– Весело вам? Нечем заняться? Работы нет? – голос подполковника не предвещал ничего хорошего. – Так я напомню, что для кое-кого из вас рабочий день ещё не закончен, а некоторым предстоит ещё и рабочая ночь.

Ответом был общий тяжёлый вздох.

– Володька, зови ребят сюда, – усмехнулся Олег, – а то их Кочет совсем сожрёт. Участковых отпусти, а опера пусть заходят.

– Участковые могут отправляться по своим делам. Всем быть на связи, чтобы в случае чего никого не пришлось бы искать. Остальные сюда! – Шестаков жестом пригласил оперов войти.

Кабинет постепенно наполнялся людьми. Человек пятнадцать крепких молодых мужчин искали места, чтобы притулиться. Те, кому не достались стулья, уселись просто на подоконнике. К то-то уже пробовал закурить.

– Отставить смолокурство! – Олег грозно глянул на собравшихся. – Иначе через полчаса нас отсюда вперёд ногами вынесут!

– А Шестаков разрешает курить, – послышалась реплика.

– А вот когда я уйду, можете тут хоть повеситься! – тоном, не терпящим возражений, парировал Олег.

Последним в кабинет вошёл Кочетов. Шестаков плотно прикрыл за ним дверь, и они расселись за столом по обе стороны от Олега, образуя подобие президиума.

– Заседание месткома начинается, – хихикнул кто-то из оперов.

Кочетов нахмурился и погрозил аудитории кулаком.

– Не помешаю? – в кабинет вошёл подполковник Тигерис. – Может, по старой памяти и помогу чем-нибудь?

Сидевший около двери лейтенант Озолиньш вскочил, уступая место подполковнику. Тигерис улыбнулся, но от предложенного места не отказался. Субординация… Конечно, по большому счёту, и Островецкий должен был бы уступить место во главе стола Кочетову, как старшему по должности, на худой конец – хозяину кабинета Шестакову. Однако Олегу такие нюансы и в голову не приходили. Кочетов же, зная характер Островецкого, не стал напоминать ему о субординации, чтобы не нарваться на язвительную отповедь в присутствии подчинённых.

– Конечно, не помешаешь. Думаю, и твоим службам работёнка найдётся, – улыбнулся Тигерису Олег.

Первый замначальника отдела милиции подполковник Тигерис курировал все наружные службы отдела: ППС^[12], ГАИ, вневедомственную охрану, службу участковых инспекторов и так далее, то есть практически 90 % всего личного состава и техники. С учётом огромного опыта и оперативного чутья бывшего начальника уголовного розыска, он мог бы оказать серьёзное подспорье в расследовании. Отказаться от такой помощи было бы просто глупо.

– Ну что же, начнём оперативное совещание, – Кочетов окинул взглядом собравшихся. – Майор Островецкий нам сейчас доложит ситуацию на текущий момент. Потом определимся с версиями и набросаем планы работы по ним.

Шестаков жестом показал своему заместителю капитану Возняку: записывай. Тот молча кивнул и приготовился писать.

– Остальным бы тоже не мешало достать служебные блокноты и делать заметки. Повторять ни для кого не будем, – Кочетов продолжал изображать из себя грозного начальника.

Аудитория зашелестела бумагами.

– Долгоногов, а тебя не касается?

– Да я, собственно, и так в курсах, – флегматично пожал плечами Ояр.

Он сидел в дальнем углу, вытянув длинные ноги в проход и скрестив руки на груди. Кочетов гневно уставился на него, подбирая в уме слова, способные осадить строптивца.

– Всё, начнём, – Олег решил разрядить ситуацию. В кабинете установилась тишина. Олег взял небольшую паузу, собираясь с мыслями.

– Доложу коротко фабулу происшествия. Командир танкового полка полковник Митрофанов покинул территорию части в начале первого ночи – есть показания дежурного наряда на КПП. Машину он не взял, отправился домой пешком. Впрочем, неизвестно, домой ли. Полковник шёл в сторону города по подъездной ветке и в районе пешеходного перехода подвергся нападению и был убит ударом в грудь острым колюще- режущим предметом.

По заключению судмедэксперта, убийство произошло в период с полпервого до часу ночи, что подтверждается показаниями солдат. Если бы знать точное время выхода полковника с КПП, то можно было бы установить время смерти. От КПП до места преступления примерно километр, то есть 10–15 минут ходьбы. А так – придётся опираться на указанные экспертом временные рамки. Смерть наступила мгновенно. Удар сильный, хорошо поставленный, с доворотом. Нанесён точно в сердце снизу вверх под углом примерно 45 градусов. По характеру ранения можно предположить, что это клинок типа финки или охотничьего ножа с лезвием длиной не менее 17 сантиметров, шириной – примерно три. Обычный кухонный нож можно исключить, так как для удара такой силы ему просто не хватит жёсткости. Удар был нанесён с повреждением рёбер. Орудие убийства пока не найдено. На месте преступления были обнаружены пять окурков папирос «Север» с характерным прикусом от сколотого правого клыка, а также следы кроссовок «Адидас» сорок четвёртого размера. С большой долей вероятности можно предположить, что всё это оставил преступник. Кто ещё будет топтаться два-три часа за опорой пешеходного моста.

– А может, кто-то там бабу ждал?

– Это кто у нас такой умный? – Шестаков раздражённо посмотрел на говорившего. – Вот ты и займёшься отработкой этой версии в своё личное время!

– Да я ничего… – стушевался шутник.

– Не думаю, что там топтался влюблённый Ромео – уж больно место неподходящее, – спокойно продолжил Олег, коротко взглянув на остряка.

Лейтенант Озолиньш, как школьник, поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Говори!

– А почему Вы уверены, что убийца не мог вести полковника от КПП? Тогда окурки и следы принадлежат другому человеку.

– Не думаю. Там открытая местность, и вести жертву почти километр нереально. В таком случае и нападение могло произойти гораздо раньше. Также примем во внимание риск быть замеченным с КПП. Нет, я уверен, что окурки и следы принадлежат убийце. Если нам удастся установить человека, их оставившего, и доказать его связь с полковником, это будет очень веской уликой.

– Самой веской уликой будет всё равно нож, – бросил из своего угла Ояр.

– Верно, поэтому запиши, – Олег обратился к Возняку. – С утра взять в частях гарнизона дополнительные силы и провести расширенный поиск. Проверить все урны, мусорные баки, незакрытые шахты коллекторов в радиусе не менее километра от места преступления. Искать нож! Кстати, а как вояки отреагировали сегодня на просьбу дать людей?

– С неудовольствием, – Кочетов недобро усмехнулся. – Дали понять, что мы дурью маемся. Ты, Олег, не бери в голову. Если надо будет, я попрошу людей у пограничников. Они не откажут.

– Добро. Значит так, судя по силе удара и оставленным следам, предполагаемый убийца – крупный мужчина, ростом примерно 180–185 см, правша, физически очень сильный. Если принять во внимание показания механика Семёнова, то это молодой человек, думаю, в пределах от двадцати до тридцати лет.

– А почему не до сорока или пятидесяти, учитывая состояние Семёнова на тот момент?

– Не думаю. Даже сильно пьяный человек обычно соображает, с молодым или старым он имеет дело. Хорошо, давайте поступим так: в ориентировку дадим возраст от восемнадцати до тридцати пяти лет, – Олег снова кивнул Возняку.

– Убийца покинул место преступления предположительно на велосипеде. Ну, что ещё? Похищены бумажник, наручные часы и кейс. Содержимое бумажника и кейса неизвестно.

– Убийство с целью ограбления?

– Как второстепенную, с большой натяжкой, могу принять эту версию, но, скорее всего, убийца пытается замаскировать действие под ограбление, причём не слишком старательно. А вот удар нанесён профессионально. Я не знаю – присутствующие могут меня поправить – никого из блатных, кто был бы способен на такое. На убийство способны, но так грамотно… Полагаю, это профессионал. Но зачем ему так подставляться? Ради каких-то бумажника, часов и кейса?

И зачем нападать на военного? Здесь, по определению, поживиться особо нечем, зато можно нарваться на серьёзное сопротивление. Проще выбрать подвыпившего моряка или рыбака, у которых и взять можно побольше. И главное, зачем убивать? Ведь можно просто оглушить…

– Может, наркоша или алкаш?

– Нет, по той же причине – удар профессионала. Да и не станет наркоман или алкоголик несколько часов поджидать жертву. Кстати, Ояр, удар тебе ничего не напоминает?

– Ещё бы не напоминал! Похоже, наш парень прилично владеет приёмами ножевого боя.

– То есть?

– То есть, спецназ или ВДВ^[13]. Бывший или действующий…

– А может, спившийся спецназовец орудует? Или подсевший на наркотики?

– У кого-то есть на примете кандидатура? – усмехнулся Олег и оглядел собравшихся. – Правильно, нет таких. У нас город небольшой, и мы о таком человеке обязательно бы знали.

– А если залётный?

– Специально приехал сюда «мочить» и грабить? Чушь! Это проще было бы делать в Риге или Москве. Залётный – да, но не грабитель. У него другие цели…

– Кстати, почему ты думаешь, что преступник был один?

– Исключать ничего нельзя, хотя анализ происшествия и осмотра места преступления указывают, что действовал преступник в одиночку. Если и были сообщники, то в качестве заказчика или наводчика.

– А если это диверсанты? – лейтенант Озолиньш даже подался вперёд. – Ну, убили полковника, чтобы завладеть кейсом. Может, там было что-то важное…

Последние слова Озолиньша потонули в дружном хохоте.

– Начитался пацан детективов!

– Да ты хоть одного живого диверсанта видел? Или только на картинке, в чёрных очках, с мешком тротила…

– Ядерную бомбу полковник в кейсе носил!

– Запретить ему видик смотреть!

Олег успокаивающе поднял руку, стараясь погасить поток острот. Он пытался стереть с лица расползавшуюся улыбку, но это у него плохо получалось.

– Хватит ржать, кони! Совсем парня за тучу загнали. Всё, успокоились! Мы здесь для того и собрались, чтобы выдвигать всякие, даже малоправдоподобные версии.

Дождавшись, пока утихнут последние смешки, Олег серьёзно продолжил:

– Зря смеялись! Такая версия вполне имеет право на существование, особенно с учётом месторасположения города и нынешнего бардака. И прекрасно вписывается в схему преступления. Хотя отрабатывать её придётся только вкупе с другими версиями. Разрабатывать её как самостоятельную у нас нет ни сил, ни возможностей.

– Нужно связаться с особистами воинских частей гарнизона. Без их помощи нам эту версию не потянуть, – Тигерис что-то черкнул у себя в блокнотике.

Олег согласно кивнул головой.

– Короче, – продолжил он, – на данный момент наиболее вероятным я считаю личный мотив. Пока у нас на примете, по меньшей мере, два человека, имевших причины устранить Митрофанова. Это военнослужащие танкового полка Татаринцев и Яковлев. Есть предположение, что жена капитана Татаринцева была любовницей Митрофанова, и капитан узнал об этом. А подполковник Яковлев был незаслуженно, по его мнению, обойдён им по службе.

Среди оперов возникло неясное брожение. Все принялись вполголоса обсуждать новость.

– А что, я видел Ленку Татаринцеву. Знойная баба, я бы и сам не прочь!

– Не про тебя тёлка, похоже, она только «полканов» уважает…

– Неужели Яковлев мог бы «замочить» за должность? Что-то не верится…

– За бабу ещё – куда ни шло, а за погоны…

– Отставить комментарии! – Олег хлопнул ладонью по столу. – Я бы и сам отмёл обе версии, но лишь по причине того, что ни Яковлев, ни Татаринцев, по всей видимости, не владеют приёмами ножевого боя. Из пушки грохнуть или танком переехать – это возможно, а ножом… – Олег, отрицая, мотнул головой. – Но дело в том, что оба уже достаточно давно в армии, и найти исполнителя среди спецов для них не составляет труда. А, возможно, и сами посещали какие-либо закрытые секции или курсы. Мы ведь про них ещё почти ничего не знаем, а должны знать всё! Короче, пиши, – Олег кивнул в сторону Возняка. – Отработать обоих по полной программе! Алиби – в первую очередь! Связи, друзья, круг знакомств – в общем, всё, что положено по подозреваемым в убийстве.

– А что, ревность или оскорблённое самолюбие – сильные мотивы, – Тигерис задумчиво потеребил ус. – Но и тут без помощи военных нам не обойтись. Только от них мы быстро сможем получить развёрнутую информацию по фигурантам…

– А они что-то не горят желанием сотрудничать, – закончил фразу Олег. – Прошу прощения, господа начальники, взаимодействие с военными – за вами.

Кочетов и Тигерис согласно кивнули.

– Володя, не нужно забывать и о наших возможностях, – повернулся Олег к Шестакову. – Соседи, друзья, сослуживцы – особенно. Они же не окопались у себя полку. Все живут в городе. Вот и надо подкатить к ним как бы в частном порядке, используя личные связи. То же самое и по личности погибшего. Кстати, при осмотре квартиры его бумаги вдова полковника выдала нам. Там ещё предстоит покопаться, но уже ясно, что придётся отрабатывать всех, кто в этих бумагах всплывёт.

– Кстати, почему никто не подумал о теракте? – вновь подал голос из своего угла Ояр. – Сейчас всякая шушера повылазила под знамёна националистов. Земессарги^[14] разные объявились. Там бывших уголовников – пруд пруди. Все нынче – пострадавшие в борьбе с Советской властью. И, между прочим, эти ребятки при оружии…

– Я размышлял об этом, – Олег задумчиво поскрёб небритый подбородок. – Есть много «против»: во-первых, откуда среди них спецназовцы? Среди наших «националов» я таких не знаю. Это в пятидесятые годы ещё могли действовать те, кто обучался в абверовских спецшколах. Ну, допустим, что кто-то из них уцелел и принялся обучать молодых земессаргов. Очень сомнительно, что это прошло бы незамеченным для нас, военных или комитетчиков. А ведь даже намёка на такую информацию ни у кого нет! И другое: националистические силы никак не заинтересованы сейчас в насилии по отношению к военнослужащим советской армии. Обострение ситуации может ударить в первую очередь по ним.

– А «эксцесс исполнителя»? Допустим, кто-либо из «националов» настолько ненавидит Советы, что пошёл на убийство первого же попавшегося офицера…

– Теоретически возможно, но практически всё опять упирается в профессионализм исполнителя. Если другие версии не дадут результата, то, вполне возможно, вернёмся и к этой.

– Слушайте, а может, это наши спецслужбы грохнули полковника, чтобы спровоцировать союзные власти и армию на действия против нынешних местных властей?

Все дружно обернулись к говорившему. К то-то даже постучал себя кулаком по лбу – мол, как у тебя с «крышей»?

– Стоп, хватит! – Олег снова хлопнул ладонью по столу. – Пора закругляться, а то наше совещание уже начинает походить на собрание пациентов дурдома. Впору спецмашину вызывать.

– А жена? Почему никто не вспомнил о жене? – глас вопрошающего вернул всех к реалиям дела.

– Ты бы ещё папу-генерала вспомнил, – нахмурился Олег. – Узнал папаша про похождения зятька и прислал из Москвы «Альфу» сластолюбца замочить. Да он скорее бы прислал кого-нибудь втихаря ему морду начистить и вернуть в лоно семьи, хотя, по имеющейся информации, Митрофанов и так превыше всего ставил благополучие семьи – конспирировался, как мог. А, впрочем, версию о причастности жены без проверки отбрасывать нельзя. В тихом омуте – черти водятся! Поди узнай, что у женщины на уме… Вполне вероятно, что, узнав об измене любимого человека, которому она посвятила всю свою жизнь, Татьяна Митрофанова воспылала ненавистью к мужу и заказала его… От любви до ненависти – один шаг…

– Не верю! – громыхнул Ояр. – Я её глаза видел!

– А мне прикажешь её глаза к делу пришить? В каком виде подашь: в баночке или в пакетик упакуешь? – взорвался Олег. – Всё, хватит! Все уже порядком устали. Будем заканчивать заседалово.

На минуту в кабинете воцарилась тишина. Олег уже пожалел, что «оторвался» на Ояре. Усталость ещё не повод повышать голос на друга.

– Володя, – уже спокойным тоном Олег обратился к Шестакову, – возьми у Возняка записи, проанализируй, сформулируй все версии в порядке их реализации и набросай план работы по каждой. Кроме того, запланируй мероприятия. Первое – проверить все точки сбыта краденого, всех барыг – возможно, всплывут вещи. Второе – проверить все точки, торгующие табачными изделиями. Папиросы «Север» курят не так много людей в наше время. Может, кто-то из продавцов запомнил человека, подходящего по приметам. Третье – по имеющимся у нас приметам дать циркуляр о розыске по всей республике. Четвёртое – повторно опросить всех работников автовокзала, железнодорожного вокзала, проводников, водителей автобусов и дальнобойщиков. Может, кто-то видел человека с указанными приметами. Не вздыхай, вон Виктор Янович сидит, – Олег кивнул на Тигериса. – Используй всех его людей: участковых, пэпээсников, гаишников… И, кстати, не забудь сориентировать весь личный состав отдела и «линейщиков».

Но предупреди, чтобы без самодеятельности. Парень может быть реально очень опасен. При обнаружении – вызывать группу захвата. Пятое – велосипед. Проверить магазин спорттоваров, а также поднять все материалы по кражам велосипедов за последние две недели, лучше – за месяц. Ну, вроде бы пока всё. Копию планчика дашь мне в дело и Долгоногову в ДОР^[15]. Да, внештаников подключи. Ну, планы спецмероприятий вы без меня составите, а то ещё нарушу все ваши режимы секретности…

Присутствующие дружно хмыкнули. Уж кто-кто, а они-то прекрасно понимали, что Островецкий, как бывший опер, все их секретные документы знает назубок.

– Засим позвольте откланяться. Ояра я, с вашего позволения, забираю с собой, – несколько церемонно и с лёгкой иронией объявил Олег.

– Постой, нам ты навалил с три короба работы, а сам-то что будешь делать? – занервничал Шестаков.

– Ай, какой бестактный вопрос! – Олег пребывал в шутливом настроении. – Следователь обязан отчитываться в своих действиях только перед законом, усекли? Но, отдавая дань глубочайшего уважения высокочтимому собранию, поясняю: я еду в Москву!

– Куда?! – чуть ли не хором гаркнули опера.

– В Москву! – с ленинским указующим жестом повторил Олег. – Знаете, как у Чехова в «Трёх сёстрах»: «В Москву, в Москву!» Кстати, мои бумаги готовы? – спросил он у Тигериса.

– Конечно, как только ты позвонил, я сразу же пошёл в секретариат – благо, все там ещё были на месте – и оформил тебе командировочное предписание и требование на билет. В Риге, в аэропорту зайдёшь к начальнику отдела милиции – он тебя посадит на ближайший рейс. Я с ним договорился, – Виктор протянул Олегу пакет с документами. – А вот аванс на командировочные расходы взять не успел, финчасть уже закрыта, – извиняющимся тоном добавил он.

– Чёрт, а у меня, как назло, с «капустой» туговато. Сними с «девятки»^[16], – попросил Шестакова Олег.

– Нет на «девятке» ничего. Всё, что было на первое полугодие, уже израсходовали, а на второе – ещё не выделили.

– Офигеть, ну такого бардака ещё не было. Уже второй месяц второго полугодия пошёл, а деньги на «девятку» ещё не дошли. Куда мы, блин, катимся? – возмутился Олег.

– Сделаем так: пустим шапку по кругу – каждый даст, сколько может. Потом я из «девятки» компенсирую, – Шестаков взял с тумбочки милицейскую фуражку, бросил в неё несколько банкнот и передал Тигерису.

– Ничего из «девятки» брать не нужно, – Виктор вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник, достал из него деньги и аккуратно положил их в фуражку, – не стоит лишний раз нарушать финансовую дисциплину. Олег вернётся из Москвы, оформит, как положено, командировочные и отдаст долг, а если не хватит, – залезем в премиальный фонд начальника. Это я беру на себя.

Тигерис пустил фуражку по кругу. Опера с прибаутками опускали в неё деньги и передавали дальше. Отовсюду раздавались шутливые напутствия:

– Олежа, ты там не шибко шикуй на наши бабки…

– И барышень московских бери с разбором, а то привезёшь ещё сюда «московскую» болезнь…

– Лучше московскую колбасу…

– А чего, Олежка наш – парень видный, пускай там москвичкам чуток дурную кровь поразбавит…

Олег вдруг почувствовал, как начали увлажняться его глаза и к горлу подкатил ком. Ребята ведь отдавали сейчас ему отнюдь не лишние деньги. Почти у каждого семья, дети – каждая копейка на счету.