Таким образом, «план Гота» предполагал осуществление операции «Цитадель» фактически в два этапа. На первом – 4-я ТА должна была, во-первых, прорвать две из трех армейских полос обороны Воронежского фронта, во-вторых, совместно с АГ Кемпфа уничтожить советские оперативные и стратегические бронетанковые резервы в районе ст. Прохоровка. И лишь после этого у нее могла появиться возможность двигаться дальше в район Щигры на соединение с войсками Моделя. Генерал-полковник считал, что если эти две задачи удастся решить быстро и без очень высоких потерь, то армию уже ничто не сможет остановить. Тем не менее он не был уверен в том, что русские без особого сопротивления позволят отрезать и уничтожить шесть своих армий в Курском выступе. Поэтому, хотя главная цель второго этапа была ясна – встреча с 9-й А, он считал, что конкретные задачи корпусам следует ставить лишь после сражения под Прохоровкой^[24].

Следовательно, уничтожение советских подвижных резервов в Прохоровском сражении являлось решающим фактором для дальнейшего развития «Цитадели». Э. фон Манштейн согласился с доводами Г. Гота. Его план был достаточно продуман и адаптирован к местности, вполне учитывал мощь советской оборонительной системы по состоянию на начало мая, возможности группы армий, их сильные (качество танковых дивизий) и слабые (нехватка пехоты) стороны, а также был лишен авантюрного налета. Кроме того, в нем был заложен трезвый и логичный прогноз действий советского командования, исходя из оперативной обстановки, которая должна сложиться в ходе действий 4-й ТА и АГ Кемпфа. По мнению К. фон Типпельскирха, к мысли, высказанной Г. Готом в мае, придет и Гитлер, но позже, уже перед началом Курской битвы: «События прошедшего года все-таки, по-видимому, отразились на оперативных взглядах Гитлера. В одной из речей, произнесенной им незадолго до начала наступления перед лицами высшего командного состава, на которых возлагалось проведение операции, он заявил о своем твердом решении перейти к стратегической обороне (вероятно, речь идет о совещании 1 июля 1943 г. – В.З.). Германия, сказал он, должна отныне изматывать силы своих врагов в оборонительных сражениях, чтобы продержаться дольше, чем они; предстоящее наступление имеет целью не захват значительной территории, а лишь выпрямление дуги, необходимое в интересах экономии сил. Расположенные на Курской дуге русские армии должны быть, по его словам, уничтожены, нужно заставить русских израсходовать все свои резервы в боях на истощение и тем самым ослабить их наступательную мощь к предстоящей зиме. Основная мысль этих рассуждений вполне совпадала с точкой зрения военного руководства, тем более что идея изматывания войск противника практически уже осуществлялась»^[25].

Через пять дней, 18 мая, в войска было направлено письмо за подписью Э. фон Манштейна, в котором фельдмаршал давал рекомендации командованию армий и корпусов, привлекавшихся для «Цитадели», главным образом по вопросам управления войсками, но не только. В письме явно прослеживаются результаты совещания в Богодухове и те мысли, которые высказывал в ходе него Г. Гот. Например, о необходимости непосредственно перед нанесением удара провести частную операцию по захвату предполья, где оно очень широкое для того, чтобы собрать время и силы для прорыва в первый день операции. Но самое интересное, на мой взгляд, это констатация фельдмаршалом очевидного факта, что эффекта неожиданности в наступлении не будет, хотя надо постараться сохранить его на отдельных участках. Я особо обращаю внимание на это обстоятельство, т. к. в ряде исследований отечественных авторов советского периода историографии и даже в академических трудах можно встретить совершенно обратное утверждение^[26]. Вот выдержка из этого документа:

«А) Ведение боевых действий.

1. Операция „Цитадель“ предусматривает прорыв сильных и глубоко оборудованных оборонительных укреплений. Это требует точнейшей подготовки, которая относится не только к первому удару, но и учитывает все возможности относительно вражеских позиций в тылу так, чтобы не снизить мобильность ведения боевых действий.

Наступление в общем делится на три фазы:

а) Прорыв передовых позиций (включая подходы). Проводится запланированная атака с применением большого количества вооружения. Для этого необходимо провести обучение теснейшему взаимодействию пехоты, танков, саперов и артиллерии. Целью этой фазы должно стать уничтожение расположенных на переднем крае обороны русских дивизий настолько, чтобы не встал вопрос о сражении на второй линии.

б) Быстрый прорыв до второй линии. На этом этапе вступает в действие ведение обычных боевых действий танковыми дивизиями. Сосредотачивая силы и быстрыми бросками продвигаясь вперед, необходимо обеспечить плотное примыкание артиллерии и мобильность пехоты после прорыва первой линии. С другой стороны, в случае если вторая линия обороны занята большими резервами противника, командование должно быть в состоянии своевременно остановить двигающиеся вперед танковые дивизии, и если будет необходимо, также и вторую линию атаковать плановой атакой для прорыва обороны. Участки, на которых это должно происходить, как и места сосредоточения сил для этих ударов, продумать заранее.

с) Бои на свободной территории с оперативными резервами противника.

Чем меньше танковых дивизий до сих пор имело возможность участвовать в плановых атаках, в позиционных боях, тем тщательнее должна быть подготовка руководителей и тем большее обучение необходимо провести в войсках.

…3. Тактическую внезапность, хотя бы в вопросах выбора мест прорыва и времени начала наступления, необходимо обеспечить всеми видами маскировки и отвлекающими действиями.

Подтягивание танковых частей и их сосредоточение перед наступлением, все движения должны быть любыми средствами скрыты от вражеской разведки. Группы, необходимые для обучения наступающих частей, должны быть незаметно на отдельных машинах отправлены вперед, в то время как основная масса должна быть подтянута как можно позже. Там, где это возможно, создать районы сосредоточения в Х–2 и Х–1 день в стороне от основных целей наступления. Завершение любых перемещений должно осуществляться до рассвета. Число машин для перевозки гренадеров сократить максимально. Машины гренадерских полков оставить далеко сзади и в районы сосредоточения отправить только машины с тяжелым вооружением, в то время как танковые гренадеры подойдут маршем. Все остальное движение сильно сократить. Отдельной группе войск приказано провести отвлекающие мероприятия.

…5. Внезапная атака обещает при наступлении на первую линию обороны успех только на отдельных целях (выдвинутые вперед пункты наблюдения, опорные точки и т. д.). При прорыве глубоких укреплений неожиданность соответственно исчезает, но ее должно заменить усиление огня. Таким образом, скорость не падает, для чего силу огня необходимо продумать заранее. После прорыва передовых позиций неожиданность может быть выиграна путем неожиданного быстрого удара по второй линии.

6. Позиции перед передним краем. Там, где есть ощущение, что противник свою основную линию обороны отодвинул вглубь, оставив впереди только передовые посты или выдвинутые вперед укрепленные пункты, взять эти места еще до начала атаки или ранним утром в день наступления, используя эффект внезапности. Целью этих продвижений, кроме взятия наблюдательных пунктов, является доступ к вражеским минным полям для их зачистки до начала наступления, а также отвлечение вражеских артиллерии и противотанковой защиты. Там, где основная линия обороны вплотную примыкает к нашей линии, атака должна начаться прямо с нее (от руки отмечено «СС»)»^[27].

Г. Гот был человеком с твердым характером, очень целеустремленным и настойчивым в достижении задуманного. Поэтому немудрено, что, судя по дальнейшим событиям, фельдмаршал согласился с его доводами и одобрил предложенный им план. Казалось, он был достаточно продуман и адаптирован к местности, учитывал мощь советской оборонительной системы, численность войск группы армий, их сильные (мощь танковых дивизий) и слабые (нехватка пехоты) стороны, и был лишен авантюрного налета. Кроме того, в нем был заложен трезвый и логичный прогноз действий советского командования, исходя из определенной оперативной обстановки, которая должна была сложиться в ходе действий войск армии.

Опасения Г. Гота за свой левый фланг полностью оправдались уже к июню. Немецкая разведка обнаружила в районе Обояни сосредоточение советской 1-й ТА. Опираясь на эти данные, штаб армии 20 июня 1943 г. подготовил любопытный документ «Оценка обстановки для проведения операции „Цитадель“ и ее продолжения», в нем был изложен ряд ключевых условий, при которых возможно проведение ее второго этапа. «За последнее время, – отмечается в нем, – противник еще более укрепил свои позиции, значительно усилил средства обороны и, кроме того, по весьма достоверным сведениям, выдвинул 1-ю танковую армию с 3-м моторизованным и 16-м танковым корпусами в район Обоянь, Курск. Следует ожидать появления других крупных танковых и моторизованных сил противника северо-восточнее Белгорода и в районе Острогожска.

Несмотря на это, успешное проведение операции „Цитадель“ все еще возможно. Однако, учитывая широкий размах оборонительных мероприятий противника, она займет более продолжительное время, чем можно было предполагать до сего времени. Поэтому объединение с 9-й А произойдет позже намеченного срока.

Можно полагать, что после прорыва обеих оборонительных полос противника задача 4-й ТА будет состоять в разгроме 1-й танковой русской армии, ибо без ее уничтожения дальнейшее проведение операции немыслимо. Тем временем находящиеся восточнее Курской дуги русские моторизованные и танковые силы столкнутся с оперативной группой Кемпфа. По имеющимся на сегодня сведениям, численность и сила этих соединений такова, что одна оперативная группа Кемпфа будет не в состоянии уничтожить их. Вероятно, потребуется развернуть на восток для участия в танковом сражении и 4-ю ТА с ее обоими танковыми корпусами, обеспечив ее тыл пехотными дивизиями. Было бы неправильно выделить для этого только один танковый корпус 4-й ТА, а другой оставить наступать на север. Необходимо уничтожить как можно больше наступательных средств противника. Это возможно только в том случае, если все танковые силы армейской группы Кемпфа и 4-й ТА будут повернуты для удара в тесном взаимодействии по восточному флангу противника. Лишь после проведения этой части операции можно будет осуществить соединение с 9-й А.

Для продолжения операции важен не территориальный выигрыш, а уничтожение новых крупных соединений противника. Только если будет осуществлена эта возможность, было бы оправданно продолжение наступления. В противном случае следует приостановить операцию и перейти к построению нового рубежа обороны по общей линии Волчанок, Скородное, Тим и севернее»^[28].

В этом документе, за две недели до начала Курской битвы, командование ударного объединения ГА «Юг» не только высказало уверенность относительно возможности осуществления намеченного в плане «Цитадель», но и указало на новую, очень существенную угрозу – 1-я ТА генерал-лейтенанта М.Е. Катукова. По мнению составителей, ее уничтожение, наряду с истреблением советских стратегических резервов у Прохоровки (в документе район северо-восточнее Белгорода), в том числе 5-й гв. ТА генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова, находившейся в это время в районе Острогожска (Воронежская область), являлись главной задачей первого этапа.

Причем, учитывая полосу наступления 48-го тк и указанные в документе вероятные районы развертывания войск Катукова, штаб армии четко не указал, что уничтожение 1-й ТА – это первоочередная задача войск именно 48-го тк. Реальную численность 1-й ТА немцы не знали, поэтому трудно было рассчитывать на ее быстрое уничтожение. Ф. Фангор писал: «Генерала продолжало беспокоить, смогут ли справиться наши силы с этой сложной задачей. Он чувствовал, что два танковых корпуса с шестью танковыми и моторизованными дивизиями представляют слишком слабую силу, чтобы выполнить ее. С другой стороны, все мы верили, что качество этих дивизий и их вооружение были фактором, способным значительно усилить удар. Прибытие двух батальонов со 188 новыми „пантерами“, казалось, послужат подтверждением такого взгляда»^[29].

Ясно и откровенно обрисовал собственное видение ситуации с целями операции и реальными возможностями войск, выделенных для ее осуществления, сам Э. фон Манштейн: «Группа „Юг“ была в состоянии выделить для операции „Цитадель“ большие силы, а именно – две армии, в составе которых было 5 корпусов с 11 танковыми и 7 пехотными дивизиями. По мнению командования группы, решающим фактором для использования этих армий было то обстоятельство, что противник вскоре после начала операции бросит в бой свои сильные оперативные резервы, стоявшие восточнее и северо-восточнее Харькова. По меньшей мере столь же важной, как удар на Курск с целью отсечения находившихся там вражеских сил, была задача обеспечить с востока этот удар от подходящих вражеских танковых и механизированных соединений, нанося встречные удары. Разгром этих сил был также целью операции „Цитадель“»^[30].

Таким образом, не только командующий 4-й ТА, но и само руководство ГА «Юг» придавало, по сути, второстепенной задаче операции – нанесение тяжелых потерь советской стороне, важнейшее значение и ставило ее, «по меньшей мере», в один ряд с главной, сформулированной Гитлером, – окружение войск двух фронтов. Создается впечатление, что у Э. фон Манштейна просто не было выбора, из двух зол он выбирал наименьшее, считая в действительности задачу первого этапа наступления – главной и единственной, и не верил в возможность воплощения амбициозных затей фюрера. В своей книге бывший начальник штаба 48-го тк генерал Ф. фон Меллентин пишет: «Со стратегической точки зрения „Цитадель“ являлась крайне опасной операцией, так как в это огромное наступление должны были бросить фактически все оперативные резервы….Если бы даже мы и преодолели минные поля и срезали Курский выступ, мы не многого бы добились. Потери с нашей стороны, конечно, были бы огромными, и мы вряд ли смогли бы что-либо сделать с окруженными в котле многочисленными русскими дивизиями. Что касается резервов русских и упреждения их летнего наступления, то, пожалуй, было бы более вероятным, что наши собственные резервы перестанут существовать»^[31].

Но приказ есть приказ, и его отменить никто, кроме Гитлера, не мог. Поэтому основное внимание командования ГА «Юг» было направлено на подготовку первого этапа операции. Все моменты предстоящих боевых действий первого этапа тщательно продумывались. На учениях, проводившихся в конце мая – начале июня в штабах 4-й ТА, ее соединений и частей присутствовал не только Г. Гот, но и Э. фон Манштейн. Даже на тех, где приглашались командиры полкового и батальонного звена. Кроме того, во всех дивизиях систематически проводились тренировки на картах, вплоть до командного звена взводов.

Поверив в реалистичность плана Гота, Э. фон Манштейн также считал ключевым моментом «главное сражение» у Прохоровки. Исходя из его результатов (каковы будут потери сторон), должны были быть определены перспективы и поставлены задачи войскам для достижения заявленной как главная задача «Цитадели» – рывок на соединение с 9-й А. Хотя это не означало, что если бы оборона Воронежского фронта рухнула под ударами танковых клиньев Гота в первые день-два, то он не воспользовался бы этой ситуацией и, остановив движение войск на Курск, ожидал бы подхода советских бронетанковых соединений к Прохоровке. Однако, как бы ни хороши и реалистичны были планы Гота, их воплощение в первую очередь зависело от стойкости русского солдата и умения командного состава советских войск эффективно управлять имеющимися силами и средствами. А как покажут бои под Курском, эти факторы немцами были явно недооценены.

Перед 12-м, а затем и 21 июня Гитлер вновь перенес дату наступления и назначил его на 3 июля, а 25 июня установил окончательный срок – 5 июля. Этот день и вошел в историю как момент начала одной из крупнейших битв Второй мировой войны. У командного состава ГА «Юг» постоянные переносы вызывали раздражение и непонимание действий высшего руководства. Чем больше проходило времени, тем сильнее вера в удачный исход летней кампании таяла и былого энтузиазма значительно поубавилось. «Германское Верховное командование, – пишет генерал Ф. фон Меллентин, – совершало точно такую же ошибку, что и за год до этого. Тогда мы штурмовали Сталинград, теперь мы должны были брать превращенный в крепость Курский выступ. В обоих случаях немецкая армия лишалась своих преимуществ, связанных с ведением маневренных действий, и должна была вести бои с русскими на выбранных ими позициях… Вместо того чтобы попытаться создать условия для маневра по средствам стратегического отступления и внезапных ударов на спокойных участках фронта, германское командование не придумало ничего лучше, как бросить наши замечательные танковые дивизии на Курский выступ, ставший к этому времени сильнейшей крепостью в мире. К середине июня фельдмаршал фон Манштейн и все без исключения его командиры соединений пришли к выводу, что осуществление операции „Цитадель“ является безумием»^[32].

Я бы не стал столь категорично утверждать, что командующий ГА «Юг» в этот момент был противником наступления, он сам об этом писал. По свидетельству начальника штаба его группы генерала пехоты Т. Буссе, «с разрешения ОКХ фельдмаршал выразил протест по поводу возможного откладывания операции», но не был услышан. Г. Гот, как главный «архитектор» плана наступления на Курск с юга, в середине июня хотя и не выступал резко против удара, тем не менее все больше проявлял озабоченность соотношением сил перед фронтом своей армии. Он считал, что эффект неожиданности давно исчез, а для отражения удара 1-й ТА и проведения сражения у Прохоровки имевшихся у него двух танковых корпусов (2-й тк СС и 48-й тк) уже недостаточно. 14 июня 1943 г. он направил в штаб группы армий документ с оценкой ситуации в полосе Воронежского фронта и вероятных намерений его командования. В нем генерал хотя и демонстрировал ясное понимание логики действий советской стороны, однако степень его информированности распространялась не далее второй армейской полосы. В это время он не мог даже с уверенностью сказать, существует ли третья линия обороны советских войск на направлении главного удара его армии (которая уже давно строилась), и высказывался о ней лишь в предположительном тоне. «Русские ожидают немецкое наступление для выравнивания фронтовой дуги Курска, – писал генерал-полковник. –