Александру блоку

 
Что звал ты, баловень судьбы,
Теплом и лаской окруженный?
Зачем, вздыхая на гробы,
Взывал ты к пропасти бездонной?
Познавши славу с юных лет,
Ты грусть свою любил так страстно,
Что свет любви и солнца свет
Пытались греть тебя напрасно.
Под желтым светом фонаря,
Между каналом и аптекой
Ты, и друзья твои не зря
Пророчили крушенье века!
И вот нагрянула беда,
И в кровь окрасились каналы…
Все ваши бредни – ерунда
Перед пришествием вандалов.
Нет в революции Христа!
Ни святости, ни воскрешенья!
Лишь мрак, погибель, суета
И жажда саморазрушенья!
 
 
Историю не учат впрок…
Ты, мнится, ждал Прекрасной Дамы?
Взломавши дверь, ввалились хамы!..
Того ли ждал ты, бледный Блок?!
 

Разговор с Истанбулом

 
О, Истанбул! Изломы крыш твои —
Нависшие гнездовья над Босфором, —
Бакланов стаи, плачущие хором,
Меня опять в объятья завлекли.
Соединенье двух материков
И всех культур твоих многообразье
То гонит, то влечет меня, то дразнит
Величием двух сгорбленных мостов.
Волна судеб смывала берега,
И вслед за тем твои менялись лица…
Былая византийская столица,
У мудрости изысканный слуга…
О, вечный город, есть ли в том обман,
Когда толпа, построив минареты,
Отвергла христианские тенета,
Покорствуя победе мусульман?!
Истории извилистый маршрут
Дарует нам загадки неизменно.
Но устремленье к небу сокровенно,
И так ли важно, кем отмерян путь?!
Ислам и Крест сошлись в немой борьбе:
Два берега, два города, два мира…
Лик Ангела с копытами Сатира —
Все двуединство явлено в тебе.
 

 
***
 
 
Где вы, друзья, не встреченные мной,
Меня не отличившие от прочих!?
Я тех зову беззвучным воплем строчек,
Кто разлучен неведомой виной,
И обречен не встретиться вовек,
Не чувствовать, не видеть и не слышать,
Как рядом обреченно, тяжко дышит
Такой же обделенный человек.
 
 
***
В молитве спешной четки теребя,
Издерганный пустопорожним веком,
Ты так мечтал очнуться Человеком,
Не изменив ни жизни, ни себя.
 
 
Скользили четки в потной пятерне,
Слова молитвы за язык цеплялись,
И видел ты, как плавно растворялись
Мечты о чуде, жившие во сне.
 

У фотографии Есенина

 
От исконной российской деревни,
Что глубинкою чаще зовут,
Просиял ты звездою вечерней,
Синеокий поэт-баламут.
 
 
Ты, как маятник века качался,
Уходя от борьбы и от пуль,
И в остывшей Неве отражался
Твой бессильный кабацкий загул.
 
 
Но ложилась строка полновесно:
Где насмешка, где грусть, где любовь…
Не прикрыть шелухою словесной
Стих от сердца, истертого в кровь!
 
 
Знал ты многие женские ласки,
До конца не любя ни одной.
Только муза упорно и страстно
Оставалась твоею женой.
 
 
Что-то, видно, в судьбе заприметив,
В ту холопскую круговерть,
Ты невесту последнюю встретил,
Что известна по имени Смерть.
 
 
И остались на Родине милой
Те стихи, что не мед, и не яд;
С фотографии серо-унылой
Вопрошающий, ищущий взгляд…
 

Inferno

 
Не знаю отчего, но, кажется, навек
Мне жалок грозный вид затравленного зверя,
Которого зовут, обычно, Человек…
Но Человеки ль мы?! Непросто в это верить…
 
 
Слабы тела людей, но, видно, крепок ум,
Чтоб стать тюрьмой тому, кто Богу лишь подобен.
Нет мочи отдохнуть от вечных, вязких дум…
Свободы чувства дух нам как-то неудобен!..
 
 
Обидных слов удар, ленивых мыслей гнет…
Нам не познать себя и не остановиться!..
Никто и никуда отсюда не уйдет!..
Ну, разве, что умрет,
Чтоб заново родиться!
 

Детям 90-х

 
Куда идти и в чем искать спасенья?
Уже давно тугая западня
Захлопнулась. Цепь из тяжелых звеньев
Сковала вас, как некогда меня.
Как много вас забытых, разных, пришлых,
Бредущих ниоткуда в никуда;
В чужой игре компьютерно зависших…
А мимо, как вода, текут года…
Банален стих? Слова, увы, банальны.
Лишь ноты новизну еще несут…
Вы однобоки, но функциональны.
И каждый точно знает свой маршрут…
Иль кажется, что знает… Вы молились?!
Теперь уже не вспомнить, кто кому…
Нет, вы не пали – только оступились…
И отступились.., канувши во тьму!
 
 
***
 
 
О, Боже мой, как равнодушно время!..
Конечен путь, ведущий в никуда.
Вприпрыжку пробежавшие года
Нам оставляют тягостное бремя.
Бессмысленные споры сушат души;
Заботы злобно нервы теребят;
Бесцельность обесценивает взгляд;
Невежество жестоко мысли глушит…
 

Снег, декабрь…

 
Метели бесновались за окном,
В грязь покрывало белое швыряя;
И ветры волком выли за углом,
Род человечий в чем-то укоряя…
 
 
И дворники попрятались в дома,
Прочь с глаз убрав фанерные лопаты…
Пришла зима, нежданная зима,
Она одна в безумстве виновата.
 
 
Стал город вдруг и меньше, и светлей,
Скрыв серый лик за белыми снегами…
А люди стали, кажется, добрей,
И веселей, чего не ждали сами…
 
 
Вот по сугробам в саночках, скользя,
Влачит декабрь прошедший год устало.
Как жаль, что возвратить его нельзя —
Одним бы годом, все же, больше стало!..
 

Украина – 21-й век

 
Запахи гнили слагают зловоние —
Множатся жизни безумной отходы.
Вопль безысходности от беззакония —
Плачь, Ярославна, над трупом свободы!
Бредят безумцы и бредом бахвалятся,
Молятся лживо, истошно стеная…
Тошно… Кресты от безверия валятся —
Спрятался Бог на вершине Синая.
Кто вы, привыкшие истово кланяться?
Ангелы тьмы или Демоны света?
Сгинете вы, а отчизна останется!
Только когда!? Нет, не слышу ответа.
 

Осень

 
Влажно. Влекомые ветром задумчивым,
Тучи лениво ползут в поднебесье…
Солнце усталым, расслабленным лучиком
Шлет из-под туч лишь осенние вести.
 
 
Море, волнуясь валами свинцовыми,
Желтые пляжи смывает пружинисто.
Хвастают шумно окраскою новою
Пестрые листья на ветках извилистых.
 
 
Осени ранней храм заколдованный —
Мир омрачается мертвенным маревом;
Словно в оковы стальные закованы,
Тщатся закатные, рваные зарева.
 
 
Птицы, цепляясь за облако крылами,
Вдаль уплывая, все плачут неистово…
Мельница жизни пустыми ветрилами
Машет размеренно,
                           Медленно,
                                         Истово…
 

Революция

 
От голода в худых стадах —
Мычание.
Неверие рождает страх —
В молчании.
С трибун летят, летят, как снег
Лишь обещания.
Да черные, как смертный грех,
Стенания.
Что было раньше, что теперь —
Едва залечено.
Что было истинно – за дверь:
Давно замечено!..
Все, что здоровым родилось —
Сплошь искалечено.
Но разрастается погост —
Уже отмечено.
Бредем мы с ложью на устах,
В тисках у блуда…
Лишь медитирует в слезах
Уставший Будда!!!
 

Зеркальный мир

 
Лелеем опытность подчас,
Забвенья избегая тщетно.
Увы, в потомстве безответно
Все то, что истинно для нас.
Сужденья, выстроившись в ряд,
Стабильный мир для нас хранят —
Они незыблемы до срока.
Весь опыт наш рожден от них.
Так рифмы строй рождает стих
Из слов, отобранных жестоко.
 
 
Недаром слово «суждено»
Судьбу роднит с судом присяжных.
Исполнен приговор – не важно
Кем зарешечено окно.
Мир отграничен, как печать,
Но мы приучены молчать,
И не искать иных приходов.
И по наследству, будто дом,
Потомкам мир передаем,
Влекомые своей природой.
 
 
Ребенку колыбель нужна,
И песни матери, и ласки,
И наставительные сказки,
И грез волшебная страна…
Но жить ребенком надоест:
Ходить за ручку – тяжкий крест.
Не слыша зов Отца предвечный,
Мир замыкаем будто клеть,
Теряя шансы повзрослеть
В короткой жизни человечьей.
 
 
В зеркальных стенах отражен,
Мир в отражениях дробится.
Осколкам не соединиться!
Так иллюзорно порожден
Калейдоскоп многообразья;
Так всяк себя от веку дразнит,
Не видя в зеркалах себя.
И песни в камерах зеркальных
Поем, чем дольше, тем печальней,
Из камер тех не выходя.
 

Владимиру Высоцкому

Как Поэту не пить?! Без вина, коньяка или водки

Не понять, не принять водевиль этот пошлый людской!

Не сдержаться тогда, когда матерно рвется из глотки

Вопль обиды в коктейле с дремучей, тяжелой тоской!

Он – из вечности гость. Он пришел рассказать нам о Боге…

Мы ж, как камни, молчали, сраженные трепетом фраз.

Он душою был наг – без плаща, без пальто и без тоги…

И за все заплатил своим сердцем, живя только раз!

Он и в пьяном бреду, и в тяжелом похмельном угаре

Человека искал, пробиваясь сквозь тьму с фонарем.

Но уныл наш пейзаж: каждой твари, конечно, по паре…

Твари сраму не имут! Но, все-таки, помнят о нем!..

Спас на крови

 
Ваше Величество, лошади поданы!
Ваше Величество, ехать пора!
Некий бомбист из числа Ваших подданных
Бомбу пригрел под шинелью с утра.
 
 
Ах, не спалося Вам, Ваше Величество:
Текст Конституции трудно писать.
Перьев упругих большое количество,
Жаль, довелось об него изломать…
 
 
Зря! Мы свободы законной не ведаем.
Наша свобода – кулак да топор.
Вашу мечту увенчают победою
Двух революций кошмар и позор.
 
 
Что Ваша кровь? Только жалкая лужица!
Будущей крови река натечет…
Зябко снежинки над церковью кружатся,
Водят со смертью чудной хоровод.
 

Новогодняя елка

 
О, ель зеленая, ты – символ наготы,
Облепленной блестящей мишурою.
Как царствуешь ты гордо над толпою,
Что жадно льнет напиться красоты!
 
 
О, ель зеленая, ты – символ доброты.
Не различая возраст, пол, сословье,
Взамен не ожидая славословья,
Всем щедрый дар пророчествуешь ты.
 
 
О, ель зеленая, ты – символ торжества
Фантазии над скукою разумной.
Твоих гирлянд калейдоскоп безумный
Дарует нам улыбку божества.
 

Ушедшим артистам

 
Бросайте, бросайте, бросайте
В сырую могилу цветы!..
Сжимайте, сжимайте, сжимайте
Соленые горем персты!..
Гремите, гремите, гремите —
Звучит черным трауром медь…
Примите, примите, примите:
И нам предстоит отгореть…
Банальная эта задача
С рожденья сулит темноту.
Считается даже удачей
Судьбу разглядеть за версту,
И жизнь каждой ролью итожа,
Сквозь щелки прищуренных век
Успеть разглядеть, что, похоже,
Не все ты успел, Человек!..
А, значит, веселый повеса,
Конец твой – пожалуй, не факт:
Еще не доиграна пьеса…
Свет. Занавес. «Браво!»
Антракт…