3

На следующий день Глеб поднялся рано, как обычно это делал. Жена еще лежала, но уже не спала. Всю ночь ворочалась с боку на бок. Загадочность случившегося настигала даже во сне, не давала покоя. Заставляла вздрагивать, вздыхать, открывать глаза и думать. Впрочем, она уже не так остро сожалела о пропажах. Постепенно все притуплялось, не будоражило так сильно, как в первые часы. Просто хотелось понять, как украшения могли исчезнуть с ее шеи, ушей и пальцев. Это по-прежнему не укладывалось в голове. Она была уверена, что никто к ней не подходил и ни с кем она не разговаривала. На этот счет даже подозрений никаких не было. Не видела объекта, на который могла бы грешить. Как люди разумные, они с Глебом понимали, что само собой ничто произойти не могло. Но увы, вспомнить она ничего нового не могла, как ни пыталась. Наконец оба сошлись во мнении, что все было, видимо, не совсем так, как представлялось Ольге.

Однако теперь поздно размахивать руками – ветра в поле не поймаешь. Глеб собрался и подошел к жене. Кровать была широкая, с резными деревянными спинками. Ольга на ней лежала свернувшись калачиком и казалась маленькой беззащитной девушкой, которую грех было обидеть. Глеб любил смотреть на нее – ее красота в пастельных тонах восхищала его; любил прижимать ее к себе, любил слушать ее спокойное дыхание рядом с собой, когда она, раскидавшись по постели, безмятежно спала:

– Ты еще полежишь? – спросил он, нагнулся и поцеловал.

– Да нет, лежать не могу, Глеб, буду вставать, – отозвалась она, откидывая пододеяльник, которым была укрыта, вытянула красивые ноги, которые Глебу всегда нравилось гладить, поправила волосы, убрав их со лба, пряча глаза и все еще чувствуя себя виноватой.

– Не ломай больше голову, Оленька! Забудь, забудь. Представь, что это был сон, – посоветовал он, присел на корточки и нежно погладил по голове.

– Это сказать просто, Глеб, но я же не актриса, чтобы представлять, – грустно вымолвила она.

– Тогда просто выброси все из головы! Отрежь, как плесень, или сдуй, как пену! – решительно сказал Глеб, поднимаясь с корточек.

Глубоко вздохнув, Ольга неторопливо встала из постели, сунула ноги в цветные тапки и по мягкой ковровой дорожке с высоким ворсом отправилась в ванную комнату. Корозов прошел в кухню, выпил чаю и, дождавшись, когда она вышла из ванной, спросил:

– За тобой прислать машину, чтобы отвезти на работу, или поедешь на своей?

Пожав плечами, женщина проговорила:

– У меня бак пустой. Не хочется ехать на заправку. Пришли свою к десяти к подъезду. Я спущусь.

После отъезда Глеба она не спеша стала собираться. Ольга не знала, что, когда муж вышел из подъезда, за ним из серой автомашины следили глаза Дарьи.

Увидав, что Корозов вышел из подъезда без Ольги, она удовлетворенно хмыкнула. Какое-то время еще посидела в машине и проворно вылезла. Своим ключом открыла дверь подъезда и вошла. Консьержка – пожилая упитанная с сединой в волосах женщина – встретила незнакомое лицо сонным и одновременно удивленным взглядом. Выглянула в квадратное окошечко из своей небольшой, но красиво выполненной снаружи каморки, намереваясь задать вопрос. Но Дарья мигом перехватила ее взгляд, парализуя гипнозом. Заговорила с нею, внушая свои мысли:

– Вы узнаёте меня? Я Корозов Глеб. Только что выходил на улицу, но вот вернулся – понадобилось снова домой подняться. А вы отдыхайте спокойно в своем кресле, вздремните.

Молча оторвавшись от скрипучего стула, консьержка поводила руками по небольшому столу, зевнула, отступила к большому широкому коричневому креслу, тяжело опустилась в него, откинулась к спинке и сразу же сомкнула веки. Дарья поднялась по свежеокрашенным, но уже чуть потертым ступеням лестничных маршей с кованым ограждением перил на площадку, где была квартира Корозова. И настойчиво позвонила в дверь. Ольга посмотрела на время. До прихода домработницы еще целых полчаса. И звонить она так не звонит. Если только Глеб вернулся зачем-нибудь. Но у него есть ключ. Зачем ему звонить? Оторвалась от зеркала, где помадой подкрашивала губы, застегнула пуговицы на коротком сиреневом халате, подошла к двери. На экране домофона увидала незнакомую девушку в тонкой блузке, спросила:

– Вам кого?

– Я живу этажом ниже. Вы меня заливаете! Что у вас там случилось? – проговорила недовольным голосом Дарья.

– Ничего не случилось, – отозвалась Ольга. – Я вас не знаю. Первый раз вижу.

– Конечно, первый раз! – не сдавалась Дарья. – Если бы затапливали каждый день, видели бы чаще! Я вас тоже не видела и не знаю. И знать вас охоты большой не имею. Но у меня в ванной с потолка капает. Поэтому придется нам познакомиться.

– Не знаю, откуда у вас капает, у нас все сухо, – сказала Ольга и оглянулась в сторону ванной комнаты, откуда недавно вышла и теперь наверняка знала, что там все нормально.

– Пройдемте ко мне, чтобы вы убедились, что натворили! Вам что, все можно? Я сейчас коммунальную службу вызову!

Наизусть Ольга знала, что открывать незнакомым людям не должна. Но вчерашние события, тревожная ночь, плохое настроение и настойчивый призыв девушки пойти в ее квартиру и убедиться в справедливости требования притупили внутренний голос. Решив показать девушке, что у них течи нет, Ольга открыла дверь. Перед нею нарисовались кораллового цвета блузка и коричневая короткая юбка. Моментально Дарья впилась взглядом в ее глаза и протянула навстречу руку. Помимо воли, Ольга медленно подала свою:

– Вы соседка снизу? – плохо слушающимся языком задала вопрос, и все перед глазами стало как-то меняться.

Не отрываясь от ее глаз, Дарья проговорила:

– Ты что это, Ольга, не узнала меня? Это же я, твой муж Глеб! Посмотри внимательно, ты видишь перед собой Глеба!

Гипноз стал действовать, и Ольга больше не видела перед собой Дарью. Она стала проваливаться в нечто глубокое, мягкое и пушистое. Дарья пронизывала ее своим взглядом и не выпускала руку:

– Ты хорошо видишь меня? Я – Глеб!

Лицо Дарьи вдруг стало для Ольги лицом Глеба, она чуть удивилась, протяжно спросила:

– Ты зачем вернулся, Глеб? Что-то забыл?

– Камеры наблюдения включены? – негромко спросила гостья, стоя за порогом.

– Какие камеры, Глеб? Мы же их не ставили, – все так же тягуче ответила Ольга.

После этого Дарья сделала первый шаг в прихожую. Окинула глазами ее убранство. Задержала взгляд на картинах, висевших на стене, точно прикидывала их стоимость, на резном зеркале, и прикрыла за собой дверь:

– Очень хорошо. Собери все деньги, какие есть у нас. Они мне нужны. Мне надо уплатить долг. – Дарья отпустила руку Ольги и слегка подтолкнула в плечо.

Послушливо миновав ковровую дорожку в прихожей, Ольга ступила на ковер гостиной, подошла к комоду, выдвинула ящик, достала деньги и протянула гостье:

– Больше наличных нет. Остальные на картах.

Пройдя за нею, жадно рассматривая убранство комнаты, Дарья взяла деньги, сунула в свою сумочку:

– А сейчас собери все свои драгоценности и принеси мне.

Ольга податливо через комнату направилась к тумбочке у стены. Легко на колесиках развернула ее обратной стороной к себе. С тыльной стороны в тумбочке была дверца сейфа. Набрала код, открыла. Достала небольшую резную шкатулку и выложила из нее на стол украшения. Дарья, мягко ступая по ковру, не спеша подошла к столу, аккуратно сгребла все в сумочку, а потом пронзила женщину сверлящим взглядом:

– Еще есть?

– Нет, ты же знаешь, Глеб.

– Да, я знаю. Возьми шкатулку, положи в сейф и закрой его.

Вернув пустую шкатулку в сейф, Ольга захлопнула дверцу и повернула тумбочку обратной стороной к стене, прижав к черному плинтусу. Снова дотронувшись до Ольгиной руки, не отрываясь от ее глаз, Дарья требовательно произнесла:

– А теперь забудь обо всем, что здесь произошло! Ты никого не видела и ни с кем не разговаривала. Иди и ложись в кровать! Тебе надо поспать! Поспать! Поспать! Поспать! – И толкнула в плечо.

Безропотно кивнув головой, Ольга неслышно из комнаты через прихожую медленно направилась в спальню. Там сняла с себя халат, тапочки, легла в постель, свернулась калачиком и укрылась. Дарья из гостиной последовала за нею, внимательно осмотрела спальню, потом, дождавшись, когда хозяйка притихла, ладонью коснулась ее головы:

– Спи. Тебе очень приятно лежать в постели. Спи ровно пятнадцать минут, затем просыпайся и занимайся делами дальше. Когда проснешься, ты уже ни о чем не будешь помнить. Ни о чем, что здесь было. Ни о чем.

Отвернув голову, Ольга мгновенно погрузилась в сон. Дарья отошла от постели, усмехнулась:

– Богато живешь, Ольга! Стоило бы тебя придушить за то, что ты стреляла, но лучше взять с тебя деньгами и драгоценностями. Не думай, что ты сегодня сполна расплатилась и закрыла счет! Возможно, этой суммы будет недостаточно! Поживем – увидим! – Дарья проворно вышла из спальни и из квартиры, щелкнула замком.

Спустилась вниз и через дверь заглянула в каморку консьержки. Дотронулась до нее:

– Через три минуты просыпайся! Просыпайся! Ты все забыла. Ты помнишь только Корозова. Ты помнишь, как он возвращался домой. Ты сама видела его! Просыпайся через три минуты!

Не открывая глаз, консьержка в кресле зашевелилась. Дарья живо вышла из каморки, а затем из подъезда. Быстро проскочила к своей машине и живо нырнула в салон. Завела мотор, отъехала от дома.

Через четыре-пять минут после этого к подъезду подошла домработница Корозовых. Светловолосая женщина старше средних лет, средней полноты, которая вовсе не портила ее. Напротив, даже делала привлекательнее. Лицо серьезное, свежее, выспавшееся. Шла она бодро, с сумкой на согнутой в локте руке. Была в легкой красивой блузке и джинсах. Если бы она появилась чуть раньше, она могла бы застать спящую консьержку в каморке и Дарью в квартире, но этого не произошло. Консьержка увидала домработницу, подскочила из кресла и, выглянув в квадратное окошечко, поздоровавшись, сообщила:

– А хозяин недавно вернулся домой.

– Ничего не случилось? – поинтересовалась домработница, ответив на приветствие.

– Да ничего вроде, все спокойно.

Поднявшись на этаж, домработница позвонила в дверь. Но на звонок никто не ответил. Она позвонила еще, подождала, удивляясь, что никто так долго не подходил к двери. Ведь со слов консьержки, дома были все. И Глеб, и Ольга. Наконец достала свой ключ и сама открыла дверь. Быстрым взглядом окинула прихожую, прислушалась, надеясь услышать голоса. Но в квартире стояла тишина. Женщина осторожно заглянула в кухню, потом в комнаты. В спальне в своей постели крепко спала Ольга – так крепко, что не слышала звонка в дверь. Домработница заглянула в кабинет Глеба, думая, что он там. Но кабинет был пуст, Корозова в квартире не было. Женщина ничего не понимала. Неужто консьержка что-то перепутала или не видела, как тот ушел? Глянула на часы. Ольга всегда поднималась раньше. Что это разоспалась так? Ведь может опоздать на работу. Женщина вернулась в спальню и негромко позвала:

– Оля, время подниматься, – но та даже ухом не повела, и домработница усилила тон голоса: – Ольга, пора вставать! На работу собираться пора! Что это ты сегодня так крепко спишь? – Но снова Ольга не пошевелилась, и домработница пустила в ход полный голос: – Ольга, время для сна вышло! У тебя уроки в школе!

По-прежнему Ольга не реагировала. Домработница нагнулась над нею. Та нормально дышала, и домработнице показалось, что хозяйка просто разыгрывает ее:

– Хватит, Оля, не время шутить, ты можешь опоздать на работу! – И потормошила ее за плечо.

И даже после этого Ольга продолжала спать. Женщина растерялась, принюхалась, не пахнет ли алкоголем. Но нет, воздух был чист. Стала тормошить сильнее. И только после этого Ольга зашевелилась, потянулась и открыла глаза. Увидала домработницу и улыбнулась:

– Ты уже пришла, а я не слышала.

– Ничего себе – не слышала, да я тебя уже полчаса трясу, не могу разбудить! – всплеснула руками та и выпрямилась.

– Правда, что ли? А сколько времени? – Ольга потянулась к часам на тумбочке. – Ого! Я что, столько проспала? Встаю, встаю, встаю!

– Консьержка сказала, что Глеб вернулся, но дома его нет. Ты его видела? Или все проспала? – Домработница отошла от кровати к двери.

Посмотрев на домработницу глазами, в которых вспыхнуло вопросительное недоумение, Ольга насупила брови:

– Глеб? – переспросила настороженно, и в голове как будто стал плавиться мозг. – Кажется, что-то…

– Что кажется?

– Не знаю.

– Может, сквозь сон слышала?

– Кажется, кажется, кажется…

– Да что, в конце концов, тебе кажется, Оля?

– Кажется, я провожала его, – неуверенно сказала Ольга. – Да нет, я точно провожала его! – заключила более твердо.

Домработница облегченно вздохнула:

– Наконец-то! А то уж я подумала было, что консьержка что-то напутала! – Она направилась в кухню.

Собираться Ольге пришлось в спешке. Когда часы показали десять утра, она выглянула в окно, у подъезда уже стояло авто, и возле него прохаживались водитель и охранник. Домработница переоделась в цветной халат, подвязала фартук и приготовила для Ольги завтрак. Та быстро подбежала к столу, присела на краешек стула, похватала пищу на лету, поднялась. И тут же услыхала ворчание домработницы, у которой одним из жизненных принципов было убеждение, что тот долго живет, кто долго жует. Осуждающе покачала головой:

– Разве так можно есть? Ты себе желудок испортишь! Пока молодые, вы ничего не замечаете, а чуть постареете – это почувствуете. Все у вас не хватает времени, чтобы по-человечески сесть и по-человечески поесть.

Улыбнувшись, Ольга направилась в гостиную к комоду, выдвинула верхний ящик, чтобы взять деньги, и не обнаружила их. Задвигала другими ящиками – не нашла. Изумленно застыла на месте. Как так? Вчера вечером были. Как так? Что за чертовщина? Вчера вечером точно были. Ведь после истории с пустым кошельком в торговом центре она дома все перешерстила. Деньги из кошелька пропали бесследно, но в комоде лежали другие – сумма втрое больше, чем было в кошельке. Где они? Ольга не просто растерялась, она была ошарашена. Чудес-то не бывает. Не бывает чудес. Она напрягала память, но мозг ничего не выдавал. Если только Глеб забрал? Но зачем ему такая сумма? И почему ничего не сказал? Это не в его правилах. Даже ей не оставил. А ведь знает, что у нее пустой кошелек. Озадаченно вздыхая, Ольга направилась к сейфу за шкатулкой, чтобы достать какие-нибудь серьги. Достала из сейфа шкатулку и раскрыла. Глаза полезли на лоб, ее будто током ударило. Шкатулка была пуста. Ольга заглянула в сейф, пошарила рукой. Ничего. Если о деньгах подумала, что их мог взять Глеб, то к ее украшениям он никогда не прикасался. Вообще не брал в руки ее шкатулку. Только однажды, когда они собирались в ресторан поужинать, он кинул взгляд на переполненный ларчик и посоветовал купить новый. Она согласилась, но так и не купила – все было не до того. И вот сейчас перед нею пустая шкатулка. Интуиция подсказывала, что произошло то же самое, что и в торговом центре. Хотя что произошло там, она не могла объяснить ни себе, ни Глебу. Ясно было одно: пропали все деньги и все ее драгоценности.

Но как же не хотелось верить, что они исчезли из квартиры! Ольга кинулась по всем дверцам и ящикам, переворошила все, везде заглянула, надеясь где-нибудь наткнуться на них. Но надежда стремительно растаяла. Ольга окончательно осознала, что ничего в квартире нет. Ее обдало жаром, охватило огнем, словно оказалась на костре. Состояние было хуже, чем в тот момент, когда обнаружила вчера, что у нее с шеи, ушей и рук исчезли все украшения. Огонь словно раскалил ее докрасна. В голове поплыл заунывный звук лопнувшей струны, будто разорвалось сердце. И Ольга завыла, завопила, заголосила отчаянно и длинно, опустившись на стул и закрыв лицо руками. Домработница, наблюдавшая за ее метаниями, не могла взять в толк, что заставило Ольгу так безысходно зареветь. Но, увидав страх в ее глазах, тоже напугалась:

– Боже мой, да что случилось-то? Скажи! На тебе лица нет, Оля! – Подошла к ней и стала гладить по спине.

Медленно приходя в себя, продолжая всхлипывать, Ольга подняла лицо. Домработница челноком слетала в кухню, принесла бумажные салфетки, положила перед нею. Ольга промокнула красные глаза. Оглянулась вокруг, потерянно глянула на домработницу, прошептала:

– Из квартиры исчезли все деньги и драгоценности.

– Да не убивайся ты так. Позвони Глебу – может, он знает, – сказала женщина первое, что пришло на ум.

Сорвавшись с места, Ольга схватила телефон, набрала номер, надрывным голосом выдохнула:

– Глеб, это ты забрал все деньги?

Занятый делами, Корозов не сразу сообразил, о чем его спросила жена, пока та не пояснила, что не нашла в комоде ни одного рубля. На секунду замешкался:

– Посмотри еще – может, ты вчера переложила их в другое место.