© Головачёв В.В., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1
Между пропастью и бездной

Белый цвет всегда ассоциировался для него с заснеженным полем или метелью. Но «метель», которую Иван наблюдал, замерев перед бесконечным белым пространством «межвселенского континуума», нельзя было отнести к земному явлению: в настоящий момент Иван Ломакин, драйвер-оператор крейсера «Дерзкий», вместе с восемью спутниками находился «на борту» удивительного сооружения под названием Вестник, представляющего собой «машину судного дня», созданную существами, цивилизация которых исчезла ещё полмиллиарда лет назад. И двигался Вестник, он же вселенолёт, не в космическом пространстве, а в среде далеко за пределами родной Вселенной, называемой учёными балком, в надежде догнать покинувших этот мир предков или хотя бы узнать, существуют ли у Вселенной границы.

История эта с «Вестником Апокалипсиса» началась ещё полгода назад, когда экспедиция Шустова, посланная к планете-капле Нимфа в созвездии Персея, наткнулась на законсервированный объект, оказавшийся центром управления боевыми базами цивилизации Нимфы, созданным для активации стратегических сил, уцелевших после начала войны и уничтожения штаба обороны Нимфы. Война закончилась ликвидацией всех цивилизаций этого периода во Вселенной, но «машины судного дня» уцелели, и Вестник, управляемый компьютером, получившим имя Копун, после расконсервации допустил к себе на борт землян, оказавшихся в каком-то смысле потомками нимфиан.

Разумеется, эта «машина» категорически отличалась от таких же «машин» человечества, создаваемых с конца двадцатого века почти до нынешних дней. Первоначально это были самолёты, представлявшие собой воздушные командные центры обороны стран, их проектировавших: США, России и Китая. В случае начала атомной войны они должны были стартовать в автоматическом режиме и ждать особой команды на применение оружия возмездия либо самостоятельно принимать решение в том случае, если в течение определённого времени не будет получен сигнал от наземного центра обороны. Отсутствие такого сигнала означало гибель командного состава, что и должно было стать причиной включения «машин», активирующих уцелевшие стратегические ядерные ракеты. То есть противник, даже если он уничтожил верховного главнокомандующего, всё равно получал ответный удар, инициированный компьютерами «судного дня».

В конце двадцать первого столетия человечество овладело гравитацией и ВСП-технологиями^[1], и «машины судного дня» изменили облик, превратившись, по сути, в аналоги НЛО, но по-прежнему оставаясь лишь летающими пунктами управления уцелевшими после ядерной атаки стратегическими силами.

В конце двадцать второго века от этих пунктов окончательно отказались, поскольку риск всеобщей ядерной войны снизился до безопасных пределов. Военных конфликтов и местечковых войн, особенно в пространстве Солнечной системы, не стало меньше, однако рисковать нанести глобальный удар по противнику отказались даже тупоголовые вояки «гегемонов Земли» – правители Китая и урезанных (после откола одиннадцати штатов) США.

Вестник же создавался ещё пятьсот миллионов лет назад и был намного совершенней, так как мог обозревать весь космос, контролировать базы цивилизаций, зная их расположение, и был способен перемещаться в пространстве со скоростью, многократно превышающей скорость света. И функций он выполнял не в пример больше земных «машин», обладая высочайшим интеллектом и энергетикой формата БОГ, что означало – «без ограничений».

Если земные корабли пространства конца двадцать третьего – начала двадцать четвёртого века могли в достаточно широких пределах изменять свою форму в зависимости от космических условий и решаемых задач, то Вестник представлял собой абсолютный трансформер, способный использовать любую геометрическую конфигурацию, хотя в состоянии покоя имел форму эллипсоида с заострёнными концами длиной до пятидесяти километров и диаметром в пятнадцать – в самой широкой части.

Первый его исследователь, которым и стал Иван Ломакин, смог установить прямой мысленный контакт с Вестником, точнее, с компьютером Копуном, после чего начались их драматические приключения в рукаве Галактики, связанные с находкой других экзотических «судных машин», и в Солнечной системе, где объявился претендент на абсолютную власть в лице Курта Шнайдера, рассчитывавшего завладеть уцелевшими базами древних цивилизаций. Борьба с ним длилась полгода, пока он не был изгнан за пределы зоны человеческого проживания, и Вестник вежливо дал понять людям, что он им ничем не обязан и хочет найти своих создателей.

С ним к границе Вселенной и отправилась группа добровольцев в составе девяти человек, для которых в зоне отдыха в центре Вестника – на тридцать третьем этаже – был создан лагерь для пассажиров.

Однако и по прошествии многих дней и даже месяцев Иван не стал бы утверждать, что знает все закоулки Вестника. Пространственный объём машины нимфиан был разбит на пятьдесят два уровня и на сотни трансформируемых сегментов, подсистем и отсеков, связанных единой транспортной системой мгновенного перемещения, и для детального его обследования требовалось немало времени.

Поскольку люди привыкли к стандартной упаковке центров управления кораблями, Копун соорудил для них своеобразный зал контроля с удобными креслами, не уступающими ложементам крейсеров по технологическому оснащению и защите, и добавил линии связи и обзора, после чего пассажиры стали чувствовать себя как в роскошных каютах туристического лайнера.

Первый прыжок «вселенолёта», коим стал Вестник, вынес его и компанию землян за пределы родной галактики Млечный Путь.

Копун настроил объединённую систему обзора таким образом, чтобы люди видели ту же картину, что и сам Вестник. Куда бы наблюдатель ни бросал взор, всюду видел бы одно и то же: бесконечную бездну космоса, пронизанную лучами близких и далёких галактик, сливающихся в волокнисто-сетчатую структуру.

Ни второй, ни третий, ни последующие прыжки Вестника не добавили новых впечатлений зрителям. Мимо проплывали островки звёздных систем, галактики и скопления галактик, пока чернота космоса не превратилась вдруг в «снежную метель».

Копун обнаружил своеобразные «бакены» – кольца тёмной материи, оставленные первопроходцами «границы Вселенной», преодолел более ста триллионов световых лет (по собственным расчётам), и теперь экспедиция находилась неведомо где. «Бакены» исчезли, и куда лететь, было совершенно непонятно. Да и окружал Вестника, масса и размеры которого уменьшились вдвое, не привычный космос, а балк – нечто, описать которое не смог бы ни один человеческий язык.

Метель…

Бесконечная призрачная вьюга…

По идее Хироси Ядогавы, одного из участников экспедиции, астрофизика и ксенолога Японского космического агентства, эта «вьюга», которую нельзя было назвать пространством, представляла собой изначальный континуум, разделявший такие же Вселенные, как и породившая человечество, бесконечным инфляционным расширением. Однако объяснить её свойства не мог и он.

Что-то звякнуло за спиной.

Иван очнулся.

Его обняли тёплые руки, обвили шею, к спине прижались острые груди.

– Лиза… – расслабился оператор, погладив руки женщины.

Она, ещё сонная, уткнулась губами в щёку.

– Почему не спишь?

– Сон приснился…

– Плохой?

– Нет, скорее странный, будто мы попали в другую Вселенную, где всё то же самое, но нет тебя.

Лиза (Елизавета Клод-Сантуш, ксенопсихолог экспедиции, сорок лет, блондинка с зелёными глазами, с виду строгая и недоступная, на самом деле весёлая и отзывчивая) рассмеялась.

– Было бы интересно посмотреть на твою реакцию, если бы в той Вселенной оказалась такая же, как я. Кого бы ты выбрал?

– Тебя, конечно.

– А если бы та Лизавета ничем от меня не отличалась?

Он подумал.

– Женился бы на обеих!

Она с напускной сердитостью оттолкнула его.

– А клялся, что любишь только меня одну!

– Ты же сама только что сказала, что та вторая Лиза ничем от тебя не отличается. Разве я могу обижать твой клон?

Елизавета не удержалась, фыркнула, снова прильнула к нему.

– Нам хорошо, мы вместе, а представляешь, каково Далю Даниловичу?

Иван кивнул.

Начальник экспедиционного отряда полковник Комитета космической контрразведки Вересов Даль Данилович был не намного старше Ломакина, но за его плечами стоял богатый опыт участия в борьбе с агентурой галактических пришельцев – ядран (жителей звёзд в ядре Млечного Пути), что, правда, не защищало его от личных переживаний. Он оставил на Земле свою возлюбленную, оператора космоцентра Екатерину Вележеву, а вернётся ли экспедиция домой, не знал никто.

В команде Вересова была ещё одна пара: капитан Ярослав Мишин, врач-универсалист, и майор Марфа Коник-Милова, ксенобиолог. Они, так же как и Ломакин с Елизаветой, поселились в отдельной палатке рядом с палаткой эксперта-космолога Ядогавы. Лейтенанты-спецназовцы Роман Лапиков и Трофим Велиар облюбовали себе каждый по палатке «со всеми удобствами» (тур-комфорт, антигравитационная защита, «королевское» обслуживание, все виды отдыха, включая заказ снов; отправлялась экспедиция в неизведанное, так почему бы и не позволить себе пожить с комфортом?). Правда, от игр с полным эйдетическим погружением все участники экспедиции отказались и в любой момент могли связаться друг с другом по каналу ДР-связи^[2].

Так как Вестник по размерам и мощности превосходил все земные космолёты и станции, у его пассажиров сложилось ложное представление о всемогуществе нимфианской техники. Однако и у «машины судного дня», по сути, являвшейся функционально ориентированным искусственным интеллектом, призванным запустить во Вселенной системы гарантированного уничтожения врагов его создателей, были свои пределы, о чём он предупредил население только на двадцать первый день пути.

В это утро Иван проснулся скорее именно с чувством, что они никогда назад не вернутся, а не от выдуманного сна. Однако признаваться в этом Елизавете не решился, не желая портить настроение любимой женщине.

Он выключил видеопласт, превращавший стены палатки в экраны, подхватил Елизавету на руки, закружил и понёс в ванный блок, где их ждали ласковые манипуляторы бытовой техники.

Позавтракать решили в кают-компании, под которую оборудовали отдельную палатку посреди парка, созданного Вестником практически в реальном ключе: деревья, трава, кустарники, цветы здесь росли всамделишние, да и бабочки и пчёлы летали настоящие, а небо с облаками и «далёкие» лесные чащобы представляли собой виртуальные объёмные картины, обладающие эффектом глубины.