Глава 3

Прелестная девочка, почти девушка, в расшитом мелким жемчугом платье из золотистого шелка быстро бежала вниз по крутой винтовой лестнице. Она сильно запыхалась, мягкие каштановые кудри растрепались, на щечках алел румянец. Лестница находилась в самом глухом углу замка и вела с Угловой башни прямо в винные погреба – в ту отдаленную часть, где хранились всякие древние бутыли и куда почти никто не заглядывал.

Угловую башню тоже мало кто жаловал своим вниманием: делать там было совершенно нечего. Наверху лишь гулял ветер, проникающий через узкие смотровые окошки, да гнездились вороны, галки и совы. В башне было грязно, пыльно, холодно и скучно – в чем на собственном опыте убедилась девочка, когда тишком забралась туда.

Теперь она торопливо бежала вниз, чтобы никто не узнал о ее проделке. Неожиданно нога в атласной мягкой туфельке поскользнулась на каменной ступени, девочка вскрикнула и покатилась вниз. К счастью, она была уже почти в конце лестницы, а потому лишь немного ушиблась.

Или не только ушиблась? Девочка болезненно сморщилась, потирая отекающую лодыжку. Из глаз полились слезы, в носу защипало. Было очень больно и обидно. Всхлипывая, она комкала подол платьица, не зная, что делать дальше. Кричать и звать на помощь не позволяли манеры и страх перед воспитательницами, а подняться и наступить на ногу было страшно: вдруг сломана?

Девочка глотала слезы, утирая глаза чумазой ладошкой. Жалобные всхлипы громко отдавались в тишине узкого коридора. Вдруг девочка вздрогнула: с другой стороны галереи послышались шаги. Кто-то быстро шел сюда – и непременно должен был обнаружить ее в самом недостойном виде. Так и случилось: из сумрака прохода вынырнул высокий, белый как лунь мужчина. Его лицо и руки покрывала мертвенная бледность, волосы были белее снега, а глаза – настолько светлыми, что казались бесцветными. Увидев девочку, мужчина замер. Девочка же, дрожа от страха, подняла на него большие голубые глаза.

– Принцесса Лорна? – наконец заговорил мужчина. – Что с вами случилось?

– Добрый день, лорд Белый Ворон, – трясущимися губами выговорила принцесса. – Я бежала вот по этой лестнице и упала. Кажется, немного подвернула ногу.

Альбинос присел на корточки, и теплые осторожные пальцы ощупали лодыжку девочки. Прикосновение было мягким и очень приятным. Лорна перестала всхлипывать и с любопытством рассматривала мужчину: ей никогда еще не приходилось видеть загадочного Белого Ворона так близко. Лорна обнаружила, что даже ресницы и брови у него белые, почти прозрачные, лицо, если не обращать внимания на неестественную бледность, довольно миловидное, а выражение светлых глаз – доброе и застенчивое. Если приглядеться, можно заметить, что радужка вокруг зрачка все-таки чуть отливает голубым цветом.

– Принцесса, могу вас заверить, что с ногой все в порядке, – успокоил ее Ворон. – Просто небольшой ушиб. Но вижу, вам больно. Лучше пока не нагружать мышцы. Если позволите, я отнесу вас в ваши покои.

Лорна заколебалась. С одной стороны, она давно уже читала рыцарские романы, и ее не оставляла мечта, что однажды ее понесет на руках прекрасный юноша. С другой стороны, Белый Ворон на рыцаря из розовых снов не походил совсем. Принцесса шевельнула ногой и поморщилась от боли. Это решило дело.

– Я была бы крайне признательна за вашу любезность, – опуская густые ресницы, промолвила она.

Ворон ловко подхватил девочку на руки и понес по коридору. Лорне пришлось осторожно держаться обеими руками за его шею. Осмелев, принцесса стала поглядывать по сторонам. Ехать на высоком Вороне было весело, интересно и удобно. Лорна забыла о слезах и даже о внешности своего спасителя. Теперь девочке хотелось, чтобы ее триумфальное шествие увидело как можно больше народу.

Вскоре Ворон свернул в многолюдные коридоры. Со всех стороны раздались испуганные ахи придворных дам и удивленные вскрики лордов и слуг. Лорна была на седьмом небе от удовольствия. Краем глаза посмотрев на Ворона, она увидела, что альбинос не обращает ни малейшего внимания на поднявшуюся суету. Он шел ровным шагом, молча, с непроницаемым лицом, бережно держа принцессу у груди. При этом Ворон так торопился, что оказался у женских королевских покоев гораздо быстрее, чем хотелось бы Лорне, которая только начала наслаждаться всеобщим вниманием.

Вступив в просторную общую комнату, Белый Ворон поморщился от поднявшейся волны воплей и трескотни нянюшек, воспитательниц и придворных леди. Быстро усадив Лорну в мягкое кресло, Ворон поклонился ей, бросил несколько слов причитавшей воспитательнице Нонне и мгновенно исчез за дверью.

– Ой, Небеса и небесные заступники! – голосила Нонна. – Миледи Лорна, в каком вы виде? Как это случилось?

– Упала с лестницы, когда спускалась вниз, – с достоинством ответила Лорна, решив не уточнять, с какой именно лестницы. – Лорд Белый Ворон сказал, что с ногой все в порядке, просто ушиб, так что лекаря не требуется. Но я желаю умыться и переодеться.

– Ой, вот это да! – на принцессу с восторгом смотрела двоюродная сестра, леди Рози. – И этот альбинос нес тебя на руках? Вот ужас-то! А правда, что у него кожа ледяная, как у лягушки, а руки покрыты чешуей?

– Вовсе нет, – сердито ответила Лорна, которой вдруг захотелось стукнуть свою лучшую подругу. – У него такая же теплая кожа, как у тебя или у меня, только более белая. И еще он добрый. И умный.

– Так, хватит болтать! Миледи Лорна – быстро умываться, скоро пора выходить к завтраку, – оборвала их беседу Нонна. – Пойдемте в умывальную.

Белый Ворон быстро забыл об этом инциденте. Он торопился в покои Хранителя Большой Королевской Печати – своего брата Старшего Ворона. В приемной уже сидели сам Хранитель и Мудрый Ворон. На стене висело два ростовых портрета: покойного Аодха Ворона и ныне здравствующего короля Эннобара.

Старший Ворон, который сидел за столом в кресле, обитом черным бархатом, был точной копией отца: прямые темные волосы, пронзительно-синие глаза, благородные черты лица и несколько тяжелый подбородок, выдававший главную семейную черту – упрямство. Густые брови хмурились, белые длинные пальцы аккуратной кисти барабанили по столешнице.

– Доброе утро, – буркнул Старший Ворон вошедшему брату. – Садись.

Альбинос опустился в свободное кресло.

– Утра и вам обоим. А где, кстати, наш четвертый родственник? Где Гордый?

– Подозреваю, спит после ночной попойки, – ответил Мудрый Ворон.

Во дворце только дети боялись Белого Ворона. Взрослые понимали, что по-настоящему страшный человек – третий из братьев.

Мудрый Ворон немного походил на отца и старшего брата: та же высокая широкоплечая фигура, черные прямые волосы. Но чертами лица удался в мать. От нее же ему достались и глаза: холодные, серые, прозрачные, но при этом непроницаемые. Никто никогда не видел, чтобы Мудрый Ворон улыбался или смеялся. И никто никогда не видел его охваченным гневом, досадой или любым другим сильным чувством.

Лицо Мудрого Ворона всегда оставалось бесстрастным. С тонких губ не сходила вежливая полуулыбка, а взгляд словно пронзал собеседника насквозь. Мудрый носил титул Хранителя Книг, и в его ведении находились королевские библиотеки всех четырех главных замков. Ходили всевозможные слухи о его занятиях Черным Искусством, о его жестокости, мстительности и злопамятности, но, поскольку Хранитель Книг не общался ни с кем, кроме своих троих братьев, короля и подчиненных, подтверждений этим домыслам никто раздобыть не мог.

– Подождем его или расскажешь нам, зачем позвал? – спросил альбинос у Старшего.

– Я послал за ним слугу, – ответил Старший. – Надеюсь.

Распахнулась дверь, и на пороге возник высокий стройный юноша. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: прозвище свое он получил не зря. Четвертый из братьев Воронов обладал внешностью героя любовных романов: был идеально сложен, узок в талии и широк в плечах, а прямые черные волосы рассыпались в живописном беспорядке, придавая Гордому еще больше очарования, но при этом не умаляя мужественности.

У четвертого брата было открытое лицо с правильными, хотя и несколько резкими чертами и чистой кожей того оттенка, что в народе именуют «кровь с молоком» – то была белизна здоровья и молодости. На щеках пылал румянец. Полные, ровно очерченные губы так и намекали на сладкие поцелуи, веселые синие глаза искрились весельем и вызовом.

Гордый Ворон был самых младшим из братьев, вызванных королем Эннобаром в столицу, а потому быстрее всех привык к новому месту и лучше всех освоился в городе и во дворце. Гордый почти не общался с другими Воронами, зато обзавелся уймой друзей, приятелей, поклонников и покровителей.

Его сразу же определили в королевскую гвардию – элитные войска, что составляли золотой фонд армии, а в мирное время несли стражу во дворце. Гордый Ворон продемонстрировал отчаянную храбрость, недюжинные воинские способности и, главное, отличные командирские задатки. Благодаря им он занял место сотника, получил несколько наград и знаков отличия, а также содержание согласно званию, и сделался полностью независим от денег семьи.

Понимая, что наследства ему не видать как своих ушей, а уж родового замка – тем более, Гордый брат решил жить так, будто из семьи у него – лишь дальняя родня, о которой вспоминать стоит раз в год, во время Зимнего Подношения Богам. Кроме того, Гордый Ворон имел совершенно не «вороний» характер: любил веселье, музыку, пирушки, гулянки, романы с красавицами и драки при любом удобном случае.

Вот и сейчас на скуле у него расплывался знатный синяк, а нос украшала ссадина. Веки припухли, выдавая веселую бессонную ночку.

Гордый Ворон улыбнулся, показав братьям ровный ряд белейших зубов, завалился в четвертое пустое кресло, закинул ноги на стол и широко зевнул.

– Подобные манеры уместны в казарме, – кисло заметил Старший Ворон.

– Ну, я прямиком оттуда и не успел их поменять по дороге, – съязвил Гордый. – Какого черта ты заставил меня подняться в такую рань и притащиться во дворец?

– Военному положены ранние побудки, – хмуро возразил Старший.

– Только не в увольнительную, – томно протянул Гордый. – Хо! Да я смотрю, тут вся стая слетелась. Что за сладкую падаль ты припас нам, братец?

– Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие любоваться на твою похмельную рожу, то глубоко ошибаешься! – вспылил Старший. – Я собрал вас по важному семейному делу! И будь любезен вести себя как высокородный, а не как менестрель из таверны!

Гордый только молча закатил глаза и растекся в кресле, словно показывая, что слушать брата не намерен.

– Итак, – Старший глубоко вздохнул. – У меня только одна новость. Но касается она всех. Сюда, в столицу, едет наша мать, леди Карей из рода Воронов.

Альбинос широко распахнул глаза, а Гордый Ворон сразу перестал улыбаться и выпрямился в кресле. Только Мудрый брат сохранил полную невозмутимость.

– С чего это мамаша решила покинуть родовое гнездо и потрясти юбками перед носом Его Величества? – воскликнул Гордый Ворон. – Никак тролль в горах сдох?

– Нет, ее вызвал сам Эннобар, – оборвал его Старший.

– Вероятно, тебе известны причины приглашения, – заметил до сих пор молчавший Мудрый Ворон. Голос его был тихим, но тяжелым. Он резал воздух, как тупой клинок – бархат.

– Известны, – мрачно сказал Старший. – Тебе, я думаю, тоже.

– Я могу только предполагать, – голос Мудрого Ворона неуловимо напоминал свист, что издают крупные змеи, скользя по земле. – Вероятно, приезд нашей матери связан с надвигающейся войной.

– А ей-то что за дело до той войны? – снова влез Гордый. – Ее дело – рожать воинов, а уж воевать – дело самих воинов.

Старший красноречиво посмотрел на брата, постаравшись выразить взглядом все, что думал по поводу умственных способностей всех воинов в целом и гвардейских сотников – в частности.

– Это только одна причина, основная и явная, – продолжил Старший. – Но есть и другая. Я сам могу лишь догадываться.

– Ну? – поторопил его Мудрый.

– Думаю, Эннобар будет обсуждать с матерью вопрос о родстве, – выдавил Старший, глядя в стол.

– А, – коротко ответил Мудрый Ворон. – Что ж, я давно ждал, когда это произойдет.

Старший посмотрел на него исподлобья:

– Ну вот, произошло.

– Ах-ха-ха! Так вот чего ты затряс задом! – расхохотался Гордый, откинув голову. – То-то хвост прищемил! Подумать только: маменька будет выбирать среди нас женихов королевским дочкам! А ты-то уже окрутился, да еще без спроса.

– Я спрашивал! – огрызнулся Старший, в ярости сверкнув глазами. – Не моя вина, что ее ответ запоздал.

– Да, да, – сочувственно покивал Гордый. – Разумеется, вовсе не твоя. Еще бы: кто же мог знать, что с письмом выйдет такая проволочка, как раз когда наш нетерпеливый влюбленный так и рвется к алтарю, словно застоявшийся жеребец – в поля. Очень умно было отправить гонца, а не ворона. Только матушка-то наша не дура, ответ вороном отправила. Но – какое трагическое стечение обстоятельств! – ворон возьми да и сгинь по пути. И что уж там матушка своему первенцу советовала, так и осталось при ней. А ты женат, пузат и третьего пискуна поджидаешь. И тут – сюрприз! Матушка собственной персоной, да еще и с политическим браком.

– Я сейчас разобью тебе лицо, – сквозь зубы процедил Старший. Лицо его пошло алыми пятнами, губы побелели.

– Не стоит, – в голосе Мудрого Ворона было столько льда, что, казалось, на стенах проступил иней. – Наш дорогой брат сейчас закроет рот на замок и не проронит ни слова, пока его не спросят.

Гордый открыл было рот и с вызовом взглянул на Мудрого. Лицо его все так же не выражало никаких чувств, но в прозрачной серой глубине пустых глаз вдруг появилась некая смутная тень – и начала сгущаться, заставляя глаза менять цвет. Все три брата замерли, будто проглотив языки.

– Что ж, интересные новости, – задумчиво сказал Мудрый Ворон. – Вопрос в том, кто из нас станет женихом принцессы Лорны.

– Почему Лорны? – подал голос Белый брат. Бесцветные глаза вопросительно перебегали со Старшего на Мудрого.

– Кстати, да, почему? – Старший с интересом посмотрел на Мудрого.

– Потому что Рона уже просватана за наследного принца Озерного королевства, а Финеле всего три года, и вряд ли свадьбу отложат так надолго, – пояснил Мудрый, водя пальцами по гладким подлокотникам кресла.

– Но Лорна тоже совсем ребенок, – возразил Белый.

– Через месяц ей исполняется одиннадцать, а через год она вступит в брачный возраст, – пожал плечами Мудрый. – Единственный возможный вариант, и Эннобар это прекрасно знает. Можно заключить брак без консумации. Никто не полезет на неразвитую девушку, когда можно спокойно дождаться спелости, но родство все равно уже будет действенным.

– Но кто станет ее мужем? – снова спросил Белый. – Ты?

Он посмотрел на Мудрого.

– Меня не привлекают семейные узы, – ответил тот, выдержав взгляд брата. – Эннобар не настолько глуп, чтобы не понимать очевидных вещей. Изначально лишь один из нас подходил на роль королевского зятя.

Все три брата дружно посмотрели на Старшего, который снова покраснел.

– Но он уже давно и счастливо женат, – не выдержал Гордый.

– Что перетирать одно и то же! – Старший раздраженно стукнул раскрытой ладонью по столу. – Все равно будет так, как решит леди Ворон. Скажет она – и ты, наш Мудрый брат, поведешь Лорну к алтарю.

– Не думаю, что выбор падет на меня, – спокойно ответил Мудрый.

– А я не собираюсь жениться, даже если вы всей семейкой свяжете меня и силком потащите в Храм Берканы, – подскочил в кресле Гордый.

– Да уж всем известно, что шлюх и притоны ты не променяешь даже на трон и корону, – презрительно ответил Старший. – Но все решит леди.

– Да что ты все заладил: леди да леди?! – взорвался Гордый. – Мы живем тут десять лет, все уже взрослые мужчины! Какого черта нам слушать мамашу, пусть она даже трижды леди и владеет всеми Серыми горами?

– Ты просто забыл, кто такая леди Ворон, – вдруг сказал альбинос.

– А ты прям помнишь! – запальчиво перебил его Гордый. – Тоже десять лет ее в глаза не видел.

– Тебе просто повезло: родился четвертым. Мать сразу отдала тебя кормилице и мало уделяла внимания, а потом тебя увезли в столицу, – сказал Старший.

– Да мне вообще везет, – легкомысленно согласился Гордый, сладко потягиваясь и щуря веселые глаза. – И думаю, везти будет и дальше. Во всяком случае, я, в отличие от вас, не намерен плясать под мамашину дудку. Мне глубоко плевать, кого там она собирается окрутить с дочкой Эннобара: ни до этой свадьбы, ни до всей вашей каркающей семейки мне больше дела нет. Привет!

Гордый вскочил на ноги и удалился, насвистывая пошлый мотивчик. Мудрый смотрел ему вслед, жуя нижнюю губу.

– Я бы занялся им, но предпочту оставить это матери, – заявил он.

– Что думаешь сам? – устало спросил Старший.

– Зная мать, думаю, что достанется всем, кроме, может быть, его, – кивнул на притихшего альбиноса Мудрый. Белый горько улыбнулся: леди Ворон до такой степени не выносила своего сына-урода, что предпочитала вообще не вспоминать о его существовании.

– А насчет войны? – снова спросил Старший.

– Думаю, война неизбежна, – снова пожевал губы Мудрый. – Даже если Эннобар попытается удержаться от военных действий, ее ему все равно навяжут. Единственное, что можно сделать, – начать в наиболее выгодное время и в наиболее выгодных условиях и гнуть свою линию. Вопрос в том, хватит ли на это Эннобара теперь, когда у него уже десять лет нет Аодха Ворона, а его Вепрь давно растерял клыки.

– Потому король и позвал нашу мать, – заметил Старший.

– Наша мать – редкая женщина, но прежде всего она представительница своего пола, – пожал плечами Мудрый. – Горы – ее сила. Покинув их, она становится слабее вполовину, если не больше. Но тебе все равно придется ответить за свое ослушание и за свою, – тут губы его чуть изогнулись в ухмылке, – любовь.

Старший уронил голову на руки. Мудрый Ворон поднялся и вышел. В комнате повисла тишина.

– Вот почему мы братья, одна кровь, единая плоть, а такие чужие друг другу? – глухо спросил Старший, не поднимая головы.

– Я думал об этом, – отозвался Белый. – Вероятно, из-за того, что отец умер слишком рано, а мать не сделала ничего, чтобы мы чувствовали себя настоящей семьей.

– Ничего? – Старший посмотрел на брата.

– Леди Ворон никогда не любила ни нас, ни нашего отца, – тихо ответил альбинос. – Она всегда любила только горы.

– Ты тоже меня не понимаешь и будешь сам по себе? – спросил Старший, на секунду поддавшись слабости.

Белый Ворон сидел в кресле прямо и неподвижно. Нелепый каприз природы, ошибка мироздания. Ущербный член стаи. Тот, на кого показывают пальцами, дразнят, над кем смеются, кого боятся, за чьей спиной перешептываются.

– Мне не доставалось ни от вас, ни от матери даже той призрачной тени семейных уз, что связывала всех Воронов, – прочистив горло, ответил альбинос. Голова его опустилась, плечи поникли, руки разглаживали на коленях невидимую складку. – У меня нет друзей, нет близких, нет любимой или даже приятелей. Я живу в вечном холоде и неизбывной пустоте. Но я твой брат. Нас родила одна мать, и мы произошли от одного отца. В тебе и во мне течет одна кровь. Поэтому я с тобой. И еще потому, что я тебя понимаю.

Альбинос умолк. Старший поднялся из-за стола и подошел к креслу.

– Спасибо, – проглотив ком в горле, сказал он и сжал руку третьего брата.

Альбинос поднял на него глаза. На лице мелькнуло странное выражение, а взгляд подозрительно увлажнился.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотал Белый.

– Спасибо, – повторил Старший, и еще раз с чувством стиснул ему руку.

Третий Ворон неуверенно ответил таким же пожатием, а потом поднялся и покинул покои Хранителя Большой Королевской Печати.