– Здоровенные – качки от зависти вешаются, с серо-синей кожей, страшной рожей и огромной челюстью, полной здоровенных зубов, – принялся я описывать вспомнившегося в этот момент Пургена. – Лапы – что столбы по толщине, на которых когти приличных размеров отросли. В таких?

– Это ты с лотерейщиком повстречался, – усмехнулся он невесело. – Поверь, не самый страшный монстр, есть тут и пострашней, и намного опасней.

И так он это сказал, с такой безнадёжностью в голосе, что я поверил. Поверил и проникся: холодные мурашки стройными рядами по телу пошли гулять. Передёрнув плечами, я хотел уточнить, что это за лотерейщик такой, и какие ещё монстры бывают, но, с трудом отогнав мысли о них, взял лежащую рядом флягу и, показывая её парню, спросил о самом для меня сейчас важном:

– Скажи, Старт, вот это что такое?

– Живец, – без запинки ответил он, мимолётно кинув на флягу взгляд.

Но такой ответ меня не устраивал.

– Я понял, что это живец! Я спрашиваю – что это такое?

Старт сначала недоумённо на меня посмотрел, а потом, видимо, до него дошло.

– А, ты в этом смысле! – протянул он, усмехнувшись. – Как мне когда-то рассказывали, попадая в Улей, мы все заражаемся спорами гриба, ну или вирусом, если по-простому. Большинство людей не могут с ним справиться и обращаются в монстров, ну а те, кто могут – их иммунными называют, – живут с этими спорами в симбиозе. Они наш организм наделяют сумасшедшей регенерацией. Такой, что люди, неизлечимо больные на Земле, парализованные после аварий, лишённые конечностей или других каких органов, попадая сюда – излечиваются. И не просто излечиваются: благодаря симбиозу мы перестаём стареть, а старые – снова молодеют.

Я слушал его рассказ, как сказку, и не перебивал, заваливая его вопросами, только потому, что всё им рассказанное испытал на собственной шкуре. Ну, кроме старости; так что говорил он, видимо, правду, постепенно приближаясь к самому главному.

– Но спорам для всего этого нужен хавчик, а наш организм все нужные элементы для них не выделяет. И именно поэтому нам нужно постоянно пить этот живчик, питая их этими самыми недостающими элементами.

– То есть нас не специально на эту гадость подсаживают? – видя, что он замолчал, заговорил я. – Попадая в этот мир, мы заражается и если не хотим сдохнуть, то должны всю жизнь хлебать это пойло, так как это еда для спор?

– Именно так всё и есть! – кивнул он. – Споры, помимо регенерации, делают нас сильнее, быстрее…

– Наделяют сверхестественными способностями, – закончил я за него. – Это я всё понял, и мы ещё поговорим об этом. Но ты так и не сказал, что такое этот живчик?

– Главный ингредиент живца – споран! – сказав это, он с каким-то непонятным интересом уставился на меня, после чего добавил: – Добывают его из спорового мешка, растущего на затылке у обращённых.

Я сначала тупо смотрел на него, не совсем поняв, что он сказал, но когда осознал, то с трудом сумел сдержать тошноту, подступившую к горлу. Это было настолько мерзко и неправдоподобно, что я ему поверил. Сразу поверил, так как невозможно такую гадость специально придумать. Только благодаря «помоям» в моей фляге не блеванул: бороться с такими позывами я уже давно научился. Ну и Старт, про которого я не забывал: дай ему возможность – он меня прикончит. А самая лучшая для этого возможность – это если я согнусь и начну блевать.

Так что я, не сводя с него взгляда, сглотнул вставший в горле ком, и ставшим вдруг хриплым голосом уточнил:

– И как он выглядит, этот споран? И самое главное – как из него живец готовят?

Наверное, Старту доставляло удовольствие хоть так на мне отыграться, раз нет возможности физически разобраться. Он и начал во всех подробностях рассказывать, как споран добывать и как готовить:

– Люди, которым не повезло, теряют память… Да и не только память, они вообще всё человеческое теряют и становятся как в фильмах, зомбями или упырями там. Хотят только жрать. И больше всего их привлекаем в качестве еды именно мы, иммунные. Отведав нашего мяса, они быстрее развиваются, чем если друг друга жрут. И как только начинают развиваться, у них на затылке сразу же такой нарост вырастает, похож на половинку чесночной головки, только больших размеров. Это и есть споровый мешок. Когда завалишь такого обращённого, то, вскрыв этот нарост, увидишь, что внутри там тёмно-серой, почти чёрной паутиной всё заполнено. Вот в ней, в этой паутине, спораны и нужно искать. Они на серые виноградинки похожи.

У меня снова комок к горлу подкатил, пока он рассказывал, как из этого спорана живец готовить. Растворить его в водке или спирте, процедить от ядовитого осадка и смешать с полулитром воды, добавив ароматизаторы по вкусу. Ну и пить по мере надобности.

Переборов в очередной раз тошноту, я подвёл итог услышанному:

– То есть вы, вскрыв грибницу, достаёте оттуда эти грибы-спораны и, забодяжив из них наркоту, называете её живцом?

– Ну да, – равнодушно пожал плечами Старт. – Жить без него иммунные не могут, подыхают в страшных мучениях, потому и живец.

Вспомнив свои мучения, бывшие действительно страшными, я передёрнулся, а тошнота сама собой отступила уже окончательно.

После всего сказанного ненадолго повисла пауза: Старт ответил на мой вопрос и, видя, что я молчу, задумавшись, не решался заговорить. Я же… Что ж, самое главное я узнал, и теперь не придётся ни с крыши прыгать, ни стреляться. Если Старт сказал правду, то никаких проблем с наркотой я испытывать не буду, а значит, проживу явно дольше, чем планировал, срываясь в побег. Только напрягало то, из чего эту наркоту готовят, а главное – как эти грёбаные спораны добывают. Но с этим, я думаю, разберусь. Особенно когда ломка начнётся, так точно разберусь… Или со мной разберутся.

– Почему лотерейщик? – прервал я молчание вопросом. Хотелось бы побольше знать о таких Пургенах, если они здесь во множестве водятся.

Старт даже обрадовался, что я снова заговорил. А то, пока молчали, у него, смотрю, снова руки дрожать начали. Но после моего вопроса он встрепенулся и сразу же заговорил:

– Ну, так, простых, недавно обращённых, мы называем медляками или пустышами, у них даже если споровый мешок и вырос, то он всегда пустой, без споранов. Как отожрутся, так они уже более шустрыми становятся – таких бегунами или спидерами называют. Они и внешне уже начинают понемногу изменяться, ну и бегают действительно быстро. Потом вот эти лотерейщики идут, их ещё жрачами называют, они уже прилично так от людей отличаются: более массивными становятся, челюсти вытягиваются, зубы более крупные, когти на руках отрастают… Их, как увидишь, не перепутаешь.

– Жрач – это понятно! С такой пастью только так их и называть, – перебил я его, а то хоть он и интересно рассказывает, но начал явно издалека. – Но почему лотерейщик?

– Потому что в споровом мешке у него уже не только спораны найти можно, но и горох иногда попадается. Но его найти – это как в лотерею выиграть. Хоть в неё выиграть шансов, наверное, всё же больше. Редко у жрачей горох попадается, потому и лотерейщиками их ещё называют.

– Стоп! Что ещё за горох? Вы что, не только спораны, но и ещё что-то из обращённых добываете?

– Ну да, – закивал он с каким-то энтузиазмом. – Горох и жемчуг ещё добываем!

Видимо, недавняя пауза и мой расфокусированный от погруженности в собственные мысли взгляд его прилично так нервировали, что теперь он рад говорить безостановочно. Отсюда, наверное, и его заходы издалека в объяснениях, только бы мои расспросы не закончились. Боится, что я передумаю и всё же завалю его, как и всех остальных.

– Так-так-так! – протянул я заинтересованно. – Давай поподробней: что оно такое, как выглядит и для чего нужно?

– Ну, если подробней, тогда так: если спораны нам нужны для жизни, чтоб спорового голодания не было, то…

Опять издалека начал! Сто пудов, боится окончания нашей беседы! Но если всё этими охотниками рассказанное правда – а всё именно так и выглядит – то оно и хорошо. Пусть от «броненосцев» я недалеко убежал, и они в любой момент могут сюда нагрянуть – но сейчас нужно пользоваться моментом и вытягивать из Старта как можно больше. А нагрянут, так без ошейника пусть попробуют меня ещё поймать!

Приняв решение не особо торопиться, я решил поддержать Старта в его стремлениях и расспрашивать обо всём интересном более подробно. Поэтому и перебил его, уточная:

– Споровое голодание – это ломку так называют?

– Ну да, если живец не пить, то ломка, как у наркомана, начинается. Можно просто сдохнуть, можно обращённым стать, а можно мозги сохранить, но в урода превратиться, стать внешне похожим на обращённого.

– Жесть! – выдохнул я потрясённо.

Вот это я мог встрять тогда, когда решил с сушняком бороться. Радует, что уродом не стал.

Радовался я, правда, недолго.

– Ну да, – согласился со мной Старт, пока я мысленно сокрушался. А потом он взял и радость мою обнулил, добавив к уже сказанному: – Квазы – они не только уроды, но ещё и психи полные, мозги у них прилично так протекают.

Вот после этих слов я капитально так на измену присел. Уродом я не стал, но что с головой у меня непорядок, я давно заметил. Кваз – это, похоже, Квазимодо, то есть урод. И я, получается, не внешне, а внутренним квазимордой стал. Твою же мать!

– И как они лечатся? – спросил я, затаив дыхание.

– А никак, – теперь даже в минус моё настроение загнал Страт. – Если не повезло квазом стать, то это уже навсегда.

– Понятно, кхм! – Горло пересохло, как будто я неделю воды не пил.

Сняв с пояса флягу с настоящей живой водой, а не то, что здесь под ней подразумевают, я от души так присосался к горлышку. И заряженная «целителем» вода помогла, смыв живительным потоком ещё и поганые мысли.

Внешне уродом я не стал – и хорошо. А то, что крыша протекает, так с этим можно бороться. Главное, обдумать всё хорошенько, прежде чем начинать что-то делать, и будет всё в порядке.

Оторвавшись от фляги, я заметил, как Старт жадно сглотнул – видимо, от болтовни тоже глотка пересохла, но попить попросить он не решился.

– Пей! – кинул я ему флягу.

Упрямится он не стал, тут же к ней присосался, отчего я поморщился – нужно было в кружку какую воды ему налить. Старт, напившись, с удивлением прислушался к себе, понюхал содержимое фляги и, вскинув на меня изумлённые глаза, хотел что-то спросить, но и в этот раз не решился.

А у меня ещё недавнее желание вытащить из него как можно больше информации испарилось без остатка. Так что, поймав флягу обратно, я ему кивнул:

– Давай теперь о горохе рассказывай! Только без всяких там левых заходов, кратко и по существу.

– Ну… – завилял он глазами и снова тремор рук поймал.

– Без «ну»! Кратко и по существу! Как он выглядит и для чего нужен?

– Ну… – испуганно посмотрел на меня, и у него уже не только руки, но самого потряхивать стало.

– Так, Старт, успокойся! Я тебе уже сказал, что убивать не буду! Просто расскажи мне всё, и я уйду. – Глядя на поведение этого уже взрослого мужика, я всё больше и больше к нему чувства отвращения, брезгливости и гадливости одновременно испытывал. Кинул ему флягу обратно – пить из неё я уже точно не смогу – и, стараясь не напугать ещё больше, а поэтому спокойным голосом сказал: – Глотни ещё воды, успокойся и начинай рассказывать. И флягу у себя оставь, подарок мой тебе за информацию.

– Горох, он на горох и похож, – глотнув воды, начал он рассказывать, хоть трястись и не перестал. Вернее, руки у него ещё тряслись. – Твёрдые шарики такие, размером с крупную горошину, похожи на спрессованный сахарок.

– Для чего он нужен? – Я решил его вопросами расшевелить, чтоб он в дебри не углублялся.

– Люди, попадая в Улей, через некоторое время сверхъестественную способность у себя пробуждают. Вот горохом хорошо развивать эти способности.

– То есть эти способности пробуждаются у всех, кто сюда проваливается? Это не редкость?

– У всех! – кивнул он. – Такой вот дар Улья.

– И какой у тебя дар? – спросил я и автомат поправил, взяв его более удобно.

– Й-йя б-бегаю б-быстро! – не нужно было автоматом шевелить, теперь Старт не только трясся, но и снова заикаться начал. – «С-стартуй, д-давай!» – именно т-так м-меня Шило и отправлял упырей вым-манивать.

– В каком смысле? Ты воды, воды глотни ещё и успокойся, а потом рассказывай.

Старт послушался, глотнул ещё воды, вернее, допил последнюю, после чего заговорил уже не заикаясь, только каким-то совсем потухшим голосом:

– Мы кластеры зачищаем, вот такие вот посёлки, – кивнул он в сторону окна, – чтоб в них твари не плодились. Обычно сразу после перезагрузки в таком же, как этот, доме обустраиваемся и, дождавшись, когда жители начинают обращаться, берёмся их отстреливать. Медляки тупые, они обычно сами на выстрелы подтягиваются. Бывает, и иммунные на стрельбу выходят, и мы их… спасаем и в стаб наш отвозим. Но вот когда твари заканчиваются и больше не выходят, то Шило меня пробежаться по посёлку отправляет. Если упыри есть, то я их за собой к дому привожу, и их снова отстреливают. Если же какой матёрый попадётся, лотерейщик там или топтун, то… У меня дар: чем страшней монстр, тем быстрей я бежать могу. Без такого вот допинга не работает, – криво усмехнулся он. – Так что убегаю и тоже под выстрелы их подвожу.