Глава первая,
в которой я обнаруживаю, что умею не только тонуть, но и плавать

Яна Громова

– Ян, ну в самом деле, ты как маленькая! – Игорь тяжело вздохнул и потянул меня за руку. – Давай подойдем поближе.

– Насколько поближе? – тормозя пятками по палубе, уточнила я.

– Да ты посмотри, какая здесь вокруг красотища! – соблазнял меня ночными видами благоверный.

– Просто загляденье, – пробормотала чуть слышно, оценивая высоту бортов и глубину океана, который бороздил наш круизный лайнер.

Черт меня дернул с утра подняться на его палубу. А все Игорь! Приспичило ему, видите ли, отмечать годовщину свадьбы на океанских просторах.

– Янусь, ну правда, пора уже научиться перебарывать свои страхи. – Меня продолжали тянуть, а я продолжала упираться. – Не будь трусихой.

Вообще-то я та еще сорвиголова, за что получила в детстве кличку Гроза, и никогда не считала себя пугливой. Я мало чего боюсь в этой жизни. Ну разве что воды. В бассейне еще могу поплескаться, и то только после пары бокалов шампанского. В ванне там… Но в ду́ше все равно спокойнее. А вот загнать меня в море можно только под дулом пистолета. И то не факт, что полезу.

Долгое время я честно боролась с этой фобией, потому как ненавижу проявлять слабость. Ходила на курсы плавания, барахталась в бассейне часами, а потом поняла – безнадежна. Тренер придерживался того же мнения. В общем, возвращаясь к теме пистолета, таких, как я, легче пристрелить, чем научить.

– Вот так, еще… Еще пару шагов, – повторял Игорь, ведя меня по пустынной в этот час палубе и подбадривая улыбкой и словами. – Давай! Будем как Кейт Уинслет и Ди Каприо. Что, никогда не хотела почувствовать себя героиней «Титаника»?

Да мне в принципе не нравится этот ужастик, где все тонут и умирают. Не люблю воду. Предпочитаю твердо стоять обеими ногами на земле, чувствовать опору и уверенность. Сейчас же, в руках мужа, я ощущала себя как никогда беззащитной и уязвимой. Даже когда он обнял меня сильнее, прижимая к себе, а потом незаметно (это ему так казалось!) подтолкнул к самому краю.

Еще один шаг, и подо мной раскинулась бескрайняя черная гладь, незаметно сливавшаяся с таким же темным небом. Возможно, на кого-то плеск воды, разрезаемой этим «летучим голландцем», и действовал умиротворяюще, а у меня все волоски на теле вставали дыбом.

Короче говоря, чувствовать себя Кейт Уинслет было отвратительно, но чего не сделаешь ради любимого.

– Знаешь, эти места особенные, – прошептал Игорь, губами касаясь мочки моего уха, отчего дрожь только усилилась. На этот раз приятная, спровоцировавшая появление шальных мыслей о каюте и о том, чем мы могли бы там заняться. Пусть в ней и потряхивало, но, по крайней мере, я не видела океана. – Что-то вроде Бермудского треугольника.

– Вот только не начинай!

– Нет, правда. Есть легенда, что здесь водятся русалки и, если долго смотреть на воду, они заколдуют тебя и утянут на дно.

– Тогда лучше буду смотреть на звезды. – Я запрокинула голову, любуясь растянувшимися по небу созвездиями.

Небо в отличие от воды я всегда любила. Любила высоту, прыжки с парашютом. Вот где драйв, кайф и адреналин.

– Может, вернемся в каюту?

Или в ресторан, где оставили ополовиненную бутылку шампанского. Вторая половина мне бы сейчас точно не помешала.

– Можем и вернуться, но сначала… Янусь, давай все-таки решим вопрос с Монаховым. А потом уже приступим к самому приятному. – Рука мужа сползла с талии на бедро, неторопливо его оглаживая и намекая, каким окажется это самое приятное, а я тем временем продолжала сжимать обеими руками поручни и мысленно уговаривала себя не бояться воды под нами. – Я бы не стал отказываться от проекта. Это ведь такие деньги.

Я закатила глаза. Строить казино для городского царька? Не для того мои родители горбатились и поднимали нашу строительную компанию с нуля. Не для того я пахала как проклятая после их смерти. Делала все, чтобы семейный бизнес процветал, а не пошел ко дну.

Скользнув взглядом по воде, решила, что лучше не буду о дне.

Разговаривая с человеком, я предпочитаю смотреть ему в глаза, а не пялиться на пенные гребни, отскакивающие от корабля. Поэтому развернулась и, вглядываясь в лицо мужа, спокойно, но твердо произнесла:

– Игорь, мы это уже обсуждали. И не раз. Мне не нужны его грязные деньги.

– Но мы столько заработаем…

– Мне плевать, сколько мы заработаем.

– Он настаивает. – Муж сощурился почти угрожающе. – А Монахов не из тех, кто принимает отказы.

– В этот раз придется принять. Все, тема закрыта, – отрезала я, возвращая мужу мрачный взгляд. – У нас здесь вообще-то второй медовый месяц. О бизнесе будем говорить на работе.

А сейчас мне и правда нужно выпить. Поднять настроение, которое стараниями благоверного подобно якорю рухнуло к самому дну.

За выпить я пойти не успела. Услышала злое шипение, едва ли похожее на голос мужа:

– Извини, детка, но ты сама напросилась!

Последнее, что запомнила, – это сверкнувшие злостью глаза Козлова. Последнее, что почувствовала, – сильный толчок в грудь, от которого все вокруг потемнело. Попыталась позвать на помощь, но задохнулась собственным воплем. Пальцы скользнули по гладкому металлу, но так и не сумели за него ухватиться. Рывок – Игорь поднял меня над палубой, опрокидывая на перила. Перекувыркнувшись, я полетела в воду.

Болезненный удар, противный гул в ушах, и тьма накрыла меня с головой.

– Козлина ты, Козлов. Настоящий козлоурод! – бушевала я, лежа на…

Кстати, а где я лежу? И что это такое скользкое трется о мою щеку? Открыв глаза, уставилась на пучеглазую рыбину, судя по ощущениям гладившую мое лицо сине-оранжевым плавником. Вполне себе таким миленьким.

Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами, а потом пришло осознание.

– Мать моя женщина, куда я попала?! – завопила не своим голосом (реально не своим), отскакивая от рыбы.

Та юркнула за камень, облепленный кораллами и еще какой-то дрянью, распугав схоронившихся под ним мальков.

Они брызнули во все стороны, всколыхнув водоросли, а я зажмурилась. Рыбы, кораллы… Господи, миленький, помоги мне скорее проснуться! Я даже ущипнула себя за руку, но, открыв глаза, увидела все ту же картину: океанское дно во всей своей красе и я… в плавнике.

Ну то есть в русалочьем хвосте. Натуральном таком, холодном и слегка шероховатом от облепивших его серебряных чешуек, с длинным раздвоенным плавником.

Мамочки, я хочу на сушу! На землю! Потому что песок под моей чешуйчатой задницей меня совершенно не устраивает!

Я в панике заметалась между камнями, наводя шорох среди местных обитателей. Не понимая, как вообще дышу, говорю… и куда, позвольте спросить, подевались мои ноги? И почему меня не расплющило под океанской толщей?

Ноженьки мои родненькие, где же вы-ы-ы?!

Сто лет не плакала, но сейчас зареву.

Мысленно отвесив себе подзатыльник, притормозила, если так можно выразиться, а попросту зависла в воде, дергая плавником. Так, Громова, надо собраться с мыслями. Воплями ты себе не поможешь, только доведешь себя до истерики. А оно нам надо? Правильно, не надо. Так что ноги в руки (в моем случае – в руки хвост) и бегом решать проблему.

А для этого нужно понять: кто я теперь, что я и откуда вообще здесь взялась?

Вернее, откуда – я прекрасно помнила. Помнила, как меня спихнули в воду. Муж, в общем-то, и спихнул. Пиранья он, а не козел. Денег ему захотелось и «Стройсвета».

А я думала, у нас любовь.

Но о фальшивой любви и жадных до чужих капиталов пираньях я подумаю после. Для начала не помешало бы выбраться на сушу. Да, на свежем воздухе однозначно проблемы решаются лучше. Подгоняемая этой мыслью, я оттолкнулась от океанского дна и, ежась от ужаса, поплыла навстречу непроглядной тьме, отчаянно надеясь, что рано или поздно она закончится и я увижу небо, звезды. Лучше – солнце. Если очень повезет – какой-нибудь корабль. Но о последнем я пока даже не мечтала.

Не знаю, сколько так плыла, шарахаясь от стаек мелкой рыбешки (а скорее они шарахались от меня) и опасаясь встретить живность покрупнее. Здесь же наверняка водятся акулы, большие и маленькие. Интересно, как с гастрономической точки зрения они относятся к русалкам?

Искать ответ на этот вопрос не было никакого желания. А вот на вопросы вроде: я умерла и это моя реинкарнация? Или, может, банальное сотрясение мозга? – очень хотелось получить ответы.

Ну а пока на сушу, Яна, на сушу.

Заметив мелькнувшую вдалеке черную гигантскую тень, почти неразличимую в окружающей тьме, я тоненько пискнула и еще активнее заработала плавником, не без удовольствия отмечая, что я в кои-то веки умею плавать.

Пугающая тень осталась позади, а впереди замаячили огни, расплывающиеся по воде неровными кругами. Не помня себя от привалившего счастья, рванулась вперед. Несколько отчаянных гребков, и в легкие ворвался свежий соленый воздух. Я могла дышать на поверхности точно так же, как и под водой. Еще один повод для радости. А уж когда увидела корабль, медленно поворачивающийся ко мне задом, то есть кормой, вообще едва не потеряла сознание от переполнявшего меня восторга.

Тогда я плохо соображала. Единственным моим желанием было оказаться как можно дальше от воды, которой так боялась. С тех самых пор, когда в детстве меня накрыло волной и я едва не утонула. Отец тогда сам чуть с ума не сошел и потом еще долго ругал себя за то, что потащил свою шестилетнюю дочь купаться в неспокойном море.

Прошло двадцать четыре года, но я так и не смогла распрощаться с детской фобией. И теперь плыла, отчаянно крича, не обращая внимания на странный вид корабля, больше смахивавшего на декорации из «Пиратов Карибского моря». Не задумываясь о том, что я хвостатая и неизвестно, какой мне там окажут прием. Главное, оказаться на палубе. Подальше от тьмы и холода океана.

В какой-то момент почувствовала, что что-то мешает мне плыть. Я дернула хвостом раз, другой и поняла, что угодила в рыбацкую сеть. Тут уж меня заметили. Несколько человек, перевесившись через борт, тянули сеть, а я барахталась в ней, запутываясь еще больше, отплевываясь от слизи и водорослей.

Меня протянуло вдоль борта и швырнуло на палубу, накрыв сетью и морской флорой. А также, кажется, фауной, судя по неприятному зуду в спутавшихся волосах. Приподнявшись на руках, я прошлась взглядом по дощатому полу, продолжением которого являлись стильные пиратские сапоги, обтянувшие широкие мужские икры.

Впрочем, стоило только приподнять голову, как я поняла, что в возвышавшемся надо мной мужчине не было ничего от пирата. Скорее, его можно было принять за военного. Отменная выправка, мундир опять же. Красный, с латунными пуговицами и золотыми галунами (и все-таки куда я попала?). Выражение лица самое что ни на есть суровое, я бы даже сказала, грозное. Глаза прищурены, отчего не разобрать, какого они цвета. Широкие брови сошлись на переносице. Рыжие. Никогда не любила рыжих мужиков, но, глядя на этого, на секунду-другую залипла.

Пока со всех сторон не послышалось тревожно-взволнованное:

– Мара…

– Настоящая…

– Во плоти…

– Убить тварь! – воинственно завопил кто-то слева, нарушив очарование момента.

Ну вот, приплыли.

Не успела и глазом моргнуть, как в меня нацелились шпаги. Да-да, самые настоящие. Но это еще полбеды: откуда-то сбоку послышался характерный щелчок, словно взвели курок. Мамочки! Я попыталась неуклюже отползти, но, кажется, еще больше запуталась в сетях, отчего чувствовала себя сейчас выброшенной на берег полудохлой рыбой. Была такой же беспомощной и беззащитной.

– Опустите оружие, – приказал рыжий, и остальные «мундиры» пусть и нехотя, но шпаги убрали.

– От мары нужно избавиться немедленно! – раздался в толпе визгливый голос, и к командиру (или кто он тут у них) протиснулся жердяй в светлом мешковатом балахоне. – Пока она нас всех не околдовала и не потопила корабль!

– Нахрефат, успокойтесь. – В отличие от господина Мешка рыжий говорил совершенно невозмутимо.

– Зачем мне топить корабль? – удивленно спросила я, и взгляды скромного мужского коллектива с Хрена-как-то-там переместились на меня.

– Она говорит по-нашему!

– И понимает нас!

Кажется, мой вопрос внес еще большую смуту в нестройные ряды солдат. А я задумалась над тем, что действительно их понимаю. Вот только оставалось неясным, на каком языке мы общаемся.

– Понимаю и говорю, – согласилась, пытаясь выковырять из волос какую-то живность.

Волосы оказались мало того что спутанными, так еще и до безобразия длинными, хотя последнюю пару лет я носила короткую стрижку. Очень короткую, а тут… В общем, мало мне хвоста было, еще и волосы до пят вдруг ни с того ни с сего отрастила.

– Убить! – меж тем продолжал гнуть свое мешок с костями.

– Ну почему сразу убить? – Я даже обиделась. – За что?!

– Как тебя зовут? – спросил главарь этой банды.

– Яна, – представилась, глядя рыжему в глаза.

– Какое странное имя для мары, – ворчливо заявил жердяй с кровожадными планами.

– А вы всех мар поименно знаете?

Видимо, так здесь называют русалок.

Балахон открыл было рот, собираясь что-то ответить, но слово снова взял красавчик с медными, собранными в хвост волосами.

– Последний корабль, повстречавшийся с марой, месяц назад затонул около берегов Аскании. Спастись удалось только одному солдату. Он-то и рассказал нам о морской нимфе, принесшей гибель их фрегату. Поэтому назови хоть одну причину, почему я должен оставить тебя в живых.

– Лежачих не бьют? – предложила первую, что пришла в голову, и поежилась под грозовым взглядом незнакомца, уже не так уверенно закончив: – Не убивают то есть.

– У каждой мары есть свой источник силы. Пусть эта тварь отдаст вашему величеству свой, и тогда ей уже не удастся причинить нам зла, – подкинул идею местный креативщик.

Секунду или две величество молчал, явно раздумывая над предложением и гадая, что проще: пристрелить мару, проткнуть ее шпагой или забрать у нее этот самый источник.

Знать бы еще, что он из себя представляет.

– Из чего ты черпаешь силу, мара? – шагнул ко мне местный правитель.

Мне все-таки удалось рассмотреть, какого цвета у него глаза. Холодные голубые, почти прозрачные. Если заменить их двумя кубиками льда, разница будет невелика.

– Э-э-э… мм… – глубокомысленно ответила я, оглядывая себя на предмет обнаружения источника.

Как ни странно, на помощь мне неожиданно пришел Хам. Хрен то есть. Ну, в общем, вы поняли.

– Вот он, – указал он на мою руку. – Я чувствую в нем магию. Сильную. Этот перстень станет идеальным подарком для нашей будущей королевы, мой правитель.

По мнению Хренохама, магия содержалась (магия… А может, шампанское в ресторане было паленое?) в вычурном серебряном перстне, служившем оправой кроваво-красному камню. Массивный такой, но в воде я его даже не заметила и не почувствовала его веса. Он украшал мой не мой средний палец, и у меня вдруг появилось желание показать его Балахону. Пусть любуется.

– Отдавай, мара Яна, – угрожающе сощурился он, – иначе…

Да пожалуйста! Кольца, сережки, брошки. Все отдам! Только верните меня туда, откуда взяли, то есть в океан. Вон даже ракушками могу поделиться, которые лифчик.

Скользнув взглядом по последним, пришла к выводу, что с этим мысленным заявлением я немного погорячилась. Маре, в чьем теле я оказалась (надеюсь, это все-таки галлюцинации), было что скрывать от мужского внимания.

Король это тоже заметил, задержавшись взглядом на русалочьих прелестях, которые в данный момент интересовали его куда больше серебряного перстня.

– Если отдам, отпустите? – Накрыла украшение рукой, понимая, что оно, возможно, мое единственное спасение от мундиров и этого гиперчувствительного.

– Отпустим, мара, – расплылся в лицемерной улыбке Балахон.

– Не с тобой разговариваю, – ответила резко, не желая проявлять вежливость по отношению к тому, кто назвал меня (и не раз) тварью.

Вернее, не меня, а русалку, но сути дела это не меняло.

– Что скажете, ваше величество? – повернулась к королю.

– Только не смотрите ведьме в глаза. Заколдует ведь, – заикнулся было Хрен, подаваясь ко мне с явным намерением забрать перстень, но самый главный мундир остановил его резким движением руки.

– Нахрефат, перестаньте паниковать. И не такие пытались меня околдовать. – Правитель самоуверенно усмехнулся, явно намекая, что помимо ракушек на груди (или, вернее, самой груди) во внешности мары для него больше не было ничего примечательного, завлекательного и околдовательного.

Ну и ладно. Я здесь не чтобы всяких рыжих охмурять.