Когда проходит время битв,
И жизнь – вне стадного теченья —
В том промежутке для молитв
Открой окно, где не болит,
Где пыль имеет назначенье.
Увидишь Истину босой.
Она смеется над тобой,
По сердцу пальчиком проводит…
И только логикой сухой
Невинности не трогай той —
Она на цыпочках уходит.
С Её уходом мир летит
К уда-то к черту на кулички,
Как ваша власть, убогий быт,
Умов разбойничьи привычки…
Дитя, Ее наивность – щит.
Она заботится о птичке.
Когда приходит время Тьмы,
И носит души ветер Кармы,
Пусть даст вам силу свет тюрьмы,
А искупление – казармы.
Вот Жизнь – в руке речной песок,
Всегда игра, всегда наощупь.
Здесь держит тонкий волосок
Миры, изнизанные Мощью.
Пусть этот мир – одни слова,
И кукольная плоть – как плети,
Я полюбил вас, дети, дети
Цивилизованного рва.
Здесь Вий не поднимает век
Затем, что жил в Железный Век,
Где стыдно вглядываться в эти
Приметы оскуденья, сны
Растлений, искушений сети,
Где не случайно сочтены
Постели смятые цариц,
Тупые скальпели ученых,
Литература обречённых,
Исчезновенье утончённых,
Дышавших благородством лиц.
Где мы постимся, чтобы красть,
И убиваем, чтобы верить,
И тщимся Дух пробиркой мерить,
И молимся, чтобы пропасть;
Где нам на всех одно пальто
Дано в смертельном изобилье,
Где все решает только то,
Как мы любили.
Где тонкошумные дожди
Над опрокинутой стрекозкой —
Жизнь оставляет позади
Вчерашние века… Неброско
Оденешься и полетишь
Туда, где Ангелы и дети,
Когда в рукав ударит ветер
Из Подсознанья, тайных ниш.
Неприкасаемых коров
Пасти у ваших изголовий,
Чтоб проявилась Мощь миров,
Не выносящих запах крови.
Там, в белой раковине сна,
Сухой фонтанчик повилики
Не крикнет никогда: «Вой на!»,
И каблуки не топчут лики.
Жить, запрещая стыдный торг
Сознания с глумливым веком —
Так совмещать в себе восторг
С трагедией быть человеком.
Ты снова живёшь, распадаясь на тысячелетья,
В плену Атлантид, Лемурий или русской равнины.
Лишь смена имен, двуединство надежды и плети
И выдох высокий над пылью и розовой глиной…
А хочешь, из пыли, из розовой глины звучащей
Я выдую шар перламутровых утренних красок,
И станешь ты сферой – прозрачной, подвижной и зрячей,
И выберешь заново новое имя из сказок?
И в шаре твоём вспыхнут брызги далёких вселенных,
Сознание камня, янтарное зорь полотенце,
То множество дней, сокровенных, безумных и тленных —
Все это вместит человечье широкое сердце.
Ты старше их всех – и Титанов, и Ангелов многих,
Древнее всех снов и, как сны твои, тоже бесплотный.
Захочешь – и ринешься в огненный мрак преисподних,
Возжаждешь свободы – вернёшься Домой,
как свободный.
И ум, и безумье – все связано властью твоею.
И кто во что верит, тот тем непременно и станет,
Играя с Огнем, что, по нишам сердец пламенея,
Зовётся Любовью и Движителем мирозданий.
Владыка сердца говорит:
«Отдай себя – ты Мною соткан.
Среди безрадостных корыт
Мой Кров – спасительная лодка».
Я знаю, Ты всегда Один.
Хоть в десять направлений взоры —
Везде Твой дом цветов и льдин,
Но Красоты не видят воры.
Твоих богатств не унести,
Не расточить небрежным слугам,
Вселенные – в Твоей горсти,
И Ты иным владеешь слухом.
Палач, убийца и судья
Дерзают под Твоей опекой —
Смешные кукольные «я» —
Площадки игр Твоих от века.
Всю тщету человечьих крох,
Безумных помыслов мельчанье
Ты знаешь тайно, как итог
И святости, и одичанья…
От Брахмы и до муравья
Живет Неведеньем природа.
Нет Воли выше, чем Твоя.
Моя обманчива свобода.
Нет большей радости – любя,
Не знать с Возлюбленным разлуки.
Я отдаю Тебе себя,
Как флейту в ласковые руки.
Ты – земных приключений смысл,
Человечья кровь повилик,
Любопытство движения вниз,
Высочайших полётов миг.
Нисходящий к игрушкам слов,
Пронизающий ткани форм,
Вечно юн, бесконечно нов,
Скорость камня, недвижный шторм.
Вездесущий, неисследим.
Тождество и различие – Ты.
Это множество множеств – Один —
За чертой познающей черты.
То, что будет, и то, что есть —
Золотое согласье мчит.
О Тебе ни сказать, ни прочесть.
И нельзя о Тебе учить.
Есть нездешний покой листа
В догорающем сне комет —
Так немотствуют все уста
О Тебе, несказанный Свет.
Никогда не возьму с собой,
Постучавшись в домик улитки,
Асфальтированный прибой,
Демонический разум пытки.
Я ладони оленей возьму,
Островов озарённых пенье,
Не страдальческую суму —
Одуванчиков откровенье.
Эти лёгкие мачты мечты,
Голоса на пшеничном стебле —
Человечество Красоты,
Я твою открываю Землю.
Человечество мотыльков,
В подсознанье твоих колодцев
Зреет семя светлых миров —
Ослепительный атом Солнца…
Но пока в Никуда поезда,
В Никуда самолеты боли,
Потому что стоит Звезда —
Тайный Страж для безлюбой моли.
На излёте тревожней жить.
Невозможность помочь играет
С рифмой сердца, и тонкая нить
Все прощает, жалеет, знает.
Всё стало новым, осталось прежним
Меняется только взгляд на вещи.
Боль стучит посохом неизбежным —
Угол зренья становится вещим.
Отмечена радость призвания,
Та милость благоволения
Благодарностью непониманья,
Тонким косноязычьем пения.
Помоги, Пресвятое Блаженство,
Движению в невежестве нашем —
Меж критикой Несовершенства
И высокой жалостью к падшим.
Мотыльковые дни.
Золотая ненужность.
Царствуй, не оброни
Тайной мантры окружность.
Жизнь течёт, и песок —
Основанье для счастья.
Не порви волосок
Неожиданной властью.
Ты становишься тем,
К чему разум влечется.
Ты становишься всем —
От пылинки до Солнца.
На бетонных полях
Жизнь скупей и короче.
Вся молитва моя:
«Я люблю Тебя, Отче!»
Дух одет, как в броню,
В золотую беспечность.
На ладони храню
Мотыльковую Вечность.
Однажды ты войдешь туда,
О проекте
О подписке