Царевич ободряюще ее обнял.

– Расскажи сейчас, если не трудно.

– Ничуть, милый. Я была манекенщицей, работала в Париже. И однажды…

– Что такое манекенщица?

– Ну, как тебе объяснить?.. Профессия, вроде, такая. Прохаживаться перед публикой в разных платьях, чтоб дамы знали, чему подражать. В этом деле я была, без похвальбы, лучшей. Кстати, – отстранившись от Василия, девушка посмотрела ему в глаза, – ты даже не спросил, как меня зовут.

– Прости, – смутился царевич, – я так оболдел, что… Как тебя завут?

– Ева, – хихикнула девушка.

– Что ж ты тогда…

– Ну знаешь! Если б тебя превратили в волка и звали при этом Васей…

– Понял. Рассказывай дальше.

Ева вновь прижалась к его плечу.

– Однажды этот урод, раджа Калисингх, увидел меня на подиуме и втюрился по уши. Слал мне корзины роз, осыпал бриллиантами и устраивал фонтаны из шампанского. Вино такое, шипучее.

– Знаю. Продолжай.

– Короче, у него совсем чердак съехал. Выходи, говорит, за меня замуж. Я ответила: ха! ха! ха!.. Кстати, фехтовальщик, ты собираешься на мне жениться?

– Разумеется. Приедем – и сразу под венец. Продолжай.

– В общем, раджа заявил мне, что отказа не потерпит. А я говорю: пошел ты… чурка! В то время я еще не знала, что он собой представляет. Тем более, что я и сама немножно ведьма. Думала, отошью его…

– Погоди. Что значит «немножко ведьма»?

– Вась, немножко значит немножко. Не бери в голову: я хорошая.

Царевич улыбнулся.

– Не сомневаюсь. Продолжай.

Ева чмокнула его в щёку и с возмущением произнесла:

– В итоге этот кобель поставил мне ультиматум: либо я лягу с ним в койку, либо…

– Что-о?! – взревел Василий. – Да я этого гада!.. Ох, он мне еще попадется!

– Успокойся, милый. Я послала его, знаешь, куда?

– Куда?! Мне жутко интересно!

– Сядь, пожалуйста. Царскому сыну таких слов слушать не полагается.

– Чепуха! Я еще похлеще слова знаю!

– Значит, сам догадаешься, куда я его направила. – Ева погладила Василия по щеке и вздохнула. – Только вышло мне это боком. Однажды, на презентации новой коллекции, этот скунс подсыпал в мое вино какой-то порошок. Стоило мне лишь глотнуть, как я превратилась в волчицу. Видел бы ты его самодовольную рожу! «Ходить тебе в этом облике, – пробормотал он мне на ухо, – пока тот, кого ты полюбишь, не зарубит тебя мечом. Но, если ты поведаешь ему о моем заклятье, останешься зверем до конца дней своих». А затем – представь, каков мерзавец! – как вдруг заорет: «Полиция! Полиция! Здесь волки!» Еле ноги унесла. И с тех пор по лесам скиталась.

Василий обнял ее и прижал к груди.

– Клянусь, он за это заплатит!

Ева всхлипнула.

– Вот такое было заклятье. А ты, задница, не хотел со мной сражаться.

Царевич задумчиво на нее посмотрел.

– Интересно, а если б я был волком… ты смогла бы меня зарубить?

– Да, – кивнула Ева, – когда ты всю дорогу пялился на эту Кусику.

Они рассмеялись и поцеловались.

Когда солнце показалось над верхушками деревьев, Василий посадил Еву впереди себя на коня и отправился в путь.

– Домой? – улыбнулась Ева.

Царевич покачал головой.

– Сперва за братьями.

Ева нахмурилась.

– Ох, не нравится мне это.

Царевич показал ей большой палец.

– Они вот такие ребята!

– Что-то сомневаюсь.

– Брось. Когда вы познакомитесь, твои сомнения развеются.

И они поскакали обратно, к замшелому камню на перекрестке дорог.

Тем временем братья дожидались решения своей участи, надеясь на благоприятные перемены в судьбе. И Бертольд, скуки ради, из трактира забрел в игорный дом навестить Арнольда. За чаркой вина они стали изливать друг другу душу.

– До чего обрыдло, – жаловался брату Арнольд. Он сильно похудел и потому выглядел еще более долговязым. – Сидишь тут, ждешь… только и развлечений, что мух на стене давить.

Бертольд сочувственно закивал. В отличие от старшего брата он значительно поправился и лоснился, как сытый поросенок.

– Трескать мне подгорелое жаркое! – вздохнул он. – Не жизнь, а каторга!

Братья сидели в комнате Арнольда за столом, уставленным снедью, и вино лилось у них рекой.

– Тебе-то грех жаловаться, – с укором произнес Арнольд. – Стряпаешь там свои гениальные супы…

– Ну да, гениальные! – сердито перебил Бертольд. – Васька попробовал да сплюнул! Соли, говорит, не хватает, а специй чересчур! Это он – мне!

– Так и заявил? – изобразил возмущение Арнольд.

Бертольд ударил себя в грудь.

– Глотать мне фасоль без подливы! Но ты-то, брат, чем не доволен? Живешь на всем готовом. Ешь, пьешь – все оплачено…

– Оплачено, говоришь?! – подскочил на стуле Арнольд. – А известно ли тебе, что Васька распорядился выдавать мне на игру червонец в неделю и ни копейки больше?

– Да ну?! – изумился Бертольд. – Тебе же этот червонец – просто тьфу!

– А я о чём?! Я ему прямо в глаза сказал: «Ну, стервец! Ты у меня дождёшься!»

– А он?

– Повернулся ко мне жопой и слинял!

Очевидно, братья долго еще могли бы вспоминать свои обиды, но внезапно в их запертой комнате, прямо из воздуха, появился какой-то тип в пестром одеянии и с чалмой на здоровенной башке. В одной руке он держал хрустальный шар, в другой – бытулку вина. И лицо его выражало такую лютую злобу, что у обоих царевичей сердца ушли в пятки.

– Приятно сознавать, господа, – сказал он с гадкой ухмылкой, – что у нас с вами общий враг. Но будьте уверены, с вашей помощью я завтра же с ним разделаюсь.

Арнольд пролепетал:

– Э-э… то есть, в смысле…

– А-а… чтоб меня! – прокашлялся Бертольд.

Однако жуткий незнакомец прервал их красноречие.

– Буду краток, – проскрипел он. – Завтра вечером ваш братец приедет за вами и войдет сюда. – Незнакомец топнул ногой, как бы указав место. – Вы угостите его этим винцом. Достаточно ему сделать глоток – и все будет кончено. Один из вас сядет на царство, другого я озолочу. А фифу его заберу себе. По-моему, сделка для вас неплохая. – Он поставил вино на стол. – Берегите эту бутыль. Пить из нее не рекомендую.

Толстяк Бертольд, белый как полотно, чуть привстал.

– Разрази меня гром, если я хоть что-то…

– Сидеть! – Тип в чалме тряхнул в сторону Бертольда кистью руки. Из его пальцев вылетели искры и вонзились в грудь среднего брата.

Вскрикнув Бертольд плюхнулся на стул.

Арнольд глянул на него в упор и сказал:

– Ешь рябчика, Берт, и не вякай. – Затем перевел взгляд на незнакомца. – Ваше предложение весьма заманчиво. Мы сделаем всё как надо.

– Не сомневаюсь. Однако, на всякий случай, предупреждаю: попытаетесь меня надуть – из-под земли достану. Здесь, – он ткнул пальцем в хрустальный шар, – вы у меня как на ладони.

– Надувать вас никто не собирается, – надменно заявил Арнольд. – Этот братец нам давно уж… – Он похлопал себя по загривку. – Можете твёрдо на нас рассчитывать.

Тип в чалме продолжал гадко ухмыляться.

– Надеюсь, что так. Завтра ждите меня здесь. Незадолго до приезда нашего клиента заскочу вас навестить.

– Зачем? – вырвалось у Бертольда.

На сей раз незнакомец его пощадил.

– Чтобы проверить вашу боевую готовность, – ответил урод и начал растворяться в воздухе. – Не вздумайте сбежать.

Последним исчез храстальный шар.

Братья застыли, уставясь друг на друга.

– Сварить меня в борще! – воскликнул наконец Бертольд. – О какой-такой фифе он молол?

Арнольд молча встал, прошёлся по комнате и уставился в темнеющее окно.

– Серьёзный мужик, – произнёс он задумчиво.

Бертольд опасливо потрогал оставленную незнакомцем бутылку.

– Арик, там отрава?

– Надо думать, не медовуха. – Арнольд подошёл к столу, опёрся о него руками и посмотрел на брата в упор. – Скажи-ка, Берт, если б этот хрен явился к Ваське и предложил… э-э… предложил бы что-то сделать с нами… э-э… Как думаешь, что бы Васька ему ответил?

Бертольд рассмеялся.

– Ничего бы не ответил. Просто порубил бы его на котлеты… – Толстяк резко оборвал смех. – Арик, если ты против Васьки что замыслил, имей в виду: я буду его защищать. Я его в колыбельке качал.

Арнольд схватил брата за грудки.

– У тебя что, мозги салом заплыли?! – заорал он. – Что ты обо мне подумал, кретин?! Я ж вас обоих качал, засранцев!

Бертольд часто заморгал.

– Какого ж ты рожна с этим хмырём…

Арнольд отпустил его рубаху.

– Из тактических соображений, – вздохнул он. – Чтоб время выиграть. Очень опасный тип. Но теперь у меня возникла идея.

Бертольд округлил глаза.

– Чтоб меня… Какая идея, Арик?

Арнольд приложил палец к губам и с опаской выглянул за дверь. Не обнаружив ничего подозрительного, он тем не менее изложил свой план брату на ухо. Бертольд в восторге хлопнул себя по ляжке и захихикал.

На следующий день, к вечеру, таинственный урод вновь материализовался из воздуха.

– Ваш младшенький уже на подходе, – возвестил он с ухмылкой. – Вы готовы?

Братья, как и накануне, сидели за столом.

– Готовы – не то слово! – заплетающимся языком заверил Арнольд. – Мы ему пасть порвём!

Бертольд икнул.

– Задушу его этими вот руками, жрать мне коровьи лепёшки!

Оба они были пьяны в стельку.

Хмырь в чалме аж зубами заскрежетал.

– Нажрались, канальи! Да я вас за это…

– Умолкни, тупица! – гаркнул Арнольд. – Сказано тебе, мы его сделаем! Но винцом твоим с ним делиться – уж извини… самим не хватит. Такого я отродясь не пробовал.

– Нектар! – закатил глаза Бертольд. – Амброзия!

– Сами всё выпьем. – Арнольд, пошатнувшись едва усидел на стуле. – А Ваську и так уроем за милую душу! Будь спок!

– Бутылкой по башке – и оттаскивай! – Бертольд вновь икнул. – Ходить мне под себя!

Тут раджа Калисингх (а это разумеется, был именно он) заметил, что его бутыль с колдовским пойлом опустела наполовину. Более того, прямо у него на глазах раскрасневшийся толстяк плеснул из неё себе в стакан и заглотил, жмурясь от удовольствия. И ничего с ним не случилось, просто закусил солёным грибком.

Раджа застыл, опешив. Из оцепенения его вывел возмущенный рык Арнольда:

– Берт, что за манеры?! Себе наливаешь – а мне?!

– Извини, увлёкся. – Бертольд наклонил бутыль к стакану брата.

Раджа метнулся к нему, как дикий кот.

– Отдай, никчемный пьяница! – завопил он, пытаясь завладеть бутылкой.

– А вот это видал?! – Показав ему кукиш, Бертольд успел передать бутыль брату. – Хлебни, Арик, пока этот жадина не отобрал!

И Арнольд присосался прямо к горлышку.

Обескураженный колдун протянул руку к бутыли.

– Ничего не понимаю… Дай сюда!

Оторвав губы от горлышка, Арнольд спрятал бутылку за спину.

– Слушай, приятель, – заканючил он, оставь, не вредничай. Там всего-то пара глотков.

– Отдай, жалкая мокрица! – заорал раджа и для вящей убедительности пустил в Арнольда небольшую молнию.

Арнольд вскрикнул от боли.

С воплем «Ах ты, ублюдок!» Бертольд швырнул в раджу мочёным яблоком. Не успел раджа отреагировать, как перепуганный Арнольд достал бутылку из-за спины и залопотал, еле выговаривая слова.

– Ну всё, уваж-жаемый, всё. Не будем кони… конфи… конфликтовать…

Злобно сверкая глазами, раджа вырвал у него бутылку и в бешенстве хлебнул из горлышка. Братья обменялись взглядами и замерли в ожидании.

Колдун побагровел и стал раззевать рот, точно рыба на берегу. Затем посинел, задрожал и позеленел. Бутыль и хрустальный шар, выпав из его рук, грохнулись о пол и превратились в груду осколков. У братьев вырвался вздох облегчения.

– Вроде, получилось, – сказал старший.

– Чихать мне горохом, сработало! – воскликнул средний.

– Не прикончить ли нам на радостях этот виноградный сок, Берт?

– С удовольствием, Арик!

Арнольд извлёк из-за шторы точно такую же бутыль и разлил её содержимое по стаканам. Чокнувшись, братья выпили.

Меж тем раджа, лицо которого стало покрываться шерстью, не мог произнести ни звука. Он лишь погрозил кулаком и, сотрясаясь в конвульсиях, опустился на четвереньки. Одежда на нём рассыпалась, тело уменьшилось и вытянулось в длину, причём сзади вырос облезлый хвост. Раджа Калисингх, отведав своего собственного пойла, обратился в громадную крысу с бешеными глазами. Издав пронзительный визг, крыса бросилась на ликующих братьев.

Арнольд и Бертольд в ужасе и отвращении стали бегать от монстра по комнате и наконец забрались ногами на стол. Крыса-раджа в ярости принялась грызть ножку стола, только щепки полетели.

В этот момент в комнату вошли Василий и Ева. Окинув взором представшую перед ними картину, Василий рассмеялся.

– Ну, ребята, вы даёте! Крысы испугались!

Перестав грызть деревяшку, крыса обратила на него налитые кровью глаза.

Ева, в короткой своей юбочке и в туфельках на каблуке, без лишних слов выхватила из ножен Василия меч и разрубила крысу пополам.

– Коз-зёл! – процедила она сквозь зубы, и синие её глаза, казалось, мечут молнии.

С истошным воплем крыса издохла. И тут же начала обратно превращаться в человека. Через несколько мгновений на полу лежал перерубленный по пояс раджа Калисингх. Лицо его было зелёным, будто покрытое мхом, а мёртвые руки вдруг поднялись и, быстро удлиняясь, потянулись к горлу Евы.

– Ещё чего! – Василий выхватил у девушки свой меч и коротким взмахом отрубил колдуну голову. – Теперь мы в расчёте.

Раджа вновь испустил вопль. Затем вспыхнул багровым пламенем и мгновенно сгорел без дыма и пепла.

– Так-то лучше, – вздохнула Ева.

Долговязый Арнольд спрыгнул со стола.

– Похоже, баста.

Но толстяк Бертольд спуститься не решался.

– Думаете, он не оклемается?

Тут дверь распахнулась и на пороге возник владелец игорного дома.

– Што здесь происходить? – Оттопырив губу, он указал на осколки бутыли и хрустального шара, разбросанные по полу. – Я фас дафно предупрешдай… – Перешагнув порог, он вдруг заметил Василия и Еву. – О, кофо я фишу!

Ева сделала книксен.

– Гутен таг.

Владелец расплылся до ушей.

– О, йя, йя! Зер гутен таг! Какой цирлих манирлих! Фаше имя..э-э…

– Денег хватило? – прервал его Василий.

Хозяин согнулся в поклоне.

– О да, хфатило фполне и… э-э… Я не хотеть фам мешай. – С этими словами он устремился восвояси. Однако на пороге обернулся и, указав пальцем на застывшего на столе Бертольда, подмигнул Василию. – Третий сын саря Ифана, – сказал он и удалился, довольный своей шуткой.

Арнольд и Василий прыснули.

– Не понял, – нахмурился Бертольд.

– Слезай, храбрец, познакомься с моей невестой. – Василий обнял Еву за талию. – Вот, позволь тебе представить, дорогая. Эта каланча – мой старший брат Арик. А этот колобок – мой средний брат Берт. Как они меня терпят, ума не приложу.

Девушка вновь сделала книксен.

– Ева.

Ошеломлённые её красотой братья улыбались во весь рот.

Арнольд, щёлкнув каблуками, поцеловал Еве руку.

– Что вы в нём нашли? – кивнул он на Василия. – Плакса и ябеда. К тому же часто писался в постель.

Ева рассмеялась.

Тут Бертольд спустился наконец со стола и ткнул Василия в бок.

– Арик, – сказал он, – за каланчу и колобка надо бы ему навалять. А с вами, – он расцеловал Еву в обе щеки, – мы попросту. Чтоб мне уплетать клубнику с хреном.

– О Боже! – вновь рассмеялась Ева.

Василий с улыбкой вздохнул.

– Вот так и развлекаемся. Но довольно трепаться, пора домой.

Старшие братья переглянулись.

– На чём ехать-то? – буркнул Арнольд. – Ведь карета тю-тю.

– Я двух коней вам купил, – сказал Василий. – Больше ни на что денег не хватило. Помните хоть, где у лошади хвост?

Арнольд нахмурился.

– Ну, Васька!

Бертольд погрозил кулаком.

– Доприкалываешься, хлебать мне уксус!

Василий распахнул дверь.

– Тогда в чём дело? Поехали.

Арнольд неуверенно прокашлялся.

– А воду целебную достал?

– Вот и я хотел спросить, – спохватился Бертольд.

Ева кивнула.

– С водой порядок. Лично подтверждаю.

– Ну, тогда что ж… – успокоился Арнольд.

И они поехали. Василий по-прежнему вёз Еву на своём коне. Арнольд раскачивался в седле, как маятник, а Бертольд – подскакивал, точно резиновый мяч. Однако обратный путь оказался лёгким, и на исходе погожего четверга они спешились у дворца родителя. Стража засуетилась, захлопотала и помчалась докладывать.

Царь Иван встретил сыновей на крыльце, в неизменной инвалидной коляске. Он ещё более одряхлел и осунулся. По правую руку царя стоял советник Аркадий Кузьмич, плешь которого, будто полированная, отражала заходящее солнце. По левую руку – застыла нянька Алёна, и физиономия её багровела, соперничая с закатом.

– Ну чё, нагулялись? – ехидно осведомился царь, пялясь при том на Еву.

Аркадий Кузьмич расплылся в улыбке.

– Милости просим домой. – Он также не сводил с Евы восхищённого взора.

А нянька заохала, запричитала:

– Господи! Отощали-то, отощали! – Но при этом почему-то тоже смотрела на Еву.

Василий выступил вперёд и с гордостью представил:

– Знакомьтесь: Ева – моя невеста.

– Здравствуйте, – улыбнулась Ева.

Ответом ей было молчание.

– Чё-то я не въехал, – произнёс наконец царь Иван, пристально изучая ноги будущей снохи, – нынче, что ли, мода такая?

– Бесстыжие! – подала голос нянька, уставясь в облака.

Василий чуть было не вспылил, но Ева успокоила его взглядом. Походкой манекенщицы она приблизилась к царю.

– Папа, – улыбнулась девушка, разглаживая на себе юбчонку, – а вам разве не нравится?

Царь Иван замер, приоткрыв рот. Затем буркнул:

– Кому ж это не понравится? – И хлопнул Еву по заду.

– Чтоб я окривел! – брякнул изумлённый Бертольд.

И все трое братьев прыснули.

Царь попытался нахмуриться.

– Чё ржёте, идиёты? Айда в дом на разборку!

Нянька ввезла государя в зал приёма и помогла пересесть на трон. Все присутствующие, разумеется, распределились согласно рангу. Советник встал по правую руку, нянька – по левую, а сыновья, как говорится, предстали пред царски очи.

Ева уселась в инвалидное кресло, соблазнительно положив ногу на ногу.

Нянька всполошилась:

– Куда?! Ах, ты…

– Цыц! – осадил её царь. – Не сломает небось. Пусть сидит. – Он обратил взор на старших сыновей. – Ну чё? Карету пропили-проиграли, а кучер сбежал? Так или нет?

Арнольд, державший серебряный кувшин, состроил оскорблённую мину.

– Между прочим, отец, мы тебе целебную воду привезли.

Царь Иван отмахнулся.

– Не держи меня за идиёта! Воду, небось, Васька достал. Вон и жену себе какую отхватил! А вы, лоботрясы, груши околачивали! Чё, не так?

Старшие братья опустили глаза.

Советник попробовал вступиться:

– Где доказательства?

– Не встревай, Кузьмич! – прикрикнул на него царь. – Глянь на их рожи! Васька, к примеру, глаза не прячет!

Арнольд зыркнул на младшего брата.

– Родственничек.

– Краса и гордость семьи, – поддакнул Бертольд. – Чтоб мне…

– Поогрызайтесь мне тут! – возвысил голос царь Иван. – Может, вы и в кабаках не гудели?! Может, я не прав?!

Василий прокашлялся и сказал:

– Не только не прав, но и несправедлив.

Воцарилась тишина. Братья изумлённо воззрились на Василия.

– То есь? – хмуро уточнил царь Иван.

Младший сын смотрел на государя честным взглядом.

– Арик и Берт молчат лишь из скромности. Хочешь знать, как всё было?

– То есть? – только и сумел повторить царь.

Тут Василий повел рассказ, в котором на их пути вставали разбойники, великаны и колдуны, а также разливались моря и сыпались камни с неба. В этой увлекательной саге, что бы ни происходило, Арик и Берт действовали героически и не единожды спасали жизнь младшему брату Васе. Они и Еву из турецкого плена вызволили, и китайскому императору услугу оказали, за что он с превеликой благодарностью вручил им этот самый кувшин с чудодейственной водой. А что до кучера и кареты… они были потеряны в бою с превосходящими силами противника. И он, Василий, может лишь гордиться такими братьями и стараться быть на них похожим. Вот и всё, если вкратце.

Ева смотрела на Василия во все глаза, будто видела впервые.

Братья придя в себя от обалдения, расправили плечи и соколами взглянули на отца.

Царь Иван, не веря ушам, сверлил младшего сына взглядом.

– Ой, врёшь.

Василий ударил себя в грудь.