– В этой будке расположена клавиатура, здесь сидит органист. Раньше храм не отапливался и, чтобы музыкант не замерз, над ним соорудили такую стеклянную конуру и в нее ставили обогреватель. – Он посмотрел на Лидию и, довольно бесцеремонно схватив ее за руку, подтащил ближе, – вот смотрите.

Лидия заглянула в будку. Маленькая уютная кабинка, конечно же, скрывала от посторонних глаз великолепие клавиш, регистров, педалей. Глаза разбегались от обилия цветных кружочков, деревянных рычажков и клавиш бело-черной клавиатуры.

– Красиво как, – не сдержалась Лидия.

– Конечно, – тут же согласился Анатолий. – Теперь храм отапливается, и эта конура совершенно никому не нужна, ее нужно демонтировать. Причем срочно, чтобы не портила общий вид инструмента.

– Все работы в памятнике должны вестись по согласованию с комитетом, – оттарабанила привычно Лидия, и тут же, спохватившись, добавила почти человеческим голосом, – но, мне кажется, с этим проблем не будет.

– Да эта будка устроена уже после войны, – вмешался Ян.

– Но разрешение все равно получить нужно, – уже почти жалобно произнесла Лидия.

– Конечно, конечно, – поспешно согласился хранитель кирхи, – мы напишем все необходимые бумаги.

Пастор хранил молчание. Лидия сделала еще несколько кадров. Анатолий что-то объяснял Яну, а Василиса молча стояла около них, явно вслушиваясь в каждое слово. Андрея все не было.

– Лидия Владимировна, а Вы внутри органа были когда-нибудь? – вдруг обратился к ней Анатолий.

– Нет, конечно, – улыбнулась Лидия, – откуда бы?

– Хотите посмотреть? – Анатолий задумчиво подошел к клавиатуре, сел на высокий стул и опустил пальцы на клавиши. Мелодия, полившаяся откуда-то сверху, заполнила все вокруг мягко и властно. Лидия стояла молча, чуть даже прикрыв глаза, слушая как завороженная глубокие мощные звуки, Василиса напряженно ловила каждое движение рук Анатолия, чуть покачивая головой в такт мелодии. Ян улыбался, чуточку грустно и задумчиво. Андрей, фотографировавший внизу, опустил фотоаппарат и застыл, захваченный удивительной музыкой. А Анатолий играл, и в его глазах сиял восторг и наслаждение от прекрасного инструмента. Внезапно он резко оборвал мелодию.

– Не работают восемь язычковых труб, – сказал он деловито, – надо проверить.

Слегка опешившая от такого резкого перехода Лидия даже не нашлась что сказать.

– Несколько труб были украдены, – после минутной паузы, видимо получившейся тоже от такого неожиданного перехода, сказал Ян. – Но мне казалось, что их шесть. Но, возможно, я и ошибаюсь.

– А мы вот сейчас залезем и проверим, – весело сказал Анатолий, – Лидия Владимировна, полезете?

– Конечно, когда еще такая возможность появится, – Лидия уже пришла в себя.

– Тесновато там, конечно, и пыльно…

– Ничего, – усмехнулась Лидия, – мы привычные.

Ян достал из маленького чуланчика приставную лестницу. Хорошо, что я в брюках, мелькнуло у Лидии, и она решительно направилась к лестнице.

– Лидия Владимировна, давайте я Ваш фотоаппарат подержу, – Василиса протянула руку, – а то Вам там неудобно будет.

– Ой, конечно, спасибо, – Лидия сняла с шеи свой довольно тяжелый фотоаппарат – не «мыльница» все-таки – и протянула его девушке. Взявшись за перекладину, она начала подъем. Лезть, конечно, не очень высоко, но крайне неудобно: лестница шаталась и расстояния между перекладинами довольно большие. Но Лидия все равно была довольна. Когда еще удастся посмотреть, как устроен орган изнутри. Еще чуть-чуть и вот, наконец, ее голова оказалась на уровне внутренней площадки. Лидия оглянулась: немного сумрачно, очень пыльно и очень тесно. Но ничего, как-нибудь они поместятся….

Увидев прямо перед собой человека, Лидия вздрогнула и чуть не отпустила перекладину, за которую держалась. Случись это – она бы просто полетела бы вниз. Но в последний момент какой-то инстинкт самосохранения заставил ее крепче сжать пальцы. Она крепко зажмурила глаза и тут же снова открыла их. Человек не исчез. Он усмехался странной кособокой улыбкой и, чуть прищурившись, смотрел на Лидию. Откуда здесь человек? И кто это? Лидия уже открыла рот, чтобы поздороваться и может быть даже спросить его, но в этот момент человек молча поднял руку, и Лидия увидела в ней пистолет. Да, самый настоящий пистолет – он отливал каким-то тяжелым металлическим блеском и был очень страшным. У Лидии перехватило дыхание. Человек поднес пистолет к своему лицу и приложил дуло к губам, так, как прикладывают к губам палец, призывая к молчанию. От страха и неожиданности у Лидии закружилась голова, и она, не контролируя уже свои действия, разжала пальцы….

Ей повезло, что проем, в котором стояла лестница, был довольно узок, и повезло, что внизу лестницу крепко держал кто-то из мужчин, и поэтому она не упала с самого верха навзничь, а соскользнула по перекладинам вниз, как если бы просто оступилась. Ее даже успели подхватить внизу, и именно поэтому она отделалась лишь ободранными ладонями и ушибленными локтями и коленками. В последний момент, когда она уже падала вниз, Лидия заметила жестко сжавшиеся губы и неприятный блеск глаз незнакомца, вскинувшего пистолет – он готов был стрелять. Это Лидия поняла на каком-то подсознательном, интуитивном уровне.

– Лидия Владимировна, как же так?

– Осторожнее…

– Не ушиблись?

– О боже, как неудачно!

– Надо было вперед мне лезть…

– Наоборот хорошо, что мы внизу были – поймать смогли….

Они говорили все одновременно, в голове у Лидии все смешалось, в ушах раздавался какой-то не то шум, не то звон, и она с трудом разбирала смысл звучащих слов, и даже не могла толком понять – кто и что говорит. Внутри нее все горело каким-то огнем, пульсировавшая где-то в виске жилка больно давила на глаза и уши, делая нестерпимо ярким свет и нестерпимо громкими голоса людей. Первым ее желанием было закричать. Закричать, закрыв уши руками, чтобы не слышать всей этой чепухи, закричать, что там, наверху, человек с пистолетом, а вы все городите какую-то чепуху: ушиблась, не ушиблась…. Она даже уже глубоко вздохнула, чтобы, набрав в легкие побольше воздуха, перекричать суетливый шум, но в этот момент увидела перед собой встревоженное лицо Андрея. Он тяжело дышал, видимо только что пробежав по крутой лестнице. Конечно, он же был внизу и, услышав крики и шум, рванул вверх. По крутой лестнице с резными перилами. Почему-то именно эти перила отчетливо всплыли в голове Лидии, когда она увидела склонившегося к ней Андрея. Он смотрел ей в глаза, тяжело дыша, и ничего не говорил. А внутри Лидии бился жаждущий разрушения ураган, которого останавливали только резные перила крутой лестницы.

– Лида, ты…, – Андрей, наконец, смог произнести первые слова, но фразу не закончил, а, помолчав, все так же напряженно вглядываясь в лицо Лидии, тихо спросил, – что случилось?

Действительно, что случилось? Почему на неудобную, даже, можно сказать, опасную лестницу первой пустили ее? Ведь она даже не знала, как и где можно наступать там, внутри органа. Не логичнее ли было, чтобы кто-то из мужчин прошел первым, мог бы там, вверху уже, подать руку, показать, где встать можно? Ее пустили первой без поддержки. Без перил. Вот что она почувствовала, когда ей вспомнились резные перила. Перила – они как страховка – человек может обойтись и без них, но в трудный момент у него есть за что схватиться и удержаться, чтобы не упасть, не пропасть….

– Лида, – Андрей осторожно тронул ее за плечо, – как ты? Чего молчишь? Что случилось? Почему ты полезла первой?

– Я неудачно ступила мимо перекладины, – соврала Лидия, она вдруг испугалась. Сначала она испугалась, что незнакомец может начать стрелять, если сейчас Лидия расскажет о его присутствии, а потом она вдруг подумала: а что, если ее не случайно пустили первой? А что, если здесь есть сообщник незнакомца с пистолетом? А что, если все подстроено? Лидия обвела всех смущенным и немного виноватым взглядом и подумала, что никому из них она не может доверять. Никому, кроме Андрея. Потому что он вслух задал мучивший ее вопрос, и потому, что здесь он чужак, а остальные – нет. И неожиданно для себя она тихо спросила его:

– А почему ты называешь меня на «ты»?

«Довольно корявая получилась фраза, учусь у Василисы», – отстраненно подумала Лидия.

– Я… не знаю… испугался…, – Андрей выглядел скорее озадаченным, чем смущенным, – и потом…

– Мне приятно, – перебила его Лидия. И улыбнулась.

– Вася, принеси аптечку, – это Ян, кажется, пришел в себя, – у Лидии Владимировны ободраны ладони.

Краем глаза Лидия увидела, как вздрогнула девушка и чуть замешкалась: «не реагировать на Васю», как ей советовала Лидия, вроде бы не время и не место, случай-то особенный….

– Я уже принес, – это Анатолий, оказывается, уже сбегал в машину и принес автомобильную аптечку, – вот, держите. Только я не могу обрабатывать раны, – он смущенно улыбнулся и пожал плечами, – вида крови не выношу.

– Ничего, зато я выношу, – Андрей почти радостно схватился за коробку с медикаментами, – а таз какой-нибудь есть? Или ведро – не на пол же лить все….

Все засуетились и даже как-то оживились.

– Лучше вообще пойдемте на улицу, – сказала Лидия, – чтобы не брызгать здесь ничем.

На самом деле ей хотелось поскорее покинуть кирху. Страх не прошел, напротив, он как будто разрастался где-то внутри, грозясь сломать тонкую перегородку инстинкта, подсказывающего, что нужно молчать об увиденном. Страх мог выплеснуться наружу, и тогда, Лидия была в этом уверена, ей несдобровать.

Кое-как спустившись по лестнице – с резными перилами, а как же! – все вышли во двор, и Лидия снова села на ту самую лавочку, на которой сидела, разговаривая с Василисой и ожидая пока комиссия «позавтракают». Кто-то принес воды и Андрей, присев на корточки около Лидии, аккуратно протирал ее расцарапанные ладони.

– А чего Вы так испугались? – пастор Кристофер стоял рядом и чуть озабоченно – или подозрительно? – смотрел на Лидию.

Внезапно Лидия осознала, что все это время, пока все суетились и наперебой разговаривали, пастор молчал. Это Лидия осознала очень четко, потому что не заметить его характерный прибалтийский акцент было невозможно, как и невозможно перепутать его с едва заметным оттенком этого акцента в речи Яна. Итак, пастор молчал все это время и вот, наконец, высказался. И не в бровь, как говорится, а в глаз.

– Испугалась? – Лидия усмехнулась неискренней улыбкой, – не каждый день, знаете ли, приходится с лестниц падать…. Конечно, я испугалась.

Пастор понимающе покачал головой и промолчал. Почему он промолчал? У Лидии вновь застучало в висках. Ведь он явно не это имел в виду, когда задавал свой вопрос. Он же явно хотел узнать, что стало причиной падения с лестницы. И не получил ответа. Но принял это и промолчал. Почему? Лидия даже слегка застонала – такую боль вдруг причинили ей эти мысли.

– Потерпи, Лида, немного осталось. – Это Андрей решил, что она стонет от боли в руках. Он уже ловко и умело забинтовывал ладони Лидии.

– Андрей, зачем ты бинтуешь? – опомнившись, возмутилась Лидия, – как я на работу появлюсь с перебинтованными руками?

– Пластыря здесь нет, – невозмутимо парировал Андрей, заканчивая перевязку, – да и сколько того пластыря надо?! Да и какая работа? Ты же вся грязная – и джинсы, и рубашка.

– Можно было просто залить йодом или зеленкой, – не успокаивалась Лидия, не обращая внимания на грязную одежду, – чего из меня героя гражданской войны-то делать?

– Какого героя? – Андрей прореагировал довольно миролюбиво.

– Такого героя, – огрызнулась Лидия, – «голова обвязана, кровь на рукаве…»

Рядом неожиданно громко прыснула Василиса, и все тут же рассмеялись, даже невозмутимый Кристофер.

– Лида, зеленка здесь не поможет – кровь идет. Ты же не хочешь испачкать все и всех? – Андрей разговаривал с ней, как с неразумным, капризным, но любимым ребенком – ласково и чуточку укоризненно.

Лидия в ответ только покачала головой. Конечно, он прав. Вон даже сквозь бинт проступают алые капельки. Он прав, но говорить об этом Лидии совсем не хотелось, и поэтому она перевела разговор на другое:

– Жалко, орган изнутри так и не посмотрела.

Почему-то она сказала об этом… спокойно. Странным образом ее напряжение почти рассеялось. И непонятно, что стало тому причиной – то ли свежий воздух открытого пространства и яркое солнце, запутавшееся в зеленых елях, то ли смех окружающих ее людей. Но, может быть, ей все привиделось? Бывают же галлюцинации всякие, или просто показалось, там же полумрак был, может, тень так падала…. Лидия пыталась убедить себя в этом, но получалось плохо. Был там человек с пистолетом, был.

– Вы можете посмотреть орган в другой раз, – прибалтийский акцент Кристофера подчеркнул некоторую официальность его тона. Но это не испортило, а скорее усилило впечатление вполне конкретного предложения. – У нас в воскресенье будет служба и концерт. И Вы вполне потом можете еще раз попытаться посмотреть орган.

Последнее предложение прозвучало как милая шутка, и Лидия улыбнулась: «попытаться посмотреть»:

– Спасибо за предложение, я подумаю. Надо узнать расписание автобусов….

– Давай вместе и приедем, – неожиданно предложил Андрей, – на моей машине. Мне все равно надо бы концерт послушать, чтобы статью получше написать.

– Посмотрим, – Лидия покачала головой, она еще не решила.

– Да и акт мы до конца не составили, – сказал Анатолий. – Приезжайте, Лидия Владимировна, я к этому времени описание подготовлю, а мы потом пройдемся по нему. Сейчас уже все равно ничего делать больше не будем.

– Приезжайте, Лидия Владимировна, – подала голос и Василиса, смущенно улыбаясь, – я в концерте тоже буду участвовать, послушаете, как у меня получается….

– Хорошо, я постараюсь, – Лидия опять занервничала. Почему они ее так уговаривают приехать? Она вспомнила, что никому не может здесь полностью доверять. Никому, кроме Андрея. Или и ему тоже? Господи, бред какой-то…. Лидия оглянулась – машина комитета, что привезла ее сюда, уже стояла около открытой калитки. Открытая калитка…. Почему она открыта? Лидия хорошо помнила, что ее закрывали. И сразу замаячил, закрутился в голове какой-то вопрос, он бился сильно, но сформулироваться никак не мог. Лидия прикрыла глаза, старясь уловить мелькнувшую мысль. Калитка, калитка…. Надо вспомнить. Машина подъехала, пастор перегнулся через заборчик и открыл калитку. Так. Лидия еще подумала, что это Ян, а оказалось, что это Кристофер. Потом… потом она увидела еще троих – Яна, Анатолия и Андрея. Да, Андрей подошел к ней, а Анатолий как раз запирал калитку… и Лидия тогда мельком подумала, что молодец, дескать, прикрыл, хотя зачем? Человек откроет, а собака и в дырку, что в заборе справа, пролезет, но все равно, порядок есть порядок и лучше, если…. Стоп. Есть! Она поймала ускользнувший было вопрос.

– Ян Мартович, – увидев чуть дрогнувшие брови хранителя кирхи, Лидия тут же поправилась, – простите, Ян, а скажите, пожалуйста, как кирха охраняется?

– Охраняется? – кажется, он удивился, – закрываем ее и все. У нас поселок маленький, никто хулиганить не станет.

В его словах была какая-то странная убедительность, он сказал так, что Лидия сразу поверила: хулиганить никто не станет. Но вопрос-то у нее остался….

– А вот Вы сказали, что трубы были украдены…

– Так это ж во время войны…. Это ж совсем другое время было.

– Ну а дети же могут залезть, просто полюбопытствовать.

– А как же они залезут-то? – с добродушной ухмылкой спросил Ян, – двери у нас крепкие, сами видите, их булавкой не откроешь. А на окна у нас все решетки поставлены, там только кошка если пролезет, а ребенок – нет.