– Но я не хочу! – Лорна выдернула руку, бросилась к альбиносу и прижалась к нему всем телом. Широко раскрытыми и потемневшими от волнения глазами она глядела то на леди Ворон, то на Эннобара. – Мой отец-король сказал, что я сама могу выбрать и что мне не будет отказа. Зачем вы встреваете? Это вам надо уйти!

– Лорна, ты ведешь себя недостойно высокородной, – перебил ее Эннобар. На щеках у него заиграли желваки.

– Отец! – Принцесса вдруг залилась слезами. – Но ты же сам обещал! Ты сам сказал! Ведь короли не меняют своих решений!

– Иногда королям приходится менять решения, – вмешалась леди Ворон. – Милорд.

– Госпожа Нонна! – крикнул Эннобар, и в покои быстрым шагом вошла испуганная воспитательница. – Пожалуйста, сопроводите принцессу в ее покои.

– Но я не хочу! – рыдала Лорна, отчаянно цепляясь за Белого Ворона. – Вы мне обещали! Не надо! Пожалуйста, отец! Нет, нет!

Эннобар смотрел на дочь, и его посиневшие губы крупно вздрагивали. Леди Ворон снова схватила рыдающую принцессу за плечо, и, как та ни сопротивлялась, оторвала от сына. Нонна подхватила отбивающуюся девочку и потащила вон.

– Пожалуйста! – визжала Лорна, захлебываясь слезами и упираясь из всех сил. Она устремила мокрые от слез глаза на своего избранника. – Лорд Белый Ворон, пожалуйста, ну скажите им, что я буду вам хорошей женой! Я правда буду хорошей женой! Пожалуйста!

На лице альбиноса застыло выражение крайнего страдания. Ногти до крови впились в ладони. Третий брат старался сохранять внешнее спокойствие – но тут не выдержал и он.

– Милорд, – обратился Белый к Эннобару сквозь крики принцессы. – Вы же понимаете, что это всего лишь каприз, причуда маленькой девочки. Не стоит ругать ее за такой необдуманный поступок.

Леди Ворон метнула на сына такой взгляд, что казалось, волосы альбиноса вспыхнут. Эннобар не ответил, а Нонне наконец удалось выволочь бьющуюся в истерике принцессу за дверь.

Эннобар провел трясущейся рукой по лбу и прошелся по покоям.

– Можете все убираться вон, – бросила леди сыновьям. – Кроме тебя и тебя.

Старший Ворон молча кивнул, Белый просто остался на месте. Остальные потянулись к выходу. Проходя мимо альбиноса, Гордый прошипел:

– Я с удовольствием влепил бы тебе оплеуху, но ты и этого не достоин.

Белый дернулся всем телом, словно от удара, но губы его остались сомкнутыми.

– Вот поэтому никогда нельзя доверять выбор Небесам: они могут выбрать то, что совершенно не годится для земли, – сдерживая злорадство, сказала мать Воронов посеревшему Эннобару.

– И что теперь? – глухо спросил король.

– Теперь мы заключим брачный договор, в который впишем имя Лорны и титул лорда Ворона, оставив пустое место перед ним, – решительно заявила леди. – А имя жениха внесем уже после войны. Мало ли, что может случиться. Но во всяком случае у нас всегда будет выбор и всегда под рукой окажется нужный Ворон.

Эннобар посмотрел на нее – и медленно кивнул, соглашаясь. Старший Ворон составил договор, и все трое поставили под ним свои подписи. Хранитель достал приготовленную заранее тяжелую золотую печать с портретом и гербом короля и приложил к договору.

– Дело сделано, – леди знаком показала, чтобы Старший убрал договор. – Разрешите вас оставить. А ты иди за мной.

Белый Ворон послушно отправился следом за матерью. Снаружи к ним присоединился Ройле. Леди не проронила ни слова до самых своих покоев. А в покоях обернулась к сыну и выпалила:

– Небеса покарали меня дважды: в день, когда меня выдали замуж, и в день, когда я извергла из своего живота тебя. Сегодня они чуть не посмеялись надо мной в третий раз, но больше я этого не допущу. Ты сегодня же должен уехать из дворца и вернуться в Твердыню Воронов.

– Да, миледи, – поклонился альбинос, глядя в пол.

– Возьми у Каэрвена двадцать золотых на дорогу и воинов для сопровождения, – велела мать. – И оставайся в замке до моего возвращения – полновластным лордом и законным хозяином. Лето на исходе, пора горячая, нужна хозяйская рука, да и мне требуется свой человек на Вороньем престоле, если война вдруг застигнет меня в столице. Ты все понял?

– Да, миледи, – снова поклонился Белый сын.

Миледи какое-то время сверлила его взглядом, а потом кивнула:

– Иди.

Белый Ворон послушно повернулся и вышел из покоев. Он прошел к себе, сел в кресло и обвел пустым взглядом привычную обстановку. Третий брат прожил здесь десять лет, оброс вещами, книгами, мебелью, и вот сейчас надо за несколько часов отобрать самое важное, а остальное бросить. Уйти, покинув привычный дом, уклад, круг знакомств, пусть узкий, но милый сердцу.

Белый Ворон поднялся и походил туда-сюда по комнате. Все ценное и нужное взять не получится, это очевидно. Тогда альбинос открыл комод и попытался сообразить, какой одеждой следует запастись в дорогу.

Платье для парадных приемов и официальных визитов он трогать не стал. Взял запасной плотный плащ, кожаный, длинный, с подбивкой из волчьего меха. Отобрал три комплекта ежедневной одежды, в которой ходил к больным. В один облачился, еще два убрал в сумку.

Долго перебирал пузырьки и флаконы с настойками и препаратами. Решил взять с собой самые редкие и дорогие. Увязал в мешочек несколько безделушек – кольцо, подаренное одним вельможей за оказанные услуги, – яркий янтарь в серебряной оправе; расшитый мелким жемчугом и крошечными рубинами пояс; тяжелый золотой браслет, старинный, с вычурными узорами. Вещь приглянулась ему в лавке собирателя древностей, и продавец с острым взглядом уверял, что это не только украшение, но и сильный оберег.

В мешок с одеждой Белый Ворон запихнул пару сапог и две пары ботинок. Одни для зимней непогоды, на меху, на толстой подошве и с высоким каблуком, вторые более простые – мягкие, прошнурованные, из неказистой бычьей кожи. В итоге как альбинос ни старался, скарба собралось порядочно, и он с трудом смог поднять мешок. А ведь оставались еще книги!

Белый Ворон в бессилии остановился перед книжным шкафом. Библиотека, состоящая из пособий по медицине, научных трактатов и редких фолиантов, была его гордостью. Ровно двадцать шесть книг: он собирал их целое десятилетие, тратя на них почти все свои деньги. И сейчас с ними предстояло расстаться.

Подрагивающими пальцами альбинос долго гладил корешки, шептал названия. «Строение человеческого тела и назначение четырех основных жидкостей, а также их взаимодействие друг с другом и с небесными телами» – легендарный труд астролога, анатома и чародея Лугнарада, жившего почти триста лет назад. Сегодня по нему изучают медицину во всех главных академиях материка. Книга известная, Белый Ворон знал ее почти наизусть.

Альбинос встряхнулся и решительно достал из шкафа все книги. Сложил в сундук и тщательно запер. Сундук могут доставить следом за ним. В сумку, которая надевалась на тело под сюркот, он убрал только самую редкую жемчужину своей библиотеки, «Speculum essentias», древний труд анонимного автора, рассказывающий о ядах и их действии, а также о сложных и спорных методах лечения травами. Каждую страницу приходилось расшифровывать. Язык «Speculum essentias» был архаичен, полон иносказаний и метафор, а сами рецепты – весьма своеобразны. Белый Ворон лишь дважды осмелился применить их на практике, один раз на себе, второй – в безнадежном случае, и результат превзошел все ожидания.

Вместе с книгой Белый Ворон положил мелкие предметы обихода: расческу, зубную щетку, платки и прочее. Наконец он собрался с духом, надел сумку, взвалил на плечо мешок и отправился в покои, где расположился Каэрвен.

– Да, да, – оказалось, начальник стражи Воронов его уже ждал. – Жаль, конечно, что вам приходится отбывать столь поспешно, но я выделю вам десять человек сопровождающих. И вот еще двести золотых, триста серебряных и пятьсот медяков на путевые расходы.

– Так много? – поразился Белый Ворон.

– Распоряжение госпожи, – развел руками Каэрвен.

– Но это бессмысленно, – возразил альбинос. – Зачем столько охраны одинокому путнику? Или это охрана, которая не позволит мне сбежать?

– Небеса всеблагие, – обиделся Каэрвен. – Госпожа ничего такого не говорила.

– Но могла подразумевать, – пытливо посмотрел на него Белый Ворон.

– Она просто беспокоится о вашей безопасности, на дорогах нынче неспокойно, – возразил Каэрвен. – Но я бы, честно, тоже дал вам одного парня – и все. Не хочется гонять ребят туда-сюда, они еще от перехода не отошли. Да и потом, вы уже к вечеру седьмого дня будете в Серых горах, вас встретят. Чего госпожа так переживает, понять не могу.

– Ты можешь сказать ей, что я отказался от охраны, – предложил Белый Ворон.

– Нарушить распоряжение? – испугался Каэрвен. – А то вы ее не знаете – на куски ведь меня разорвет.

– А ты вали все на меня, – улыбнулся альбинос. – Сам подумай: зачем мне столько людей и денег? Я возьму десять золотых, двести серебряных и триста медных. Хватит за глаза.

– Звучит очень разумно, – заколебался Каэрвен. – Тем более что вы поедете по Большому тракту, там встречаются конные патрули Черных гвардейцев, да и ночевать в тавернах будете. А расходы лишние сейчас ни к чему. Ну, на ваш страх и риск. Так и скажу госпоже: мол, уперлись и отказались наотрез.

– Да, так и скажешь, – кивнул Белый Ворон, почувствовав странное облегчение. – Я оставил в своих покоях сундук с книгами, очень прошу, когда поедете обратно, проследи, чтобы его доставили мне в Твердыню.

Каэрвен отвел его на задний двор, где стояли огромные гостевые конюшни. Там он выделил Третьему Ворону высокого вороного жеребца и, пыхтя, отсчитал ровно столько монет, сколько Белый попросил. Тем временем пришел молодой стражник, лица которого Ворон не помнил: видимо, в те времена, когда он еще жил в родном гнезде, парень был совсем ребенком. А сейчас на вид ему было лет пятнадцать, не больше.

– Вот, это Трайни, – представил стражника Каэрвен. – Он поедет с вами. Вы не глядите, что молодой! Топором владеет отлично, зоркий, храбрый, а в седле держится, как будто в нем и родился.

– Хорошо, – Белый Ворон посмотрел на Трайни и отметил про себя, что тот явно не рад ни знакомству, ни поездке. – Ну, я готов.

– Храни вас Небеса!

Каэрвен церемонно раскланялся и помог лорду сесть в седло.

Трайни забрался на кобылу, вороную, как и жеребец, и они медленно двинулись со двора.

Белый Ворон не оборачивался на дворец, хотя очень хотелось. В сущности, ему не о чем было жалеть, кроме своих книг и комнат, но в сердце острой занозой засело воспоминание о принцессе Лорне. В Белом Вороне будто что-то сломалось, когда он смотрел на слезы девочки и слушал ее крики.

Он не питал иллюзий: то был всего лишь внезапный каприз чувствительной девочки, слишком рано начитавшейся баллад и романов, наслушавшейся от высокородных девушек рассказов про любовную науку. Но все же сердце ныло, и Белый Ворон погрузился в глубокую задумчивость.

Третий ехал по улицам, уронив голову на грудь, и, сам того не замечая, тер правую руку. Чуть выше кисти немного жгло, словно от укуса насекомого. Но если бы Белый Ворон отвлекся от своих мыслей и рассмотрел внутреннюю сторону запястья, он увидел бы, как там проступает тонкими царапинами некий символ, похожий на птичий след на снегу. Ровно в том месте, где руки альбиноса мимолетно коснулись пальцы леди Ворон – так, что он и не заметил.