Иван предупреждал в письмах, что примерно в середине или в конце мая будет дома. Главное, он был цел и невредим. Было несколько ранений, но все это в прошлом. Ольга засобиралась назад, в Москву. Дети за прошедшие три с половиной года подросли, Надя заканчивала начальную школу, Олегу уже было четыре года. Дороги назад Оля не боялась. За прошедшие годы она каждый день ходила в школу с Надей по опасной тропинке, шедшей мимо леса, в котором прятались сбежавшие из тюрем зеки. Психика ее закалилась, а уж узнав об окончании войны и скором возвращении Ивана, ей вообще все стало видеться в розовом свете. Счастью ее не было предела: муж жив, дети здоровы!

Немного расстраивало Ольгу, что бабушка Настя наотрез отказалась ехать назад в Москву. Она захотела остаться в своем родном доме, в котором жила когда-то долгие годы, с семьей Люси. Она понимала, что дети будут расти и дальше и в их тесной квартире будет вообще не повернуться. Да и Люся уговаривала маму остаться. Благодатный климат Башкирии, целебный кумыс и свой огород хорошо действовали на здоровье Анастасии Петровны, она чувствовала себя здесь спокойно, комфортно и защищенно. Иначе и быть не могло, ведь это были ее родные места, где она родилась, выросла и прожила долгие годы. Зять ее, Алексей, очень хорошо к ней относился, любил как родную мать.

В Москву ехали, как показалось Оле, значительно быстрее. Мелькали, как в калейдоскопе, знакомые пейзажи, где преобладали поля и степи, поросшие ковылем и багульником. Поезд летел будто на крыльях. Было такое ощущение, что попутный ветер дул явно в сторону Москвы. Да и настроение всех ехавших пассажиров помогало. Дети уже свободно бегали по коридору вагона, считали часы до приезда и до встречи с отцом.

Стоял месяц май. Листья на деревьях уже позеленели. Ольга с вниманием и любовью рассматривала в окно знакомые пейзажи. Она любила Башкирию, где родилась и успела закончить школу. Через год после окончания школы Оля встретила Ваню и уехала с ним в Москву, где он родился и жил. Она сразу же поступила в областной педагогический институт, о котором всегда мечтала. Она с детства знала, кем хочет быть: только учителем!

На третьем курсе института у Ольги родилась Надюша, ей пришлось перейти на заочное отделение. Вот тогда-то к дочери и приехала помогать с внучкой Анастасия Павловна. К жизни в Москве Ольга привыкла быстро.

Она сильно любила своего мужа Ваню, их семейная жизнь складывалась счастливо. Рождение детей только укрепило их союз.

Ее лицо с чуть раскосыми карими с зеленой оболочкой глазами, которые выделялись на фоне каштановых, немного рыжеватых волос, привлекало своей красотой. К счастью, внешность Ольги передалась и детям. Да и Иван был явно недурен собой: статный, высокий, с мужественными чертами лица.

Оля непрерывно смотрела в окно. Поезд проезжал ее любимую речку Белую, в которой когда-то в детстве она часто купалась. Только тогда вода в реке ей казалась желтой, видимо она была мутная из-за илистого дна, и маленькая Оля не понимала, почему река называется Белой. Волны от ветра были сильными и в окне она заметила, как они прибивают к берегу маленькое суденышко. По кромке воды у берега бегали мальчишки, пытаясь сетками поймать мелкую рыбешку. Пейзажи вокруг завораживали ее воображение. Она невольно переносилась в воспоминания о детстве.

Так постепенно, под стук колес поезда она погрузилась в легкий, приятный сон. В ее воспоминаниях и видениях вставал их башкирский домик, яблоневый и вишневый сад, заросли благоухающего шиповника, дорожка, по которой бегали маленькие Оля и Люся. Моментами всплывало лицо мамы. Она была совсем молодая! Олины тонкие, фарфоровые руки обнимали голову, и по выражению лица спящей женщины было видно, что ей снится что-то приятное.

Разбудили ее дети.

– Мама, мама! – кричали они. – Дядя в коридоре сказал, что осталось ехать всего часа три примерно! Скоро будем в Москве!

– Да, – отвечала ласково Ольга. – Как только начнутся березовые рощи – считай, что скоро дома!

В окошке проплывали прекрасные пейзажи: реки, озера, леса. Плакучие ивы, наклонившиеся к воде, превращали пейзаж в красивую картину. Поля с только что распустившимся красными маками сливались в единое цветовое пятно, радовавшее глаз. Но главное: небо было светло-голубое, прозрачное, безоблачное. Оно было мирное! В душе Ольги прочно поселилась надежда!

Наконец-то прибыли. На вокзале были толпы народу. Кругом стояли прибывшие с войны отвоевавшие мужчины.

Их встречали жены, дети, родственники с букетами цветов в руках. Все обнимались и целовались. Лица людей светились счастьем и радостью. Как долго всем пришлось ждать этого момента!

На перроне Олю с детьми встречала соседка Варя, которая заметно выросла и превратилась в красивую молодую девушку. Она помогла Ольге и детям вылезти из вагона, взяла в руки багаж и потащила чемоданы к нанятой ей машине. Никакая работа не была в тягость Варе с детства.

– Ой, мамочки, – запричитала Варвара, – как дети-то выросли! Олежка-то, когда уезжал, был совсем младенцем!

– Оля, война-то кончилась! – не унималась Варя – Какое счастье! И соседский Егор вернулся, помнишь его?

Тут Варя, не закрывая рот, стала рассказывать о всех новостях и событиях, что произошло за то долгое время, когда шла война. Кто погиб, кто родился, кто жив или умер за это время.

Ольга с замиранием сердца внимательно слушала ее. По ее щекам лились слезы. Ведь все эти люди, о которых рассказывала Варя, были хорошо ей знакомы. Главной новостью, о которой сообщила Варвара, было известие о том, что школа, где работала Ольга, сгорела. Но, к счастью, не вся. Может проводка старая была, может поджог – неизвестно. Школу вовремя успела потушить районная пожарная часть, помогали и мужчины, не попавшие на войну по разным причинам.

Сейчас школа отстраивается, но помещений, пригодных для занятий, не хватает. Есть надежда, что за лето местная власть с помощью энтузиастов успеет достроить школу к сентябрю. Пока приходится тесниться в маленьких комнатках старой школы, новых, заново отстроенных помещений пока нет.

Ольга, конечно, расстроилась. На работу ей надо выходить осенью, она надеялась сразу по возможности приступить к урокам. Проблем естественно было много. Страна после войны разрушена, надо ее заново восстанавливать.

Дом их, к счастью, стоял целый и невредимый. Варвара хорошо следила за их квартирой, периодически убиралась там и даже мыла окна. Немцы хоть и подходили близко к Москве, но на подступах получили сильный отпор и быстро были отброшены назад. Москва осталась нетронутой.

Дом Майских был, конечно, ветхим, старым, в помещениях было сыровато. Но в квартире Майских все было в полной сохранности. Их дверь в коммунальной квартире была плотно закрыта на замок все годы войны, периодически туда заглядывала только Варя. Войдя в подъезд дома, Оля первым делом навестила всех соседей, поздравила с победой каждого. За время войны все люди, оставшиеся дома, сроднились: их объединила война, общее горе, жили единой семьей, деля и еду и одежду, помогая друг другу во всем.

Только потом, немного отдохнув и попив горячего чая с Варварой, обсудив далеко еще не все рассказанные до конца новости, все кинулись убираться в доме. Помогала и Надя, и Варя, и Олежка. Даже при первом взгляде на общий вид комнат, было сразу видно: нужен ремонт. Ведь почти 4 года здесь никто не жил. Обои во многих местах отклеились и свисали клочьями.

«Надо срочно содрать старые обои и по возможности успеть наклеить новые, – подумал Ольга. – Да еще бы хорошо побелить потолок! Как успеть все это сделать до приезда Ивана?» – задавала она сама себе вопросы.

Осмотревшись хорошенько, Оля опять предалась мечтам: «Надо все поменять! Всем нужно место для работы, Наде нужен письменный стол для занятий, а там и Олег подрастет, тоже надо где-то заниматься. Может, все же подождать приезда мужа?»

Но ждать Ивана она не стала. А ринулась все делать сама. Руки ее как бы чесались. Сначала Ольга купила в лавке поблизости все, что надо для побелки: белила, новые ведра, кисти и даже специальные лопаточки-мастихины для работы. Но она не учла главного: ей не хватает роста, чтобы дотянуться до потолка. Подумав хорошенько, Оля пришла к выводу, что все-таки надо искать какого-то мужчину, чтоб помог. Одной ей все не осилить. Она так ослабла после долгой поездки в поезде, от переживаний за всех родных, от постоянного волнения за Ваню!

Как всегда, на выручку пришла вездесущая Варя. Она утешила Ольгу и пообещала, что постарается уговорить соседского Егора из другого подъезда помочь им. Он уже вернулся с фронта и сейчас отдыхает.

Он с руками, ногами, голова в порядке. «Справится! – заключила свой вердикт Варвара. – А мы будем на подхвате у него!»

Действительно, соседский Егор не отказался от помощи женщинам, наоборот, с радостью взялся за дело. Он строго посмотрел на заготовленные инструменты, что купила Оля, и молча покачал головой. По виду Егора было видно, что он выполнял уже такую работу прежде, знаком с ней.

Егору было так жалко смотреть на бедную женщину, да еще с такими маленькими детьми. Ему и представлять ничего не надо было, как им одним жилось без мужчины. Он отлично все понимал и видел по Олиному лицу, сколько ей пришлось пережить во время войны. У него у самого здесь оставались старые родители и сестра. Из Москвы они не уезжали. Во-первых, не к кому, да и некуда, во-вторых – возраст не позволял. Не доехали бы, да и в эвакуации неизвестно выжили бы или нет.

Здесь, в Москве, за стариками ухаживала сестра: и кормила, и лечила. Одно плохо – так и не вышла замуж. Все некогда было, да и не за кого. Все ушли воевать, оставались в основном старые да малые.

Вскоре Егор приступил к делу. Видно было, что руки мужчины истосковались по простой, мужской работе. Глаза Егора блестели и изредка с интересом поглядывали на Варвару.

«Надо начинать налаживать жизнь – думал он. – Сначала здесь сделаю, потом у себя дома». Надо признаться, делал он все с любовью и энтузиазмом. Через два дня потолок белел как первый снег! Женщины не могли нарадоваться.

– Дядя Егор, спасибо вам, – кричал, картавя, довольный Олежка. – А меня так научите?

– Обязательно. Только вот подрасти чуток и будешь своему папаше помогать.

У Ольги в голове назойливо вертелся вопрос: «Как она отблагодарит Егора?» Но Егор, глядя на исхудавшую женщину, сразу предугадал ее мысли:

– Денег никаких не возьму. Сделал, как умел, и все. Что я изверг какой, с родных соседей деньги брать? Последнее дело это. За вас-то и воевали. Чтобы все хорошо у всех было, – спокойно, вытирая руки от мела, заключил Егор.

Ольга с Варварой кинулись кормить Егора. Наварили щей, Варя быстро сбегала на рынок за хлебом, молоком, колбасой. На какое-то время она куда-то исчезла, но уже через 10 минут вернулась, неся в руках бутылку водки, настоянную на бруснике. Егор быстро все съел, и видно было, что остался доволен.

Егор был комиссован с войны раньше времени. Он получил тяжелое ранение в живот, но, к счастью, выжил, и полгода находился уже дома. Он был истинный сибиряк: жилистый, крепкий на вид, широкий в плечах, характер у него был покладистый. Горя на войне успел хлебнуть, насмотрелся на все ужасы войны и сам умудрился сильно пострадать. Еле выходили Егора в медсанбате, отвезли вовремя в райцентр, там его прооперировал хороший военный хирург. Здесь, дома, его правильно кормят и следят за ним его родители и сестра.

Обои в комнатах Ольга с Варенькой поклеили сами. Намазывать на них клей помогала Надежда. Расстелив длинные рулоны обоев на полу тыльной стороной вверх, Надя то и дело консультировалась у матери:

– Мам, правильно я делаю? А клей не очень жидкий? Что мне делать с комочками клея?

Сначала Оля спокойно отвечала на Надины вопросы, позже чуть раздражалась. Но все-таки пришла к выводу, что правильно она сделала, что привлекла Надю к работе. «Женщина должна уметь все, – думала Оля. – Хоть это и не совсем женская работа, но может пригодиться в жизни».

Вид стен в комнатах улучшался на глазах. Осталось только все расставить по местам, навести уют.

– Куда двигать шкаф? – интересовалась Надя. – К левой стене или к правой?

– Ничего не делайте сами! Надорветесь. Придёт Варя, я вместе с ней подвину, – предостерегала Ольга.

Ольга понимала, что просить Егора двигать тяжелые шкафы нельзя. После операции ему это противопоказано. Они с Варей сами справятся.

– Мама, я начала гладить занавески, – радостно кричала Надя. – Я смогу, не волнуйся.

– Ну, давай, начинай, я освобожусь, помогу, – довольным голосом вторила Ольга. Она была рада такому порыву Надюши.

У всех было приподнятое настроение. В открытое окно доносились игра и песни гармониста, сидящего в садике. Песни были о победе, о будущей счастливой жизни. Цвела черемуха в саду, ее душистый запах дурманил головы людей. Ее крупные, белые гроздья так оживляли все вокруг, что хотелось постоянно петь и танцевать.

Основные работы в доме закончились. К вечеру вышли в сад, сияла полная, круглая луна. Сели на лавочку около ветвистой, разросшейся липы. «Как я счастлива! – подумала Оля. Все успели. Дети и я здоровы. Только бы поскорее вернулся Ваня!» По ее подсчетам, ехать ему в Москву примерно три дня. «Но неизвестно, когда отпустят Ивана? Здоров ли он?» – тревожные мысли все-таки крутились у нее в голове.

Детей Ольга уложила спать. А сама еще долго сидела в саду вдыхая сладкий запах черемухи, распустившихся повсюду вишен, яблонь и сливы. Ранние кусты жасмина тоже начали распускаться и издавали неповторимый приторно-вкусный запах. А уж что говорить про сирень! Она росла в каждом саду. Ее ветви сгибались от тяжелых сиреневых, белых, розовых соцветий. Звуки гармонистов были слышны с разных сторон, также как смех и счастливые возгласы. Как давно этого не было! Все больше и больше мужчин возвращалось с войны.

Однажды Ольга спокойно стояла за столом и расставляла тарелки, ложки и вилки к обеду. День был солнечный, окна в доме были нараспашку открыты. Занавески на окнах чуть колыхались от легкого майского ветерка. Комната дышала свежестью, чистотой и веселой болтовней бегающей по квартире Надюши. Олежка гулял в садике один, копался в песочнице. Ольга постоянно выглядывала в окно, следя за мальчиком.

Ольга не заметила, как в комнату открылась, и на пороге она увидела улыбающегося Ваню… с Олежкой на руках! Как потом оказалось, Ваня сразу узнал своего сильно подросшего сына. Он поднял мальчика на руки, тот в первый момент его, конечно, не узнал, немного даже испугался. Но позже видимо сообразил, кто этот человек, и крепко обнял отца за шею.

Ольга воскликнула от неожиданности, ложки и вилки выпали у нее из рук, стул упал, зацепив за собой скатерть. Она кинулась к мужу и, заплакав, крепко обняла мужа. Ваня подхватил Олю, закружил по комнате. Он целовал ее всю: и лицо, и руки, и волосы. Тут же подбежала Надя с Олежкой. Иван схватил детей в охапку и начал безудержно обнимать и целовать их. Как все намучались за эти почти четыре года!

– Люблю, люблю вас! – почти кричал Иван. – Так ждал этого момента, родные мои! – По щекам его текли слезы.

– Ваня милый! Как мы рады, что дождались тебя! Любимый! – плача, шептала Оля.

Поговорить вдоволь они не успели, Иван плотно поел, переоделся и замертво, не сняв сапоги, свалился на стоящий рядом диван. Он заснул в ту же секунду, как лег. Сказалось, наверное, напряжение этих последних дней и дикая усталость во время пути.

Иван проспал весь день до 12 часов ночи, не просыпаясь. Затем внезапно открыл глаза и, потирая их кулаками, сонным голосом пошептал:

– Где я? Неужели дома?

– Дома, дома! – кричали дети и Ольга. – Теперь мы тебя никуда не отпустим!

Так началась новая жизнь в семье Майских, мирная и счастливая.

* * *

Поотдыхал Ваня недолго, всего-то два дня. Затем решил чуть поработать в садике у дома. Подправил завалившийся забор, поспиливал лишние ветки у сильно разросшихся деревьев, покрасил снаружи фрамуги у окон белилами. Затем взялся помогать Ольге по дому. Они вместе повесили поверх новых обоев, наклеенных Ольгой и Варей, Надин любимый ковер с оленями, передвинули мебель, как хотела Оля, Ваня помог жене повесить новые занавески на окна. Иван привез с войны некоторые трофеи, подаренные ему другом, участвовавшем во взятии Берлина. Это были три замечательные вещи: шелковое японское покрывало на кровать, расшитое райскими птицами и сказочной красоты цветами, ветками цветущей сакуры и пагодами. Дети с интересом рассматривали рисунок на покрывале.

Они никогда не видели таких странных на их взгляд домов, с приподнятыми уголками крыш.

Вторая вещь впечатлила не меньше. Это была картина, свернутая рулоном краской вверх довольно большого размера. На ней был изображен неимоверной красоты зимний пейзаж. Написан картина была так искусно, реалистично, что все диву давались: какой большой мастер трудился над этим полотном!

На картине был изображен дремучий лес с искусно выписанными кряжистыми деревьями, заваленными огромными шапками снега. Лес был дикий, вдалеке лежали сваленные деревья от бывших ураганов или просто упавших от старости. Никто никогда не чистил этот лес. Но в этой дикости, первобытности было что-то настоящее, реальное, притягивающее взгляд. Между огромными дубами на первом плане протекал небольшой ручеек, уже замерзший от холодов. На него падали редкие лучи солнца и лед на ручейке переливался всеми цветами. Ручей был одним из светлых пятен на картине.

Дремучесть леса показана была темными пастозными красками, но, несомненно, главными акцентами в картине были белоснежные охапки снега, лежавшие на ветках деревьев. Белые пятна сугробов и снежных комьев на ветвях явно освежали полотно. Глядя на картину, в голове зрителя проносилась какая-то нереально красивая мелодия. Живопись перекликаясь с музыкой! Но, может быть, это так казалось только Ольге?

Картина поражала своей реальностью, невероятной красотой, правдивостью. Глядя на нее, Ольга сразу поняла, что вещь эта – музейная редкость. Как и почему она досталась Ивану – пока было для нее загадкой. Где хранить эту реликвию, Ольга тоже пока не могла сообразить. Такие картины она видела прежде только в Эрмитаже или Третьяковской галерее.

Иван явно не до конца понимал всей ценности подарка. Он никогда не имел дела ни с какими ценными вещами, их просто у него не было. Как он смог довезти эту вещь до дома, не потеряв в пути, сберечь от воров – удивляло Ольгу.

И третьей потрясающей вещью, что привез Иван, были морские часы, подаренные ему командиром военного корабля за военную службу, которые тот снял собственноручно со стены в рубке и принес Ване. Часы были особенные! Круглые, в металлической оправе под толстым стеклом. Особенностью их было то, что на циферблате были изображены 24 цифры, то есть все часы суток. Сначала было странно смотреть и привыкать к этому циферблату. Но постепенно все свыклись, и часы эти стали неотъемлемой частью обстановки в доме Майских.

Служить дальше и быть моряком в мирное время Иван не хотел. Это было не его, он не родился на море, как большинство потомственных моряков. Иван вернулся на свою прежнюю работу, на родной «Компрессор». Возвращению Вани на завод все были крайне рады. Работников не хватало, многие не вернулись с фронта, работы было – хоть отбавляй. Его сразу же назначили начальником цеха. Глаза Ивана горели радостью и любовью, когда он принялся за любимую работу.

Все постепенно вставало на свои места. Ольга вышла на работу в свою родную школу, которую власти все-таки успели отремонтировать и достроить новые площади к 1 сентября. Надежда пошла уже в 4 класс.

Наступила осень, любимая Ольгой золотая ее пора. За Олежкой до прихода Нади из школы присматривала Варвара, которая практически всегда находилась дома, работая машинисткой, она печатала тексты на пишущей машинке, стоящей у нее в комнате. Два последних класса Варя, разумеется, отучилась и закончила школу. Немало трудов для этого приложила Ольга, которая в каждом письме из Башкирии умоляла Варю осилить это большое дело. Для Вари Ольга всегда была образцом и кумиром, и, хоть и с трудом, она получила среднее образование.

Не прошло и месяца, как Иван проработал на заводе, как вдруг он огорошил Ольгу новым известием: