Сладкие булочки

Как сказал один величайший мудрец, а за ним повторили и другие: «В бесконечной Вселенной, найдётся место для всего».

А значит и то, что является в воображении мне, тоже где-то, но существует.

Живёт своей особой жизнью, развивается и плевать оно хотело на то, что я его вообразил.

Оно знать обо мне не знает, а я, хотя и знаю о нём – никакой не творец – так, обыкновенный рассказчик.

Как подумаешь об этом – не хочется ничего.

Рассказывать, точно не хочется.

Единственное, что заставляет меня продолжать, так это то, что без меня мои видения никто не увидит. А те, кого я не вообразил, так и будут потеряны в бесконечной Вселенной – в её невообразимой глубине, за кучей обычных и световых лет времени и пространства.

Так же, как была бы потеряна странная планета у безымянной голубой звёзды, если бы я о ней умолчал.

Но нет!

Молчать не годится.

Я обязан о ней рассказать.

О ней и её сладких булочках.

Эта планета находится очень и очень далеко – за миллионы парсеков от нас. Её не увидеть в телескоп и до неё не так-то просто добраться. Не каждый звездолёт способен летать на такие расстояния.

Но даже и долетев, увидеть её непросто.

Прежде чем она была обнаружена, несколько пилотируемых и с десяток автоматических кораблей, пролетели мимо, считая, что у голубой звезды, вокруг которой она вращается, спутников нет.

Планета и впрямь оказалась небольшой – чуть больше нашей Луны и летела по очень низкой орбите. – Столь низкой, что слепящий свет от звезды, полностью скрывал её от любых любопытных глаз.

Наткнулись на неё случайно.

Делали спектральный анализ звезды, подлетели поближе и увидели это чудо – маленький идеальной формы шар.

Ничего подобного раньше не попадалось.

Приплюснутых, в виде тыквы планет, встречалось сколько угодно, вытянутых яйцеобразных – тоже достаточно. Время от времени, натыкались даже на странные, бочкообразные планеты. На такую, как эта – никогда.

Все встречающиеся планеты были необитаемы, потрёпаны временем и обстоятельствами, побиты астероидами. Толстый слой звёздной пыли на их поверхности недвусмысленно говорил, насколько они стары. У некоторых из них даже отсутствовал тот или иной сегмент, была смещена ось. Орбиты их вращения оставляли желать лучшего, и были далеки от совершенства. Все они выглядели неаккуратными, требующими ремонта – на них было неприятно смотреть.

На их фоне, маленькая планета у голубой звезды, казалась необычайной.

Чистенькая, словно только вчера родилась. Словно, всего лишь пару миллионов лет назад вышла она на свою орбиту, словно космическая агония древних миров её совершенно не касается.

Раньше считалось, что таких планет не бывает.

Природа ведь только стремится к совершенству, но не в состоянии его достичь, какой-то изъян, но обязательно находится.

Здесь же, такого изъяна, на первый взгляд, не было – полная симметрия, с какой стороны ни посмотри. И дело было не только в форме.

Хватало и других странностей.

Судите сами:

На планете имелись два абсолютно одинаковых океана, расположенных на разных её полюсах. Каждый, выглядел в плане, как чётко очерченный круг. Каждый занимал ровно треть поверхности планеты.

Океаны друг с другом не сообщались, не имели, впадающих в них, рек. Были наполнены белёсым вязким веществом очень похожим на полужидкое тесто.

Оставшаяся треть планеты, свободная от океанов, оказалась симметрична её экватору и опоясывала планету чёрным кольцом. Эта суша планеты, если к ней можно применить такое слово, была чёрного цвета, твёрдая на ощупь, выглядела, как металл с тефлоновым покрытием.

Эта тефлоновая поверхность не имела ни впадин, ни холмов. Растительности, как вы уже догадались, на ней тоже не наблюдалось.

Это была ровная, идеально гладкая поверхность, на которой не на что было смотреть, но так выглядело издалека.

Стоило приблизиться к планете поближе и на её тефлоновой поверхности становились видны странные отверстия – маленькие – не больше ста миллиметров в диаметре, и их было очень много.

Они покрывали всю свободную от океанов поверхность, располагались на равных расстояниях друг от друга, превращая поверхность планеты в решето или дуршлаг, или во что-то ещё, не имеющее названия в нашем языке.

Странная, удивительная планета.

Для усиления эффекта от этой её странности, стоит добавить, что ось её вращения практически совпадала с её орбитой и проходила чётко по центрам океанов.

Иными словами, планета вращалась поперёк своего движения вокруг звезды и не имела смены времён года.

Кроме того, необходимо добавить, что планета вращалась достаточно быстро вокруг своей звезды, словно, компенсируя силу её притяжения, центробежной силой.

Не менее быстро она вращалась и вокруг своей оси, но это её вращение не было равномерным, шло рывками и немного портило первое впечатление от планеты.

Словно, в идеальном механизме что-то сломалось.

Словно, планету сотрясали землетрясения.

Словно, планета была наполнена жидкостью, а та в свою очередь, вместо того, чтобы свободно перекатываться внутри планеты по твёрдой оболочке, натыкалась на невидимые препятствия, провоцируя толчки.

Но если это было так, то выходит, что так было задумано, а в этом случае, встаёт вопрос – Зачем?

Ответ, как всегда, лежал на поверхности.

А если ещё точней – на поверхности океанов.

Оказалось, что толчки, в сочетании с центробежной силой вращения, обеспечивали нормальное перемешивание белёсой жидкости-теста.

Кроме того, как оказалось, в момент толчков, из отверстий в тефлоновой поверхности планеты, что-то выплёскивалось, а это, в свою очередь, подтверждало догадку про жидкость под оболочкой планеты, но совершенно не объясняло, что, вообще, чёрт возьми, происходило там.

Я просмотрел все глаза, наблюдая за этим необычным небесным телом, прячась в его тени от слепящего света звезды, пытаясь разгадать его загадку, но так ничего и не понял. Зато, обратил внимание на ещё одну странность. – Жидкость из глубин планеты выплёскивалась при толчках, а жидкость-тесто из океанов – нет.

Мне показалось это необычным.

Я приблизился ещё.

Оказалось, что с прежней высоты и под прежним углом зрения, я не заметил вертикальные стенки, опоясывающие океаны по периметру.

Стенки оказались сравнительно невысоки – каких-то метров сто, но этого хватало, чтобы вязкая белёсая жидкость, не перекатывалась при толчках через край.

Стенки, судя по всему, тоже были стальными, тоже покрыты тефлоном и тоже имели отверстия, располагающиеся в несколько рядов у своего основания.

Эти отверстия тоже были круглыми – миллиметров пятьсот в диаметре и на тот момент, наглухо перекрыты откидными крышками.

– Никакая это не планета, – проворчал я, теряя душевное равновесие, не замечая, что разговариваю сам с собой.

– Кастрюля с дырками, утопленная в сферический дуршлаг, – в сердцах добавил я. – Вернее, две кастрюли, принимая во внимания, что океанов – два. – Космическая скороварка. – Плод извращённого разума, забывшего на орбите этой звезды свой кухонный агрегат.

Я попытался представить существо, у которого есть кастрюля размером с Луну и не смог. Такое существо должно было быть огромных размеров и жить на планете размером с Солнце, а это…

Я не знал, что значит это ….

Оказалось, что для такого масштаба в моём воображении не хватает места и оно, к глубокому моему сожалению, в отличие от Вселенной, не является бесконечным.

Но, тем не менее, хоть я и не смог представить, чьих рук, лап или щупалец – творение находится передо мной, оно никуда не исчезло и я, по-прежнему, не мог понять, что эта космическая кастрюля-скороварка делает именно здесь.

Я решил подняться над ней повыше, уменьшить масштаб и с относительно безопасного расстояния, ещё раз окинуть взглядом эту космическую кухню.

Интуитивно, я уже знал, куда нужно смотреть.

Вспомнив, что у каждого события есть свой горизонт, я поймал себя на том, что, приподнявшись над планетой, я смотрю именно на её горизонт.

Там на границе тени и света я заметил какое-то движение.

Немедля устремился туда и наткнулся ещё на одно явление.

Оказалось, что этот космический агрегат, вовсе не бездействует.

Судя по всему, в стенках кастрюль-океанов был скрыт фотоэлемент и при попадании на него света от звезды, срабатывал механизм открывания отверстий в стенках.

На границе света-тени было очень жарко – больше ста градусов по Цельсию. А там, где лучи звезды беспрепятственно касались планеты, температура скачком подпрыгивала до двухсот двадцати.

Поверхность планеты парила.

Свет от голубой звезды слепил глаза, мешая смотреть.

И хотя воздействие звезды лично на меня было, скорее, виртуальным. Казалось, что риск зажариться и ослепнуть всё же присутствует.

– Ты должен это увидеть, – шептал я себе, приказывая смотреть, превозмогая страх.

И я смотрел.

И мой риск оказался оправдан.

Увидеть и правда, было что.

При каждом толчке планеты из отверстий в её поверхности выплёскивалось немного жидкости. Она растекалась и мгновенно нагревалась под лучами звезды – шипела и пузырилась, как раскалённое масло.

Одновременно с этим из стенок кастрюль, сквозь отверстия выдавливалось чуть загустевшее от жары тесто.

Эти отверстия в стенках работали, как дозаторы, понял я. – Выплёвывали порцию теста прямо на раскалённый тефлоновый противень планеты.

Мне показалось это не совсем разумным. – Дозируют в несколько рядов, думал я – валят и валят. Сейчас всё завалят, тесто слипнется в ком и получится ерунда.

Но этого не случилось.

Тесто плюхалось на поверхность, принимая форму полусферы, становясь похожим на непропечённую булочку. Булочка, сама, без всякой посторонней помощи, словно живая, становилась на ребро и под воздействием центробежной силы, катилась в сторону экватора. – Сначала неуверенно, выписывая хитрые восьмёрки, но быстро обучаясь, ловя равновесие, с каждой секундой, увеличивая скорость своего качения.

Я видел, что скорость была необходима. Она позволяла булочкам обжариваться медленней и давала шанс продержаться подольше.

Тех же из них, кто не смог обеспечить нормальную скорость – ждала незавидная участь.

Случайно столкнувшись с другими булочками, или просто устав катиться, они падали на раскалённую поверхность и подняться уже не могли. Быстро прожаривались и за считанные минуты сгорали, не оставляя после себя ничего – даже пепла. Его частично растворяла жидкость на поверхности, частично сдувал куда-то ветер, без остановки дующий над планетой по ходу её вращения.

То, что происходило на этой планете, показалось мне жутким, жестоким и бесчеловечным, особенно если считать, что булочки были и впрямь, живые.

Ведь было совершенно очевидно, что до экватора они навряд ли доберутся – очень далеко, но даже если и доберутся – сгорят всё равно. – Сила инерции, толкающая их в сторону экватора в этом полушарии планеты, столкнётся с силой инерции другого полушария – нейтрализуется, и работать перестанет.

Мне стало, очень их жаль.

Захотелось остановить это безумие, заглушить эту космическую скороварку и разобраться с тем, кто это устроил.

– И какой только псих придумал этот безумный котёл? Кому понадобилось это извращённое тиражирование смерти? – невольно воскликнул я.