Критикуя всё и обличая,

А, между прочим, нынче под Москвой

Гниёт картошка, в поле погибая.

Пять лет ломают головы, как быть,

Каким путём прийти к согласью духа?

Я эту тайну помогу раскрыть:

К согласью путь, простите, через брюхо.

За перестройку больно мне давно.

В отчизне нашей было их нимало,

Про них могу сказать я лишь одно:

Толка никакая не давала.

Пытался всё Хрущёв перепахать,

Кроил страну, как швейник одеяло,

Забыв одно: ведь землю-то отдать

Народу власть советов обещала.

И Брежнев тоже перестройку вёл,

Итог её – разбитое корыто.

Он до того страну свою довёл:

В ней честь и совесть начисто забыты.

Теперь иной в истории момент,

И видит бог, мы этого хотели.

Спасибо вам, товарищ президент*,

Что наконец-то мы, глупцы, прозрели.

Не зря ль прозрели? Ведь народ не рад,

Не зря ли новый монумент заложен?

Ведь люди-то всё чаще говорят:

Оркестр у дирижёра ненадёжен

* Имеется в виду первый и, как окажется, последний президент СССР М.С. Горбачёв. История ещё не расставила и не скоро расставит окончательные точки в его во многом противоречивой деятельности. Пока ясно одно: Нобелевскую премию ему дали за развал «Советского монстра», непредсказуемости которого боялся весь капиталистический мир.

То контрабас фальшивит, то кларнет,

Труба с трубой не в унисон играют.

Пять лет на месте топчутся, пять лет

Одни лишь только вывески меняют.

И мне сдаётся, что и в этот раз

Страна не так оглобли повернула.

Не потому ли и кричат сейчас:

Нас снова власть советская надула!

Нам частник жить спокойно не даёт,

Земля в бурьянах сердце нам не гложет,

Седой Арал в висок свинцом не бьёт,

Байкал нам тоже душу не тревожит.

А что ж, всё это наше – не своё.

Знакомая сызмальства аксиома,

И хоть учили: наше всё моё,

Мы знаем: наше – это то, что дома.

И, кажется, грядёт большой развал,

А если на английском – просто кризис,

И разразится мировой скандал,

И отпоют советам катехизис.

Страна моя, что сделали с тобой,

В какие бездны синь твою спустили?

В том не повинен твой народ простой,

А те, что тебя «…измами» крестили.

Не лучше ль снова к НЭПу,* к кулаку,**

Туда, где могут, верят и умеют?

Иначе – это ясно дураку –

В такой стране лишь плевелы созреют.

И нищета, куда ни кинешь взор,

Нет ни парома, ни моста, ни брода.

Коль все в ЦК такие, как Егор -***

Не быть в отчизне сытому народу.

* Новая экономическая политика – т. н. капитализм (в современном понятии – мелкий частный бизнес) введённый В.И. Лениным в двадцатых годах, но быстро свёрнутый по идеологическим соображениям.

** Выражаясь современным языком, фермеры, имеющие собственную землю и производящие на ней собственную сельскохозяйственную продукцию для себя и на продажу. В период коллективизации (создания колхозов) были жестоко экспроприированы. Земли и их подворья отбирались в пользу бедных, а сами и их семьи выселялись в необжитые глухие районы страны, а иногда и просто уничтожались. Этим самым было окончательно разрушено сельское хозяйство, что привело к небывалому голоду и восстаниям крестьян в части регионов СССР.

*** Егор Лигачёв – член ЦК КПСС в эпоху правления Горбачёва. Поборник сухого закона в период перестройки. Известен, как борец с виноградниками, ибо из-за них, как считалось, в стране и было пьянство, и они безжалостно вырубались сотнями гектаров. Но всё это привело к небывалой вспышке самогоноварения.

Да, нищета, куда ни бросишь взгляд,

Повсюду скудно, тоще и убого,

А нам ещё по прежнему твердят,

Что наши …измы скоро победят

И что идём мы правильной дорогой.

––

Письмо Даши Верховному Совету

Мне б открыться, рассказать бы всем,

В том числе Верховному совету:

Жизни ж нет, ну нет почти совсем,

Счастье? А его-то вовсе нету.

У меня давно своя семья.

Двадцать лет работаю в колхозе.

Скотница профессия моя,

Ковыряюсь день и ночь в навозе.

Утверждают, рабства нет давно,

Есть оно, я это твёрдо знаю.

На своих плечах таскать г…но –

Лишь у нас зовут колхозным раем.

А ведь я же женщина и мать,

Слабый пол, как говорят в народе,

Только всем на это наплевать, -

Лошадь я, иль что-то в этом роде.

На ферме наш парторг прибил плакат:

«Мы придём к победе…» и так дале…

Что про этот лозунг говорят,

Если б только, милые, вы знали!

Восемьдесят рваных платят мне

За такую адскую работу.

Не был труд наш никогда в цене –

Лишь была от партии «забота».

Нам её особенно видать

В нашем полунищенском сельмаге,

На его прилавке не сыскать

Ни гвоздей, ни ситца, ни бумаги.

Если спросите про колбасу

Или рыбу – тут же обругают.

Здесь давно сельчане хрен сосут

И другого ничего не знают.

Так какого ж чёрта столько лет

О земле вы спорите, ребята?

Посмотрите, мне ведь смены нет,

Передохнут все мои телята!

Ведь у нас погибло деревень

Столько, сколько Гитлер не сничтожил.

Наводили тень на ясный день

Нам свои, и вы, наверно, тоже.

Не пора ль долги-то отдавать?

Сколько можно воду в ступе тузить?

Если в брюхе пусто – не бывать

Крепкому Советскому Союзу.

Торопитесь, времени в обрез.

Вон уж и весна не за горами.

Нам, ребята, нужно позарез,

Чтобы вы сегодня были с нами.

Кризис власти – принялись кричать,

Растерялись, что же будет дальше?

Всё равно, какая будет власть,

Лишь без пустозвонства б, да без фальши.

И отдайте ж землю, наконец,

Тем, кто хочет, верит и умеет.

Лишь хозяин на земле – творец

И свободный труд лишь душу греет.

Я пошла б, быть может, бастовать,

Объявила б даже голодовку,

Да мои телята просят жрать

И земля не терпит забастовок.

Торопитесь, времени в обрез,

Вон уже весна не за горами.

Нам сегодня нужно позарез,

Чтобы вы, ребята, были с нами.

––

Письмо Паши Даше.

Эх, напиться б, Даша, да забыться,

Отлежаться б где-нибудь на дне!

Что у нас в стране сейчас творится

Не приснится и в кошмарном сне.

Пока ты в прошедшем поколенье,

Где житейских катаклизмов нет,

У нас тут по закону тяготенья

Пролетело полдесятка лет.

Здесь бурлит повсюду перестройка.

Депутаты речи льют рекой

На трибунах, выступая бойко,

Обличают косность и застой.

Впереди – глубокие реформы.

Прочь рутинный и гнилой застой!

А пока уродливые формы

Принимает лучший в мире строй.

Запустили в дело нынче схему

Принцип её ясный и простой:

Сохранить командную систему,

Отстоять её любой ценой.

Обещают скоро обновленье,

Это нам сейчас уже видать.

В магазинах часты объявленья:

«Извините, нечем торговать».

Новый наш премьер железных правил*

Знает, как инфляцию давить,

Он в три раза цены нам подправил,

Чтоб в дальнейшем лучше стало жить.

Но вот в это я глупец, не верю

И хочу премьеру подсказать:

Чтоб поднять народное доверье

Надобно расходы сокращать.

Нам твердили, секса нет в помине.**

Ах, беда, ну как не стыдно врать!

Если в каждом нашем магазине

Только полки голые видать.

Правда, скоро будет не до секса.

Уж не знаю, как тебе сказать:

Разве только если экстрасенсы

Долг мужской помогут исполнять.

Ты представь, откуда секс-то будет?

На него ведь не издашь указ.

Тут любой про женщину забудет,

Коль питаться в сутки только раз.

* Неумение (или нежелание) подбирать себе преданные кадры была одной из бед М. С. Горбачёва, которое его же и погубило. Назначенный им премьер Павлов по сигналу председателя КГБ Крючкова – основного оппозиционера апологету перестройки, начал своеобразный финансовый террор против населения страны – абсолютно бессмысленный обмен денежных купюр, чтобы отвлечь население от текущих политических событий.

** Прогремевшее на весь мир по телемосту СССР – США и порядком всех насмешившее заявление одной подсадной дамы, что в стране у нас секса нет. В буквальном смысле.

Да, теперь едим один раз в сутки,

А иначе, как деньгу скопить,

Чтоб купить, какие-нибудь шмутки

И свой срам хоть чуточку прикрыть?

Не до жиру, нынче бедность в моде,

Не до секса, это не для нас,

И в газетах часто пишут, вроде,

Секс не признаёт рабочий класс.

Не хочу сказать за всех рабочих,

Но в такой попавши переплёт,

Будь до секса все они охочи –

Око видит – только зуб неймёт.

Ожидали, будет ускоренье,

Получилось как-то всё не так,

Вместо ускоренья – торможенье,

Вместо демократии – бардак.

Может, лучше откопать нам Брежнева,

Пусть бы взял правления бразды.

Смог бы сделать всё опять по прежнему

Получил ещё бы три звезды.

Мы б ему присвоили и больше

Пусть бы тешил душу старый хрен,

Лишь бы были сдвиги хоть как в Польше,

Ведь у нас-то всё без перемен.

Тут вчера мужик преклонных лет

«Огонёк» читал – я это слышал,

Пишут, будто б генералитет

С челобитной к президенту вышел.

Чернавин, Моисеев, Куликов

Генерал Варенников* и иже

Пишут прямо, без обиняков

О том, что им ценней всего и ближе.

Мол, армия от травли изнывает

И от горьких тягостных забот

О судьбе Отчизны. Кто же знает

Вдруг найдётся враг, да нападёт.

Не напал, но есть уже приметы,

Руст к нам прибыл прямо до Кремля.**

Где ж ваши хвалёные ракеты?

Иль вас, правда, критикуют зря?

* Высокопоставленные генералы Советской Армии.

** Скандальный перелёт через границу самолёта «Сессна» и посадка на… Красной площади Москвы. Вот вам и мышь не проскользнёт, господа генералы!

Я вчера такие слышал речи,

Тот же дядька горько воздыхал:

Хочется пожить по человечьи,

Хоть скорей бы кто-нибудь напал!

Сдаться бы германцам иль япошкам.

Оккупантам – пламенный привет!

Вдоволь бы нажрались хоть картошки,

Той, что в наших магазинах нет.

Наши генералы, знать, наивны

И не могут, не хотят понять:

Грязные пустые магазины

Сторожа не будут защищать.

Слишком затянулись обещанья

Лучшей жизни и счастливых дней.

Нынче мы – на грани обнищанья

И живём всё хуже, всё скудней.

Из кремлей-то, знать, не очень видно

До каких пределов мы дошли.

Стыдно. Горько. Тяжело. Обидно…

Впрочем, что искали – то нашли.

Мы военный мускул нарастили,

В этом деле налицо прогресс,

Всё другое страшно запустили

Во главе с родной КПСС.

В день шесть танков, в квартал – две подлодки

Много лет без устали клепаем.

От Карпат до северной Чукотки

Семена ракет мы рассеваем.

В этом деле нет у нас приписок,

Вмиг дадим агрессору ответ.

Ракеты мы клепаем, как сосиски.

Ракеты есть, сосисок, правда, нет.

Мы всю жизнь готовились к войне,

Но сегодня с каждым днём виднее:

Кто нас завоюет – тот вдвойне

Станет не богаче, а беднее.

Да и как же быстро покорить

Триста миллионную ораву?

Легче будет взять да и купить

Всю нашу великую державу.

Мы ведь всё равно обречены,

У коммунизма нет иной дороги.

Нам не надо никакой войны,

Мы и без неё протянем ноги.

Заживо сгниём от диоксинов,

С голоду подохнем, как собаки.

Заколотим двери магазинов,

Кушать будем танковые траки.

Задохнёмся в выхлопах бензинных,

В прошлом всё хорошее оставим.

Внуков и детей своих безвинных

Умирать мучительно заставим.

От марксистско-ленинских нитратов

Не дают уж всходов наши грядки.

Нам диктуют новые трактаты,

Оставляя старые порядки.

Много лет мы делали ракеты,

БТРы, БМП и танки,

Не заметив, как страна советов

Стала вдруг страною содержанкой.

Наши реки – сточные канавы,

Города – унылы и безлики.

Если мы – великая держава,

Кто мне скажет, в чём же мы велики?

Да, конечно, сточные канавы.

Да, конечно, мусорные свалки.

Это показатели державы,

Где всё нужно делать из под палки.

Здесь всё всем до фени, всё до лампочки,

Здесь у всех и всюду хаты с краю.

Здесь в гробу всех видят в белых тапочках,

Никогда и ничего не знают.

И куда ни глянь – всё устарело,

И всего и всюду не хватает.

Отчего всё это, в чём тут дело?

Кто-нибудь в системе этой знает?

А дело-то как раз в такой системе

Тупиковый путь себе избравшей,

Прогоревшей на военной теме,

От людей себя оберегавшей.

Наши нивы – чахлы и убоги,

Гегемон наш пьян и нищий духом.

Все его мечты лишь о дороге,

По которой ходит хлеб за брюхом.

Одурманен он духовным пойлом,

Превращён в подопытное стадо.

Знай, товарищ, каждый своё стойло –

Больше ничего тебе не надо.

Очень уникальную страну

Вылепила наша партверхушка,

Превратив – и не её одну,

Для себя в бесплатную кормушку.

Если будешь кроток и послушен,

Нос по ветру и по ветру ушки,

Может быть, появится отдушина

И тебя допустят до кормушки.

Нынче, Даша, все мы тут в смятении

И понять не можем ни шиша:

Президентов, всем на удивление,

Стало много, а страна одна.

Темпы их избраний всё растут.

Вот она, советской жизни проза!

Я уверен, скоро изберут

Президента нашего колхоза.

И наверно он издаст указ

Выстроить таможни на границе,

Чтобы молоко там или квас

Не уплыли за рубеж станицы.

Может, я не смыслю ни шиша

В тонкостях текущего момента,

Но представь: а может быть ли в США

Три или четыре президента?

Как-то прочитал газету – обмер!

Мир свихнулся, он рванулся вспять.

Вот пример: профессор В. Готлобер

В комсомол решить вступить опять*.

*об этом писала газета «Комсомольская правда»

Знать решил, омолодиться может,

Ведь ему уж семьдесят с вершком.

Если выйдет я, наверно, тоже

Заявленье напишу в райком.

А вчера читаю в «Комсомолке»:

Город Киров, пишет Куликов,

Что недавно получил по холке

Этот инвалид – участник ВОВ.

Пишет, им пельмени выдавали

По талонам, в месяц килограмм.

Это, знать, за то, что воевали,

Что фашистам дали по зубам.

И ещё – апофеоз морали

Наших продовольственных программ:

По талонам, что на кур давали,

Хвостики свиные продавали –

Сорок пять копеек килограмм.*

*Не подумай, читатель, что автор это выдумал. Тут ничего выдуманного нет. Любой из старшего поколения, кто помнит советскую перестройку, подпишется под этим. Талоны были на всё, но и по ним очень часто ничего нельзя было купить, даже сигарет, не говоря о продуктах. Если это был обещанный комми коммунизм (помните Хрущёва: в 80-х годах советские люди будут жить при коммунизме) то он пришёл вовремя.

Ты ведь знаешь, я искать пытался

Истины в поступках и делах,

Только зря грустил и волновался,

Мне уделом каждый раз был крах.

Истина, как свет в конце тоннеля,

Только жаль, конца тоннелю нет.

Впрочем, что мы глупые хотели

За каких-то семь десятков лет?

Мне часто мысль одна волнует душу

И заснуть спокойно не даёт:

Ведь одна шестая нашей суши

Не в ногу с миром много лет идёт.

Боже, боже, что мы натворили!

Ну, куда мы мчались столько лет?

А ведь нам-то, глупым, говорили:

В ногу – мы, а остальные – нет.

Нынче видно, дошагались в ногу

И пришли к концу ни лечь ни сесть.

Впору обращаться с просьбой к богу –

Уж на ноги нечего одеть.

Правда, обещают, скоро будет,

Что поесть, попить и что одеть,

Что недолго остаётся людям

Голодуху и развал терпеть.

Ну, совсем чуть-чуть, совсем немного,

Может быть, каких-то дней пятьсот.**

Там, где пусто было и убого –

Станет скоро всё наоборот.

** Благополучно почившая в бозе, не начавшись, программа выхода страны из кризиса экономиста-авантюриста Г. Явлинского «Пятьсот дней». Без изменения экономической системы она, конечно же, была обречена на неудачу, что и произошло.

Мясо, говорят, дадут китайцы,

А картошку с Польши привезут,

Итальянцы нам поставят яйца,

Наши куры их ведь не несут.