Было в небе уютней нам, чем на земле.

Подловила судьба, как на взлёте…

Он летает теперь в недоступной нам мгле,

Ну а мы пока здесь на излёте.

Если спросят меня, я скажу – не солгу:

Не судите, друзья боевые!

Перед мёртвыми мы в неоплатном долгу

Лишь хотя бы за то, что живые.

2007 г

* Полоса перед вами – последняя команда диспетчера экипажу. На фото ВПП аэропорта Уфа. Вид из кабины.

––

На троих три по триста…

После репетиции ко дню «Аэрофлота», когда-то единого в СССР. Теперь

ни такой страны, ни её «Аэрофлота» нет, кроме авиакомпании в Москве.

Но праздник в России остался. Остались и ветераны.

На троих три по триста. Отметились!

А четвёртый – он был за рулём!

Ах, ребята, как поздно мы встретились!

Впрочем, ладно… давайте споём!

Две «Ямахи» вели свои трели.

Композитор, поэт. Ну, да что ж!

Написали, проверили, спели…

В авиации, что не найдёшь?

Нас сроднили мелодии неба,

Нам кабина была – отчий дом!

И не надо ни водки, ни хлеба –

Впрочем, надо, но только потом!

У кого-то не так, может, было,

Но сегодня хочу я сказать:

Небо, лётчики, нас научило

И летать, и любить и страдать.

Много лет мы взлетали, садились,

Было так, что вот-вот и чуть-чуть!

Вам, скажите, ребята, не снились,

Виражи , когда не отвернуть?

Я не знаю Вадима Захарова

И Смирнова* я тоже не знал,

Но зато знаю Сашу Макарова,

Не однажды с ним вместе летал.

Ах, февраль, ты морозный проказник!

Мне бы вместе собрать вот таких!

Получился прекрасный бы праздник.

(Да, я Сашу забыл Луговых).**

Порой мысли – летящие пули,

И в извилинах полный аврал!

Наш четвёртый – Серёга Зайдуллин***–

На троих нам сейчас разливал.

Жаль, не часты такие вот встречи.

Время – враг наш – несётся вперёд.

Проведём в этот год мы свой вечер,

А другой – тут уж, как повезёт.

Ну да ладно, сегодня отметились.

Вот лишь Саня… он был за рулём.

Ах, ребята, как поздно мы встретились!

Ну, да ладно, давайте споём.

2011 г. 8 февраля.

*Вадим Захаров, Дмитрий Смирнов – барды, пилоты авиакомпании «Сибирь» известные своими песнями об авиации.

** А. Макаров – поэт, певец, музыкант. А. Луговых – музыкант, певец, композитор. Пилоты авиакомпании «Башкирские авиалинии» К сожалению, сегодня этой компании больше нет.

*** С. Зайдуллин – военный штурман. После демобилизации из ВВС летал в авиакомпании «БАЛ».

––

Та посадка…

Председатель технической Комиссии по расследованию авиационного происшествия с самолетом Ту-204 RA-64047 авиакомпании «Red Wings» информирует о результатах предварительного анализа информации средств объективного контроля и другой поступившей информации.

Заход на посадку выполнялся на ВПП-19 (длина – 3060 м) аэропорта Внуково. Активное пилотирование осуществлял командир воздушного судна (КВС). Перед входом в глиссаду самолет находился в посадочной конфигурации: закрылки – 37°, предкрылки – 23°, шасси выпущены. Задатчик высоты принятия решения был установлен на 60 м. Посадочная масса самолета составляла ~67.5 т., центровка – ~26.5%, что не превышало ограничений, установленных Руководством по летной эксплуатации (РЛЭ).

В ходе предпосадочной подготовки КВС определил расчетную скорость на глиссаде как 210 км/ч, при этом КВС уточнил, что выдерживать необходимо 230 км/ч. Снижение по глиссаде проходило в директорном режиме с отключенным автоматом тяги со средней приборной скоростью около 255 км/ч и вертикальной скоростью -3…-5 м/с. Снижение выполнялось без значительных отклонений от глиссады. Пролет ближнего приводного радиомаяка (БПРМ) был выполнен на высоте 65…70 м. Входной торец взлетно-посадочной полосы (ВПП) был пройден на высоте около 15 м и приборной скорости 260 км/ч.

Приземление самолета произошло через 5 секунд после установки рычагов управления двигателями (РУД) на режим «малый газ», на скорости ~230 км/ч, на удалении около 900-1000 м от входного порога ВПП, с опережением на левую опору шасси (левый крен 1…1.5°), при этом появился сигнал обжатия левой опоры. В процессе посадки воздушного судна порывы бокового ветра справа доходили до ~11.5 м/с. Максимальное значение вертикальной перегрузки в момент касания ВПП составило 1.12g по записи средств объективного контроля (далее – МСРП).

С момента пролета истинной высоты 4 м до касания ВПП прошло около 10 секунд. Через 3 секунды после приземления произошло опускание и обжатие передней опоры шасси. Сигнал обжатия правой опоры шасси на данном этапе не сформировался.

Практически одновременно с опусканием передней опоры шасси экипаж перевел рычаги управления реверсом (РУР) двигателей в положение «максимального реверса» одним движением и применил торможение от педалей.

Перекладки створок реверсивного устройства на обоих двигателях не произошло. Также не произошло автоматического выпуска воздушных тормозов и интерцепторов. Выпуск интерцепторов в ручном режиме экипаж не производил.

После перевода РУР в положение «максимального реверса» зарегистрировано увеличение режима работы обоих двигателей (прямой тяги) до режима Nвд~90%, что фактически соответствует номинальному режиму работы.

Давление в тормозах колес левой (обжатой) опоры шасси составляло до 50 кгс/см;, давление в тормозах колес правой (необжатой) опоры шасси отсутствовало.

Минимальная приборная скорость, до которой замедлился самолет через 7-8 секунд поле приземления, составила 200-205 км/ч при тангаже ~0° и крене 1° влево, после чего скорость начала увеличиваться.

Через 2 секунды после перевода РУР в положение «максимального реверса» последовал доклад бортинженера о не включении реверса.

РУР находились в положении «максимального реверса» около 8 секунд, после чего реверс был выключен. За это время приборная скорость увеличилась до 240 км/ч.

Увеличение приборной скорости привело к дополнительной «разгрузке» основных опор шасси. При колебаниях по крену (от 4.5° влево до 2.6° вправо) происходило обжатие то левой, то правой опор шасси. Одновременного обжатия обеих основных опор шасси не происходило.

Практически одновременно с выключением реверса зарегистрировано обжатие тормозных педалей левого летчика до 60°. Как и ранее торможение оказалось неэффективным – давление в тормоза колес подавалось только при обжатии опор шасси.

Через 5 секунд после выключения реверса, после слов бортинженера «Реверс включай! Реверс!», зарегистрирован повторный перевод РУР в положение «максимального реверса». Как и при первой попытке, включения реверса не произошло, оба двигателя вновь вышли на режим прямой тяги (Nвд~84%). Торможения самолета не происходило, приборная скорость составляла 230…240 км/ч. Через 4 секунды реверс был выключен. В момент повторного включения реверса самолет находился на удалении около 950…1000 м от выходного порога ВПП.

В течение 6 секунд реверс находился в выключенном положении, в это время экипаж предпринял попытку автоматического торможения, о чем свидетельствуют внутрикабинные переговоры экипажа и кратковременное появление разовых команд: «Автоматическое торможение включено» для основной и резервной подсистем.

В районе выходного порога ВПП РУР были переведены на режим малого реверса.

Выкатывание самолета за пределы ВПП произошло через 32 секунды после приземления, практически по ее оси, на приборной скорости около 215 км/ч. В процессе выкатывания, по команде КВС бортинженер выключил двигатели с помощью стоп-кранов.

Дальнейшее движение самолета происходило практически по продолженной оси ВПП.

После выключения двигателей, за счет торможения при движении по снежному покрову за пределами ВПП и наезду на неровности, произошло одновременное обжатие левой и правой основных опор шасси. Обжатие основных опор шасси привело к автоматическому выпуску воздушных тормозов и интерцепторов, а также к перекладке створок реверсивных устройств двигателей. Столкновение самолета со склоном оврага произошло с путевой скоростью около 190 км/ч.

Та посадка… Её до сих пор

Помню я, как такому забыться?

Самолёт к полосе так притёр –

Перегрузка почти единица.

Так вот редко бывает у нас,

Все посадки – они не похожи.

Инженер произнёс: это класс!

Восхищённо прихлопнув в ладоши.

Есть касание! Реверс – включить!

Сейчас взвоют движки на пилонах.

Только РУРы * лишь переложить -

И, считайте, что мы уже дома.

Торможу! – произнёс командир, -

А хвалить нас пока рановато.

Чёрт возьми, как порой тесен мир!

Как порой полоса маловата!

Тормози! Торможу!! Тормози!!!

Ах, как всё оказалось не просто!

Уже рядом конец полосы,

Только скорость вот сто девяносто…

Тормоз!.. Реверс!.. Тут, что-то не так!

Жить осталось секунды четыре…

Разгоняемся, что ли? Бардак…

Всё! Удар! И… нас нет в этом мире…

…………………….

Этот мир стал теперь не един.

Ах, как мягко тогда мы коснулись!

В эту жизнь я вернулся один,

А ребята уже не вернулись…

2013 г

* РУР – рычаги управления реверсом

Растворился самолёт в небесах…

Незатейливая песенка пилота пенсионера

Растворился самолёт в небесах.

Тьма на сердце, седина в волосах!

Ну а годы, словно листья летят,

Время в небе ты отжил – шелестят.

Осень жизни неплохая пора,

И в полёт идти не надо с утра.

А как выспишься, мой милый дружок, -

В руки удочки и на бережок!

И неплохо бы всё это, но вот

Целый год ничто нигде не клюёт!

И приходится – ну что говорить! –

Вечерами только водочку пить.

Водки выпьешь – вдруг потянет в полёт…

А заснёшь – во сне опять самолёт!

Взлёт, туман и не видать ни хрена…

А проснёшься – лишь в висках седина!

Ну а листья всё летят и летят…

Я не сплю, а уже многие спят.

Небо звёздное зовёт за собой!

В нём давно летает кто-то другой!

2012 г

Песенка о полёте в Ереван

Страна уснула. Ночь. Зима. Туман.

Проснётся утром – всё подорожает.

А мы сейчас взлетим на Ереван,

Нас в этот час никто не провожает.

Ну, кто придёт, скажите, провожать?

Не все ещё свихнулись в этом мире.

Кому тут ночью хочется дрожать? –

Ведь на часах без четверти четыре.

Туда нам лёту три часа всего.

Неси, пилот, достойно своё бремя.

Эх, посадить в кабину бы того,

Кто выдумал полёты в это время.

Заснули все. Спит Лондон и Норильск,

Бомжы спят и бродячие собаки.

Уснул забытый богом город Рыльск.

Тревожно спит голодный волк в овраге.

Спят на насестах даже петухи,

Не разбудить их ни зерном, ни хлебом,

И только мы – пилоты от сохи

Идём пахать своё ночное небо.

На этой трассе мы не в первый раз,

Прошли Саратов, Волгоград, Минводы.

Сейчас под нами спит седой Кавказ,

А с Еревана нет ещё погоды.

Где-то внизу спит древний Арарат

В веках воспетый не одним поэтом,

Не зря же там повсюду говорят:

Красив всегда он и зимой, и летом.

Но вот и связь, диспетчер нам сказал:

Погода есть… и замер у радара.

Он, может быть, немного б и поспал –

Мешает борт, летящий с Краснодара.

Пора снижаться, РУДам – малый газ!

Гасите свет, он нам сейчас не нужен.

Не злись на нас и принимай, Кавказ,

И нас прости, что рано так разбужен.

Мы среди гор снижаемся во мгле

По линии невидимой глиссады.

Здесь тоже спят, как всюду на земле

И раннему прилёту мало рады.

А через час покинем Ереван,

Когда рассвет едва-едва забрезжит.

Идём в набор – пять тысяч на Севан,

Но самолёт как будто кто-то держит.

Не мудрено, наш вес почти сто тонн,

Давление мало – мы это знаем.

С трудом, но оттолкнувшись о бетон,

По черепашьи скорость набираем.

Вот, наконец, набрали эшелон

И солнца луч сверкнул нам, как награда.

Внизу под нами буйствует циклон

И снегопад с Минвод до Волгограда.

В Уфу вернулись, здесь мороз таков!

Кусает, словно аспидово жало.

Мы не были в России семь часов –

А в ней почти, что всё подорожало.

2003 г

Уходят все

Уходят все, кто рано, кто позднее,

С небес срывая нимб своих светил.

Потомкам лишь становится виднее,

Кто жил, а кто-то белый свет коптил.

Небесный свет, последний раз нам брызни!

Мы догорели, больше не гореть!

Достойно уходить из этой жизни, -