Позволю себе немного посамовольничать, условно разделю книгу на две части и опишу свои впечатления о каждой из них в отдельности.
1.
Первая половина книги залита солнечным светом. Это удивительно добрые и тихие рассказы. Автор в коротеньких зарисовках описывает свои детские воспоминания, по большей части напрямую связанные с жизнью церкви и встроенные в церковный календарь. Василий Акимович вспоминает Рождество, Пост, Пасху и предлагает нам посмотреть на быт воцерковленных людей начала двадцатого века глазами юного Васи, которым он когда-то был. Он делится с нами тем сокровенным и радостным, что человек, приобретя в детстве, проносит через всю жизнь в самых укромных уголках своего сердца. Рассказы читаются так, будто и впрямь написаны ребенком, это удивительно. Я вот читал и радовался.
Рассказы очень лаконичны, но при этом в них сокрыты прямо-таки драгоценности, - жемчужины и брульянтики, - нетривиальные, яркие, предельно точные образы и описания, не привести примеры которых я ну никак не могу. Делюсь обнаруженными сокровищами:
"Шли в церковь краем реки. По голубой шумливой воде плыли льдины и разбивались одна о другую. Много кружилось чаек, и они белизною своею напоминали летающие льдинки".
Ну разве не замечательно? Или вот:
"В храме полумрак. На середине стоит аналой в черной ризе, и на нем большая старая книга. Много богомольцев, но их почти не слышно, и все похожи на тихие деревца в вечернем саду".
А вот еще:
"Метель утихла, и много звезд выбежало на небо".
Вот ведь мелочь, крошечка, а как сверкает и искрится!
И таких находок в тексте множество, одни сразу заявляют о себе, другие требуют внимательного взора; при чтении рекомендую запастись карандашом.
И, кстати, я прошу прощения за то, что до сих пор не ответил на ваш немой вопрос:
"А кто же такой этот Никифоров-Волгин? Ничего мы про него не слыхивали."
Отвечаю. Василий Акимович Никифоров-Волгин, 1900-го года рождения, уроженец одной из деревень Тверской губернии, вместе с семьей в раннем своем детстве обосновавшийся в Эстонской Нарве, был весьма широко известен как писатель из среды русского зарубежья послереволюционной эпохи. Советую ознакомиться с его биографией хотя бы в формате Википедии. Революцию он не принял, да и не мог принять, потому как остался верен царской России и Православной Церкви. И вот тут я
плавно, - да вовсе и не плавно, - перехожу к разговору о второй части книги.
2.
Вторая часть книги залита кровью. Это на полном серьезе одна из самых страшных вещей, что я читал.
Заканчиваются воспоминания о тихом беззаботном детстве, и центральной темой последующих рассказов (в том порядке, в котором они приведены в сборнике) становятся последствия свержения самодержавного строя в Империи. Творчество Никифорова-Волгина прежде всего религиозно, а потому последствия революции рассматриваются в контексте взаимоотношений обезумевших от безнаказанности и вседозволенности людей с одной стороны и Церкви в лице священнослужителей и мирян с другой. Это страшно, правда. Я читал о красном терроре, - предугадывая возмущения, сообщаю, что не исключаю жестокости относительно красных со стороны белой армии, - но... Это просто кошмар. Мне страшно подбирать слова, чтобы описать свои впечатления от прочитанного. Это зарисовки, коротенькие истории, в которых приводятся примеры нечеловеческой жестокости и злобы, злобы бессмысленной и ошеломляющей.
Трудно говорить о подобном, поэтому я несколько сожму рецензию на этот сборник. Да и закончу ее тут же, пожалуй.
P.S.
Я читал, зная ключевые точки биографии Василия Акимовича, а потому в одном месте книги, - в той первой, светлой ее части, - я чуть не заплакал, так мне стало горько. Привожу тот отрывок.
"Никогда в жизни я не видел еще такого великолепного чуда, как восход солнца!
Я спросил отца, шагая с ним рядом по гулкой и свежей улице:
— Почему люди спят, когда рань так хороша?
Отец ничего не ответил, а только вздохнул. Глядя на это утро, мне захотелось никогда не отрываться от земли, а жить на ней вечно,— сто, двести, триста лет, и чтобы обязательно столько жили и мои родители. А если доведется умереть, чтобы и там, на полях Господних, тоже не разлучаться, а быть рядышком друг с другом, смотреть с синей высоты на нашу маленькую землю, где прошла наша жизнь, и вспоминать ее".
Василию Акимовичу Никифорову-Волгину, этому не известному практически никому сегодня автору, так тонко и таинственно описывающему мир Божий глазами ребенка, не случилось дожить и до пятидесяти лет. В 1941 году, когда в Эстонии была установлена Советская власть, писатель был арестован, отправлен этапом в Киров и там расстрелян.
Упокой, Господи, его душу.