– Лия, очень приятно, – коснулась своей холодной мокрой рукой меня, и это не самое приятное чувство, особенно с учётом того, кем она является.

– Лия – организатор фонда, – пояснил Петров. Ага, и невеста самого горячего мужика на планете, да и сама она красавица.

О, нет, нет, нет, Мирослава, прекращай сейчас себя с ней сравнивать, вы разного поля ягоды, и на её территории ты потерпишь поражение.

– Мне нужно с тобой поговорить, Ярослав, на счёт нашего договора, вы не против? – улыбается она, и в голове возникает вопрос: я предвзята или она правда такая фальшивая?

– Конечно, идите, – провожаю их взглядом с широченной улыбкой, пока Петров грозит мне пальцем.

Как только они скрылись за кулисами, тут же даю деру и лихорадочно начинаю искать путь на волю. Пара коридоров, и выхожу на пустую парковку; наконец, мои лёгкие наполняются прохладным воздухом.

Все слишком светские, каждый норовит другому чуть ли не в зад залезть. Терпеть не могу эти притворства. А тут тихо, спокойно, одиноко. Интересно, он простит мне, если я уеду?

Кто-то накинул мне на плечи большой чёрный пиджак. Не пугаюсь, не поворачиваюсь – это Аид, точно! Чувствую спиной, каждой клеточкой. Запах его духов остался на мне ещё с первой встречи, и уж его точно ни с чем не перепутаю. Как же это странно, моя разная реакция на этих мужчин.

– Минус на улице, замерзли? Вы вышли, Мирослава, да ещё и в платье? Так и простудиться недолго, – грубый, решительный, мужественностью несёт за километр. Достал сигарету из пачки и прикурил.

– Душно там, – пытаюсь связать хотя бы пару фраз, смотря на этого бога в смокинге. Моё и так звенящее сердце пустилось в гонку. Превращаюсь в маленькую собачку рядом с большим опасным львом.

– Опять проблемы с алкоголем, госпожа Вольная, – утверждает он, и его губы искривляются в ухмылке, а язык проходит по нижней губе в тот момент, как он выдыхает дым.

– С самоуверенными мужчинами, – причмокнула губами, стараясь отвести глаза. Пелена очарования спала с моих глаз. На смену ей пришёл вздох разочарования.

– Угостите? – указываю на сигарету, нужно занять себя чем-то, иначе так и буду пялиться, как идиотка.

– А папа ругать не будет? – насмехается он, проводя большой ладонью по идеально уложенным назад чёрным волосам.

– А мы ему не расскажем, – откуда я взяла столько смелости, чтобы подмигнуть ему? Лучше бы его ладонь касалась меня, определённо.

Он не стал спорить, достал и открыл передо мной пачку толстых с белым фильтром сигарет. Ммм… пахнут шоколадом, но глотаю слюну вовсе не из-за любимого вкуса, а из-за вида красивейших мужских длинных ровных пальцев.

Дает мне прикурить красивой железной зажигалкой со змеей. Вдыхаю табачный дым и успокаиваюсь, сердце замедляет бег. Спрятаться за сигаретой, не подумав, как я буду для него выглядеть. Как малолетняя дура? Да какая к чёрту разница? Усмехаюсь, идиотка. Его невеста с большущим бриллиантом в зале. К сожалению, моя ширма в виде сигареты быстро заканчивается; выдаю первое, что приходит в голову.

– Красивые пионы, – репетировала эту фразу сотни раз, а пропищала как намокший звонок на велосипеде.

– Да, – рассмеялся он. – Не подумал о генерале, извините меня, Мирослава, – просто, без пафоса, издевок и пояснений. Его голос сводит с ума.

– Да я тоже не должна была вас уродом называть и кидаться обувью, – поворачиваюсь, чтобы заглянуть в ореховые глаза. Стыдно, но вот сейчас от признаний должно полегчать.

– Признаёте, значит, что с мужчинами так себя вести нельзя? – поедает глазами, шагнув ближе, и становится жарко.

Сделала шаг к нему, моя левая нога полностью показалась из разреза.

– Дааа, но мне понравилось, – шепчу, смотря вверх на губы, которые подрагивают.

Играю с ним, ожидая, когда же сорвётся с тех самых петель? Или не сорвётся, и я буду выглядеть вертихвосткой, которая пытается соблазнить. Стыдно? Неа, буду чертовски жалеть, если не сделаю этого.

Он не заставил ждать. Резко хватает за талию, толкает к стене, пальцами поднимает подбородок, чтобы укусить за губу, затем проникает грубо своим языком в рот. Дрожащими от перевозбуждения пальцами хватает за пучок волос, вырывая все невидимки. Вторая рука пробралась в разрез и сжала бедро, закинув его себе на ногу. Стальная эрекция упирается в живот. Хочу его, определённо; все остальные мысли к чёрту, я никогда ещё не чувствовала такого возбуждения, мурчу ему в губы, как мартовская кошка, ощупывая твёрдую грудь сквозь ненавистную рубашку, пытаясь пробраться к коже, сорвать всё к чёртям.

– Мир, что ты делаешь? – шипит он отчаянно с ненавистью.

Откидываю голову назад, тяжело дышу, заливаюсь хриплым смехом от облегчения; его реакция для меня как мёд – сладкая, липкая, вкусная, то, что надо. Да, я хочу его съесть, облизать с ног до головы, определённо, прямо сейчас в моей голове миллион разных развратных картинок.

Не отпускает, обнюхивает моё лицо, словно животное.

Дрожу от желания, не чувствую холода, растворяюсь в сильных руках. Если он сейчас решит взять, я отдам без возмущений, даже сама его раздену. Хоть здесь, за любым углом, в авто – ничего не важно.

Отдалённо послышался стук каблуков по бетону парковки и эхо от разговора.

– Извини, малышка, – шепчет он, облизывая свои ровные губы.

Амиран резко выпрямился и отшатнулся, оглядывая свои творения на моём теле.

Улыбаюсь, закусывая распухшие губы. Расправляю локоны, уничтожая последние следы прически.

– Я ничего не делаю, Амиран Бесарионович, – нарочно покрутила голой ногой, делая вид, что поправляю платье.

– Ну перестаньте, – усмехается он, оглядывая мою ногу.

– Пошлите, видел я ваше "ничего", Мирослава. Шагайте, а то замерзнете, ваши кавалеров не вышли, чтобы вас согреть, – схватил меня за локоть и повёл ко входу.

Стоп, это что, была ревность? Вау. Или мне просто кажется? Начинаю осматриваться по сторонам.

Пара тёмных коридоров, отводящий глаза обслуживающий персонал, и мы наконец-то вышли в зал, и тут же наткнулись на Ярика, Лию и осознание ситуации, в которую я попала.

Господи, как грязно, я ведь даже не знаю его, а он почти женат. Я страстно желала ему отдаться. Во рту становится горько от обиды и стыда.

– Вот ты где, – она подошла к мужчине и поцеловала его в щеку. – Милый, репортеры нас уже заждались, – сладко щебечет, прожигая меня взглядом. – Интервью на счёт свадьбы, – скалится мне.

Вот же сука, это сработало лучше холодного душа, возбуждение как рукой сняло.

– Извини, выходил подышать, – жёстко, прямо, не отвечает милостью.

– Спасибо вам за пиджак и за то, что проводили обратно, сама бы я заблудилась, – пытаюсь улыбнуться всем троим, чувствуя себя виноватой. – Спасибо, – сняла пиджак и протянула ему; наши пальцы соприкоснулись, как и взгляд, запуская по венам импульсы тока. Чёрт, я попала, это не пройдёт. Во мне закипает ревность, злость и ненависть. Чёрт! Чёрт! Чёрт!

– Пойдём, Мир, я должен тебя кое-кому представить, – Ярослав потянул меня в сторону.

Дальше вечер проходил в том же русле: знакомство, шампанское, глупые шутки. Только теперь мне не до смеха, глазами ищу его везде, но каждой клеточкой ощущаю, что его больше здесь нет. Чувство будто бы меня опустошили, а всё вокруг выкрасили в серый безвкусный цвет.

Так прошёл час, второй. В машине я оказалась уже совсем без сил, Яр помог снять мне туфли, уложив мои ноги себе на бедра.

Конечно, он ждал весь вечер, чтобы спросить; я слишком хорошо его знаю, любопытство веет за версту.

– Мир, ты должна рассказать своему другу, что происходит между тобой и этим неприлично богатым и красивым мужчиной. Высоким мужчиной? Ну, тем, который горячее Везувия. Ну, который такой высокий и с божественно правильными чертами лица, – отводит глаза, стараясь не смущать меня, и машет рукой, перечисляя эпитеты.

Мы доедаем вчерашнюю пиццу на его коричневом диване в гостиной.

– Ничего, – говорить о нём совсем не хочется; ситуация с его невестой выдалась дивной.

– По тому, как вы смотрели друг на друга, не скажешь. Да и пару засосов на твоей шее говорят об обратном. Ах дааа, это наверно плойка, – сощурил глаза, поднимая палец вверх. Чёртов актёр. Подаёт мне открытую минералку.

– Грузинская, как ты любишь, – усмехнулся он.

– Ещё раз – и в глаз, – грозно толкаю его ногой в бок, на что он поднимает руки вверх в знак поражения.

– Мы целовались, но ты этого не знаешь, потому что этого больше не будет, – люблю его поражать: круглые глаза, открытый рот – бесценно.

– Ну, это я и так понял по красным следам на его рубашке, – начал выстраивать цепочку, размахивая руками. – Но что между вами? Понимаешь, Мирёнок: любовь? Ну, трах?

– Ничего! Заворачивай свою фантазию, – раздражённо встаю с дивана и кидаю корочку от пиццы обратно в коробку. Красная помада на рубашке подбадривает меня, придаёт уверенности в этих мнимых соревнованиях за сердце этого бога.

– Пошли, горе моё, дам тебе пижаму. Вставать рано, Виталий Сергеевич в десять хочет с нами поехать ёлку выбирать, – бубнит он себе под нос.

Обнял меня за плечи и повёл к своей тёмной ванной. – Слушай, он стал таким…

– Папой, папой. Понимаю, что нашло, не знаю, – пожимаю плечами, валясь с ног от усталости или, скорее, от разочарования.

– Чувствую, жара даст этот год, – даёт зубную щётку уже с пастой. – Знаешь, это очень ожидаемая свадьба; я буду делать их фото, – мнётся, не хочет чего-то сказать.

– Так, дружок, – поднимаю на него глаза с полным ртом пены. – Закончили: у нас был только поцелуй и больше ни-че-го.

– Просто будь осторожна, Лия не отпустит его, да и он не дурак, – бубнит он себе под нос, упёршись взглядом в раковину.

– Петров, – ополаскиваю рот, выпрямляюсь и толкаю его, чтобы он взглянул на меня в зеркало, – закончили, я в их игры не полезу, трахаться с ним не буду, – раздражённо загибаю пальцы. – И целоваться больше тоже! Understood me?

– Yes, of course, – исчезает за дверями, чтобы не нарваться на бурю.

Чего ожидала? Чего хотела? Что его невестой окажется Квазимодо или она вовсе испарится? Бешусь, ощущая в груди тяжёлую ревность. Хм. Оставила след помады – ликую. Страшно. Нет, нет, нет, я слишком хочу его, чтобы отказаться от этого удовольствия. Запрещаю себе мысли о нём, все мысли, но разве это возможно? Закусываю губы, до сих пор окружённая его запахом. В голове крутится только одна фраза: “будь, что будет, а это значит, что я уже всё для себя решила, и с этой дороги уже не свернуть".