуктивно.

«Хорошая растет смена», – думал Хорхордин, глядя на тренирующуюся ребятню. Спорт вообще дисциплинирует, а дзюдо – особый его вид, который объединяет боевое искусство и философию, что очень положительно влияет на ребят.

Тогда, в девяностые, Ельцин объявил в стране полную свободу для всех, и каждый зарабатывал себе на жизнь как мог. Зарплата у офицеров была маленькая, да и выдавали ее с задержкой на два-три месяца, причем, как правило, частями. Начальник следственного изолятора подрабатывал тем, что на территории следственного изолятора размещались привезенные предпринимателями японские или корейские машины. Как говорится, надежность сохранности гарантируется. Однако это очень не нравилось бандитам, поскольку они не могли «рэкетнуть» предпринимателя, если его машины стоят на территории сизо. В общем, как говорится, нашла коса на камень, возник конфликт интересов: бандиты теряли деньги, а начальник сизо вскоре купил себе новенький внедорожник. Конечно, ему угрожали, даже пару раз избили, но он как офицер не был трусом. И почти все машины, привезенные из Японии, по-прежнему располагались на территории сизо. Купля-продажа часто проходила прямо у ворот изолятора. Многие даже шутили:

– Ну, значит, мне здесь не сидеть – моя машина за меня уже отсидела срок.

Скоро бандитам, видимо, надоело упрямство начальника сизо, и на сходке его приговорили. Наняли ликвидатора. Заплатили, не жалея, потом все окупится, думали они.

Полковник Кораблев давно заметил за собой слежку, но после первых покушений он ездил домой только с автоматчиками, которые провожали его до ворот коттеджа и охраняли всю ночь, оставаясь в машине. Достать его ликвидатору было не просто. Однако время шло, больше полковника никто не беспокоил, и он расслабился. Стал ездить уже без охраны, иногда сам за рулем своего джипа. Известно, что, где деньги, там и девочки. Встретил однажды полковник на одной из улиц Южно-Сахалинска красивую, стройную девушку. Остановил джип, предложил подвезти. Девушка отказалась и пошла дальше, чем только разожгла интерес. Естественно, он стал ее добиваться, красиво ухаживал, дарил цветы, и наконец-то студентка второго курса факультета филологии Южно-Сахалинского государственного пединститута согласилась с ним встречаться. Их свидания были яркими, запоминающимися и никогда не повторялись в своем разнообразии. Влюбленный полковник, имеющий левые деньги, был необыкновенно щедр и не жалел их на покорение сердца красавицы. Снял для нее квартиру на улице Победы, рядом с железнодорожным переездом и в паре сотен шагов от пединститута. Стали жить как муж и жена, хотя жена-то у полковника была.

Ликвидатор уже с точностью до минуты знал, когда полковник придет, в какое время и по какой улице пойдет к своей машине, которую предусмотрительно оставлял на платной стоянке. В хорошем настроении после сладких ласк юной студентки он бодро шагал вдоль железнодорожной насыпи на стоянку, таким образом сокращая путь. Как только свернул к стоянке, в лицо ударил свет фонаря возле ограждения, стало почти ничего не видно. Хлоп!.. Хлоп!.. Услышал он впереди, и что-то тяжелое ударило сначала в грудь, затем в голову. Полковник упал навзничь, пуля в голову прошла по касательной, и, превозмогая боль, он открыл глаза. Рука в светло-коричневом рукаве с манжетой на кнопах держала пистолет с глушителем. Хлоп!.. И темная ночь, откликнувшись легким эхом, сомкнулась над ним. Больше полковник уже ничего не слышал и не видел. Контрольный выстрел пришелся ему прямо между открытых глаз.