Глава 1. Посетительница

– Семь комнат – это не так уж много, – сказала Амалия.

– Разумеется! – горячо поддержала ее мать, Аделаида Станиславовна.

– Гостиная, столовая, детская, спальня, библиотека, кабинет для меня и комната для прислуги, – перечислила Амалия. – А у Александра даже нет своего кабинета! И я совершенно не представляю, что мне делать, если кто-нибудь из вас, например, останется у нас ночевать^[1].

Этот разговор происходил в квартире, расположенной в одном из домов Невского проспекта благословенного города Санкт-Петербурга, который в те годы был столицей Российской империи. Выйдя замуж за барона Александра Корфа, Амалия перебралась с ним в другое жилье, а ее мать и дядя Казимир остались в прежней квартире, где она нередко их навещала.

– Боже мой, – вздохнула Аделаида Станиславовна, раскрывая веер, – а я ведь помню те времена, когда мы ютились по разным углам!

И, не удержавшись, она рассмеялась счастливым смехом человека, который имеет все основания считать, что его жизненные невзгоды остались позади.

– В бедности нет ничего хорошего, – заметила Амалия наставительным тоном, который плохо вязался с ее возрастом. По правде говоря, баронессе фон Корф недавно только исполнился двадцать один год.

– Конечно, ничего! – вскинулась Аделаида Станиславовна. – Хуже только быть бедным и больным разом… Так что ты придумала по поводу квартиры?

– Я узнала, что на Английской набережной освободился очаровательный особняк, – сказала Амалия. – Раньше его снимали Платовы, но теперь он им не по карману, и они съезжают. Думаю пока снять его, а если мне понравится там жить, то и купить. О доме ведь никогда ничего толком не скажешь, пока сам там не поживешь.

– Ты уже говорила об этом с Александром? – прищурилась мать.

– Нет еще, но почему он должен быть против? Я же говорю, сейчас у него даже своего кабинета нет…

Аделаида Станиславовна была умна и прекрасно понимала, что мужья, даже самые лучшие на свете, не всегда бывают в восторге от задумок своих жен; но она видела, что Амалия уже все для себя решила, и подумала, что ей не стоит портить дочери настроение по такому пустяковому поводу. В конце концов Английская набережная – это центр города, аристократический район, и Александру там тоже должно понравиться.

– Не забудь пригласить нас в гости, когда переедешь, – сказала Аделаида Станиславовна, улыбаясь.

– Мама! Ну ты же знаешь, что я всегда рада тебя видеть…

От Аделаиды не укрылось, что она присутствовала во фразе в единственном числе, в то время как ее брат Казимир даже не был упомянут. Увы, Амалия не любила своего дядю. С ее точки зрения, он был повеса, мот и вообще человек совершенно никчемный. Он раздражал ее, и она ничего не могла с этим поделать. До сих пор между ними не случилось серьезной ссоры только потому, что Казимирчик обладал неоценимым талантом не попадаться лишний раз на глаза людям, которые его не жалуют. Вот и сейчас, когда приехала племянница, выяснилось, что дядюшка мирно дремлет у себя. Хотя до сих пор у него не наблюдалось привычки спать днем.

– Я надеюсь, моего брата ты тоже пригласишь, – сказала Аделаида Станиславовна, кашлянув и напустив на себя самый серьезный вид.

Амалия пожала плечами со всей беззаботностью, на какую была способна.

– Ну, если уж без этого не обойтись…

– Амалия! Он же все-таки мой брат…

– Он еще не собрался жениться? – с любопытством спросила баронесса.

– Господи! – ужаснулась Аделаида. – Как будто ты не знаешь, как он относится к браку…

– Конечно, знаю, но ведь сама посуди: обычно люди, которые клянутся, что ни за что не сделают того или этого, заканчивают как раз тем, что нарушают все свои обещания…

– Не стану притворяться, я была бы очень рада, если бы Казимир остепенился и нашел себе хорошую жену, – вздохнула Аделаида Станиславовна. – Но пока что-то незаметно, что он собирается образумиться. Я тебе не говорила, но я его с кем только не знакомила – и с полячками, и с русскими, и с лютеранками, и с титулованными, и с богатыми, и кого только среди них не было. Любой другой на его месте уже десять раз успел бы жениться, но я совершенно не понимаю, кто нужен Казимиру. И вообще, что можно сказать человеку, когда он заявляет, что ему лучше всего среди своих близких и ни одна женщина на свете не стоит нашего мизинца?

– Да уж, с таким доводом трудно поспорить, – заметила Амалия.

– Он выбивает у меня почву из-под ног, – пожаловалась Аделаида, складывая веер. – Получается, я словно пытаюсь от него избавиться, а я всего лишь хочу, чтобы у него была своя семья и свой дом. Но…

Из передней донесся глухой звонок.

– У меня не получается никого воспитывать, – горько промолвила Аделаида. – Даже детей сложно чему-то научить, а что тогда говорить о взрослом человеке?.. Кто там?

Последний вопрос был обращен к немолодой горничной, которая только что показалась в дверях.

– Какая-то французская барышня, – последовал ответ. – Я не поняла, чего она хочет, потому что не говорю по-французски. Она отдала мне эту карточку.

Аделаида протянула руку за визиткой, просмотрела то, что на ней значилось и, пожав плечами, передала карточку дочери. На ней было написано: «Мадемуазель Луиза Делорм», а сбоку от руки было приписано по-французски: «Мне хотелось бы поговорить с месье Казимиром Борницким по чрезвычайно важному делу».

– Фамилия написана неправильно, – спокойно заметила Амалия, кладя карточку на стол. – И почерк неровный, прыгающий, как будто человек, который это писал, сильно волновался. Как эта барышня выглядит?

– Лет двадцати, – ответила горничная, подумав, – невысокая блондинка. Не красавица, но довольно милая.

– Какая-нибудь гувернантка? – вздохнула Аделаида. – Это вполне в духе Казимира. Лучше уж я скажу ей, что его нет дома.

– Если дело действительно важное, то так просто она не уйдет, – вмешалась Амалия. – Может быть, лучше разбудить дядюшку и покончить с этим сразу? В конце концов, если он сам виноват, то пусть сам и расхлебывает…

И прежде чем мать успела возразить, баронесса фон Корф уже поднялась с места.

– Я поговорю с девушкой и приведу ее сюда, а ты пока разбуди дядю, – сказала Амалия.

Чувствуя смутное неудовольствие, Аделаида отправилась на поиски Казимира, который, лежа на диване в роскошном вишневом халате с золотыми кистями, читал роман «Граф Монте-Кристо».

– Я думала, ты спишь!

– Я уже выспался, – бодро ответил Казимирчик, захлопывая книгу. – Амалия ушла?

– Нет, и еще Луиза объявилась. Придется тебе с ней поговорить.

– Какая еще Луиза? – изумился ее брат.

– Луиза Делорм. Француженка, блондинка, не говорит по-русски. Ты уже ее забыл?

– Я вообще в первый раз о ней слышу, – не моргнув глазом отозвался Казимир, и тут Аделаида рассердилась по-настоящему.

– Неужели? А она уверяет, что у нее к тебе очень важное неотложное дело! Вставай!

Когда через минуту Казимир в сопровождении своей сестры показался на пороге гостиной, вид у него был крайне сердитый. Девушка в светло-коричневом платье, примостившаяся на краешке кресла напротив Амалии, живо обернулась, и Аделаида сразу же заметила: гостья нервничает. Личико сердечком, вздернутый носик, маленький рот, ямочка на подбородке, светлые волосы уложены в простую прическу – барышня как барышня, ничего особенного. Но глаза у нее были пытливые, неглупые и, пожалуй, даже упрямые. Такой человек, если уж что вобьет себе в голову, ни за что не отступится, и Аделаида Станиславовна мысленно приготовилась к тому, что в ближайшие полчаса ее ненаглядному братцу придется нелегко.

– Кажется, мама, это не то, что мы подумали, – заметила Амалия вполголоса. – Впрочем, пусть она лучше сама все расскажет, потому что я мало что поняла.

– Полагаю, мне прежде всего лучше представиться, – начала гостья по-французски, стискивая сумочку. – Меня зовут Луиза Делорм, я приехала из Парижа. Некоторое время назад я узнала, что моя мать – Луиза Леман.

Аделаида охнула и подняла руки ко рту.

– Боже мой… Так вы ее дочь! То-то мне показалось, что вы кого-то напоминаете…

– Вы хорошо ее знали? – быстро спросила девушка.

– О да, конечно! Она ведь жила по соседству… Казимир, ты ведь помнишь Луизу?

– Еще как, – буркнул тот, насупившись. Судя по всему, это воспоминание не сулило ничего хорошего.

– У отца моего покойного мужа была усадьба в Полтавской губернии, – объяснила Аделаида. – С одной стороны там соседи Мокроусовы, с другой – Кочубеи, которым принадлежит большая часть земли в этих краях… – Она покачала головой. – Просто поразительно, как время летит! Ведь уже двадцать лет прошло…

– Я ничего не знала об этой истории, – поторопилась объяснить девушка, переводя взгляд с Аделаиды на хмурого Казимира и обратно. – Несколько недель назад мой отец разыскал меня, и тогда люди, которых я считала своими родителями, рассказали мне все… Что моя мать жила с господином Мокроусовым в его имении, а потом ее нашли убитой… И что у отца был в то время роман с другой женщиной, женой Виктора Кочубея… которая потом уехала во Францию и вышла замуж за драматурга Белланже… Я ужасно растерялась… Мне все казалось, что это какая-то шутка, я сплю и вижу страшный сон… Ведь мои родители, то есть те, кого я считала своими родителями, они очень хорошие… и тут…

Казимир вздохнул и, оглянувшись на женщин, сел в кресло.

– Я все же не совсем понимаю, зачем вы приехали сюда, – промолвил он сухо, скрестив руки на груди, – и что, собственно, вы рассчитываете услышать от меня.

Луиза вскинула голову. Тон Казимира ей не понравился, но покамест она решила не заострять на нем внимания.

– Я хочу узнать, кто убил мою мать, – объявила гостья звонким голосом. – Для меня это вопрос жизни и смерти. Мой отец хочет со мной общаться, дать мне свою фамилию, назначить основной наследницей, но… Но я не могу подать ему руки, пока в нем не уверена до конца. Ведь следствие считало, что именно он убийца.

– Собственно говоря, – усмехнулся Казимир, – у следствия было всего двое подозреваемых: ваш отец и Надежда Кочубей. Потом появилась версия, в преступлении может быть замешан кто-то из слуг. Это было уже после того, как заменили старого следователя… Ада, как его звали? Того, у кого забрали дело?

– Курсин, – подсказала Аделаида Станиславовна. – Марс… нет… Меркурий Федорович Курсин.

– Ну да, – кивнул Казимир. – Дело было, в общем, простое, мне и сам Курсин так говорил. Он допросил свидетелей, собрал улики и вот-вот должен был точно сказать, кто из этих двоих виновен, а кто нет. Но тут вдруг все усложнилось. Внезапно выяснилось, на следователя накопилось множество жалоб, и дело он вел как-то не так, и вообще он не справлялся…

Амалия нахмурилась.

– Его заменили другим, более сговорчивым? – спросила она.

– Ну конечно! – вскричал Казимир. – Новый следователь, как говорили знающие люди, получил кучу денег от Мокроусова и от Кочубеев. Это он и придумал версию о слугах, которые могли убить Луизу Леман. Он из кожи вон лез, чтобы обвинить то одного, то другого, но всякий раз что-то не сходилось. А главное, – мстительно прибавил дядюшка Амалии, – он ничего не мог поделать с показаниями нашего слуги Якова, которые Курсин записал и подшил к делу, так что отмахнуться от них было нельзя.

– И что сообщил ваш Яков? – быстро спросила Луиза.

– Он видел, как Сергей Петрович Мокроусов в сумерках вытаскивал из дома нечто тяжелое, завернутое в одеяло, – мрачно сказала Аделаида. – Затем он затолкал это нечто в повозку, причем рядом не было ни слуг, ни кучера, и уехал. А на следующий день тело Луизы Леман нашли в овраге, и следствие сразу же установило – убили ее где-то в другом месте, а тело перевезли. Догадываетесь, кто его перевозил?