Глава IV
В БАНДИТСКОМ ЛОГОВЕ

Логово оказалось ничего себе. Оно и внутри было похоже на старинный терем. Хотя, по правде, мы эти терема ни снаружи, ни внутри живьем никогда не видели. Только на картинках да в кино. Но и сейчас нам осмотреться не дали. Баба Яга, как только мы вошли в дом, сказала:

– Будете жить в комнате для гостей. На втором этаже.

– Мы не собираемся у вас жить, – сказал я. – У нас свой дом есть.

– А вас никто и не спрашивает. Марш наверх, двумя ногами сразу! Вот так, – и она, грохоча сапогами, запрыгала по ступеням, будто у нее были связаны ноги.

Мы переглянулись, выпучив глаза. Алешка постучал себя пальцем по лбу. Я с ним согласился.

Но у Бабы Яги было свое на уме. Она скакала по лестнице и приговаривала в такт прыжкам:

– Это уп-раж-нение прек-рас-но раз-ви-вает икроножные мышцы, – последние два слова она проговорила нормально, потому что уже доскакала до площадки и остановилась перед дверью.

– Двери открывать только ногами! Вот так! – и она, подпрыгнув, ахнула сапогами в дверь.

Та с треском распахнулась, и за ней что-то упало. И послышался недовольный мужской голос:

– Мама, вы опять за свое!

Мы мигом взбежали по лестнице – посмотреть, что там грохнулось.

За распахнутой дверью вставал с пола, приложив руку ко лбу, толстенький мужчина, похожий на Карлсона без пропеллера. Он был в клетчатой рубашке и широких цветных подтяжках на пуговицах.

– А это еще кто? – спросил он про нас.

– Это дети Августа, – забредила старушка. – Он подарил их мне. Я возьмусь за их воспитание.

– Не надо, мама, – попросил Карлсон, – у нас и так уже все двери расшатаны. Отведите их в комнату и уложите спать. А ты, Карпухин, – это он приказал маленькому и толстому, – будешь их стеречь, чтобы не удрали.

– Я не Карпухин, – обиделся тот. – Я Алехин.

– И чего я вас все время путаю? – огорчился Карлсон. – Вы же такие разные.

Действительно, они были разные. Один – маленький и толстый, а другой худой и длинный. Один – чаще всего веселый, а другой – чаще всего злой. У одного шнурки на ботинках все время развязывались, и он постоянно из-за этого спотыкался. А у другого, – наоборот, затягивались в мертвые узлы. И он все время ругался, пытаясь их распутать. Словом, совсем разные. Но чем-то очень похожие. Может, тем, что оба одинаково неправильно говорили. Алехин говорил «мармалад», а Карпухин – «вармишель». Толстый говорил «тубаретка», а худой – «скрипя сердцем». Но это не главное, что делало их похожими друг на друга. И мы долго не могли это понять. А потом догадались. Но гораздо позже…

В отведенной нам комнате была всякая мебель и три кровати. И при виде их мы вдруг почувствовали такую усталость, будто не на шаре из Москвы летели, а пешком шли. Глубокими, необозримыми снегами.

Поэтому мы сразу же бухнулись, не раздеваясь, на постели и мгновенно вырубились.

– Пусть они завтра нас на станцию отвезут, – пробормотал я Алешке вместо «спокойной ночи».

– Ага, – пробормотал он в ответ. – Только Лорда с собой заберем.

«Хоть короля», – подумал я из последних сил…

А потом я вдруг проснулся и долго не мог уснуть. То ли мне мешал отчаянный храп толстяка Алехина, то ли луна за окном, то ли собачий лай во дворе, а скорее всего – тяжелые и тревожные мысли.

Было ясно – мы попали в руки каких-то бандитов, и так просто они нас не отпустят.

За себя я не очень беспокоился, я уже почти взрослый, а вот за Алешку сердце сжималось. Он в нашей семье – самый маленький. И самый талантливый. «Очень способный юноша, – говорит про него папа, – на все способен». Это он говорит с иронией. Но Лешка и в самом деле на все способен. Любая неисправная техника оживает в его руках. И прямо каким-то чудом: Лешка ткнет куда-то отверткой, трахнет изо всех сил молотком – и пожалуйста – все заработало. Правда, не всегда так, как положено. Миксер у него вдруг превращается в пылесос, неисправный магнитофон – в исправную кофеварку. Настенные часы становятся вдруг будильником, а мамин фен – фонариком.

А как Лешка рисует! Один раз он за две секунды навалял мамин портрет. Да так здорово, что мама чуть не заплакала от гордости: неужели это я, такая красивая, а я и не знала. Тогда Лешка тут же нарисовал папин портрет… Папа потом с ним целую неделю не разговаривал, а мама целую неделю хихикала, когда взглядывала на папу.

И еще Лешку все животные понимают, прямо с полуслова. И всегда его слушаются, даже огромные злые собаки. Я как-то видел, что из-за него два дворовых кота подрались. Лешка черного погладил, а рыжего не успел приласкать. Так тот, обиженный, таких черному оплеух накатал!

Из-за всяких животных Алешка постоянно с кем-нибудь воюет. Даже с нашими родителями. Мама однажды прогнала с подоконника голубей, которые там гадили, а Лешка ей строгое замечание сделал:

– Птиц нужно беречь. Ведь они тоже наши четвероногие друзья.

И с папой он один раз здорово поссорился. Из-за таракана. Папа их боится и ненавидит. И вот на кухне выполз из-под плиты таракан. Папа тут же тапочку снял и хотел его прихлопнуть, а Алешка как заорет на него:

– Ты что! Тебе его не жалко? Он в тысячу раз меньше тебя! Крошку хлеба для него пожалел, да? А его, может, за плитой голодные детки ждут!

– Да я этих голодных деток… – Папа даже дар речи потерял. – Да я их… Да они у меня…

Алешка встал из-за стола и строго сказал:

– Стыдно, молодой человек! – он эту фразу, наверное, где-нибудь в очереди услышал. И запомнил на всякий случай. Вот она и пригодилась.

Папа так и остался с открытым ртом. И так и пошел в кабинет – в тапочке на одной ноге и с другой тапочкой в руке.

А мама сказала ему вслед с восхищением:

– Какое доброе сердце у ребенка!

А наш ребенок в тот же вечер (это как раз накануне нашего отлета произошло) такое натворил!..

Подходит ко мне и сообщает:

– Дим, а каникулы-то кончаются. Скоро настанут скучные трудовые будни.

– Ну и что? – не понял я, к чему он клонит.

– Что-что? Мы за все каникулы так ни разу с большой горки на снегокате не покатались. Обидно.

– Ну и что? – опять не понял я. Не догадываясь о его коварном замысле. – У нас же его нет. Мама говорит: нам денег и так еле-еле на косметику хватает.

– Да? – он на секунду задумался. – Ладно. – Еще чуть подумал и попросил: – Дай мне твои фломастеры. А то я свои уже все изрисовал.

И он закрылся в папином кабинете. А через час потребовал ножницы. А через полчаса оделся и куда-то, весь такой загадочный, исчез.

А еще через полчаса вернулся. Да не один. Вместе с ним пришел какой-то приятный молодой человек. Одной рукой он держал Алешку за капюшон куртки, а в другой держал пачку сторублевок.

Молодой человек оказался продавцом из спортивного магазина. И он как-то смущенно спросил папу, который в это время как раз пришел с работы:

– Это ваш мальчик? Он очень способный. Ему обязательно надо учиться. – И показал нам пачку денег. – Вот!

– Чему учиться? – испуганно спросил папа. – Деньги красть?

– Рисовать!

Мы пригляделись и ахнули все вместе. Этот «наш способный мальчик» за какой-то час времени обычными фломастерами нарисовал целую пачку денег. Чтобы на них снегокат купить.

Деньги были очень похожи на настоящие. Только криво обрезанные и белые с изнанки – поленился способный юноша.

Зато папа не поленился. Такого скандала у нас еще не было.

Папа кричал, хватался за голову, размахивал руками и бегал по комнате. А мама бегала за ним с валерьянкой и стаканом с водой.

Наконец он успокоился и остановился:

– Ты все понял, Алексей?

Алешка послушно кивнул:

– Понял. Надо было с двух сторон раскрашивать.

И все началось сначала: бег по комнате, хватание за голову и воздымание рук к потолку…

И тут, лежа без сна и вспоминая всякие эпизоды из нашей семейной жизни, я понял, что мы не пропадем. Выберемся из этого бандитского гнезда. Особенно если Лешка что-нибудь придумает. Нужно только немного сдерживать его инициативу и взять руководство нашей борьбой за свободу в свои руки. С тем я и заснул. Под отчаянный храп Алехина и густой басистый лай Лорда за окном.

Разбудил меня опять же собачий лай во дворе.

Алешка сидел на подоконнике и разговаривал через стекло с Лордом. Тот прыгал и звенел цепью.

– Сейчас мы с тобой умоемся, почистим зубы, – говорил ему Алешка, – и поедем на станцию. Будешь жить с нами, я тебя с родителями познакомлю. – И добавил мстительно: – И с нашей учительницей. Ей понравится…

Лорд внимательно слушал, а когда Алешка замолкал, принимался требовательно лаять. Видно, с ним редко разговаривали. Особенно по-человечески.

Алешка спрыгнул с подоконника:

– Проснулся? Собирайся, домой пора.

Тут открылась дверь, и вошел Карлсон.

– Стучаться надо, – сказал я сердито.

– А где Дед Мороз Август? – спросил Алешка. – Уже уехал?

– Еще нет! – как-то противно засмеялся Карлсон и стал похож на злобного поросенка. – И не уедет до тех пор, пока не выполнит мои условия.

– Это еще какие условия? – завопил Алешка, который совершенно не выносил несправедливости и наглого обмана. – Деньги он для вас украл? Украл. Вот и подавитесь!

– Ты отцу будешь советовать, – разозлился Карлсон, – когда с ним увидишься. – И опять противно засмеялся. – Но это будет не скоро. Я отпущу вас, когда получу за вас денежки.

– Фиг получите, – сказал я уверенно. – У нашего отца вообще денег нет, не только на выкуп.

– Квартиру продаст, – не менее уверенно возразил Карлсон, – ради таких-то деток.

– Не продаст, – злорадно врезался в разговор Алешка, сочиняя на ходу. – У нас квартира казенная, папа дворником подрабатывает – ему и дали две комнаты. В подвале.

– Ну тогда мамочка что-нибудь продаст. – Карлсон заметно терял уверенность и терпение.

– А у нас нет мамочки, – на всякий случай и тут соврал Алешка. – Она нас бросила. У нее теперь другой папочка. В Прибалтике.

Карлсон откровенно поскреб затылок – он уже дуреть начал от нашей информации. Папа – дворник-инженер, мама – в Прибалтике…

И тут его терпение лопнуло. Он вытащил из кармана блокнот, выдрал из него страничку и прихлопнул ее ладонью к столу.

– Садись! – рявкнул он (мне или Алешке). – Пиши!

– Сам пиши! – сказал Алешка.

– Я не умею! – сказал я.

– Ну все! Мирные переговоры сорваны! Сейчас я позову маму, и она вас выпорет. По-настоящему. Она умеет, сам знаю.

– Пусть только попробует! – спокойно сказал Алешка.

И в руках его появился пистолет, направленный прямо Карлсону в лоб.

И они тут же исчезли за дверью – Карлсон и его лоб.

– Брось сейчас же! – завизжал Карлсон в коридоре, изредка просовывая испуганное лицо в дверную щель.

– Щаз-з! – злорадно сказал Алешка. – Разбежался!

Карлсон исчез, и было слышно, как он затопал по ступеням.

– Где ты его взял? – спросил я Алешку про пистолет.

Он небрежно пожал плечами – подумаешь, задача:

– Под подушкой.

– Дай посмотреть.

Я взял пистолет – он был тяжелый и настоящий – и вынул из рукоятки обойму. Патронов в ней не было.

– Ну и пусть, – легкомысленно отмахнулся братишка. – Они ведь этого не знают.

– Узнают! Ищем патроны!

А внизу послышался грозный крик Карлсона:

– Карпухин! Где твой пистолет?

– Во!

– Алехин! Где твой пистолет?

Молчание.

А потом злобный вопль Карлсона:

– Идиот!

– А в нем патронов нет, – оправдался Алехин.

Мы лихорадочно обыскивали комнату, перевернули и выдвинули все, что смогли, даже матрасы на пол сбросили – патронов не было.

– Ищи, ищи, – подстегнул я Алешку, а сам начал сооружать баррикаду у двери. Чтобы выиграть время.

По лестнице опять затопали бандитские ноги. Но баррикада уже была готова: тумбочка, на ней – телевизор, на телевизоре – большая стеклянная ваза.

Но это не очень нам помогло. Мы не учли, что дверь открывалась наружу.

Правда, все равно неплохо получилось, когда бандиты во главе с Карлсоном распахнули дверь. Баррикада оказалась неустойчивой и рухнула прямо на них. Тумбочка, правда, устояла. Телевизор, увы, разбился с гранатным грохотом. Ваза, кстати, тоже – разлетелась на тысячу осколков об голову Карлсона.

Когда бандиты выбрались из-под обломков, на них опять смотрел неумолимый и грозный пистолетный ствол в моей руке. Правда, пустой.

– У вас патронов нет, – неуверенно сказал, кажется, Алехин. – Вот они, – и он потряс кулаком с зажатыми в нем патронами.

– У нас свои были, – сказал я и злорадно потряс пистолетом: – Вот они!

– Оставьте их в покое, – послышался властный голос Бабы Яги. – Я сама с ними справлюсь.

И она, оттолкнув тумбочку, смело шагнула в комнату.

– Вы ведь не станете стрелять в женщину? – уверенно спросила она.

«Особенно, в такую, – подумал я, – ее и так жалко». И опустил пистолет.

– Ну и зря, – сказал Алешка с досадой.

Баба Яга забрала у меня оружие. Бандиты, осмелев, ввалились в комнату.

– Они мне нравятся, – сказала старушка. – Из них выйдет толк.

– Письмо мы все равно писать не будем.

– Ну и не надо. Будете жить здесь. И Августа с его Дашкой я не отпущу…

– А если напишем? – спросил я. – Отпустите?

– Конечно! И вас тоже. За деньги.

– Честно? – спросил Алешка. И по его хитрому голосу я понял, что он что-то задумал.

– Еще как честно-то! – ухмыльнулся Карлсон.

– Нам надо подумать, – сказал я. – Посоветоваться. И с Августом Майским – тоже.

– Это наше условие, – сказал Алешка таким тоном, что было ясно – он ни за что не уступит.

Алехин посмотрел вопросительно на Карлсона, Карлсон – на свою маму. Та подумала и кивнула.

– Даю вам два часа, – сказала она, выходя из комнаты. – И приберитесь здесь.

– Еще чего! Кто натворил, тот пусть и убирает.

Да, они еще не раз пожалеют, что мы попали на этот шар. Это я по Алешкиным глазам понял.

Когда они убрали все осколки и обломки и оставили нас в покое, мы стали по-быстрому соображать – а нельзя ли как-нибудь попроще выбраться на волю?

Окошко отпадает – на нем, хоть и красивая, но все-таки решетка. Дверь в коридор тоже не пойдет. А вот за шторкой еще одна дверь – неизвестно куда.

Я повернул ручку, и дверь без лишних слов оказалась незапертой. За ней было что-то вроде чуланчика со встроенным шкафом и еще одна дверь. Но без ручки.

Алешка бухнул в нее ногой.

– Кто там? – раздался чей-то нежный голосок. И дверь распахнулась.

За дверью стояла молодая девушка с ресницами и длинной косой. «Наверное, невеста Деда Мороза», – догадались мы.

– Здрасьте, – вежливо буркнул Алешка.

Девушка хлопнула ресницами и приветливо улыбнулась.

– Вы тоже попались? – спросила она.

– Мы ненадолго, – пообещал я. – Удерем, когда надоест.

– Это ваш Август нас затащил! – сказал Алешка.

– Но он же не нарочно! – Девушка Даша прижала руки к груди. – Он такой доверчивый. И непрактичный!

«Оба вы хороши», – составил я в уме впечатление от этой беспомощной пары.

– Представляете, эти невежественные люди, – продолжала ахать девушка, – вбили себе в голову, что Август и впрямь может сделать их невидимками. Чтобы они могли безнаказанно совершать преступления.

Это мы уже знали. Но какая-то хитрая мысль зашевелилась в моей голове от этих слов. Я попытался ее ухватить, но она вильнула хвостиком и золотой рыбкой ускользнула от меня.

Ничего, в нужный момент, я уже знал по опыту, эта рыбка вернется и исполнит наши желания.

– Приятно было познакомиться, – сказала Даша.

Ей было неловко за своего жениха, который невольно втянул нас в бандитское логово. А сам скоро вместе с ней выйдет на волю. В чем я очень сомневался…