Императоры Восточной Римской империи далеко не сразу и с большим опозданием оценивают по достоинству эту извечную тягу славян к мирному земледельческому труду. Византийские дипломаты вновь плетут свои хитрые сети и склоняют авар к наступательному союзу, не озабочиваясь последствиями в том критическом положении, в какое попала империя, лишь бы остановить всё более настойчивые, далеко заходящие набеги славян. Авары, потешившись вволю над мирными земледельцами, живущими на Днепре и Днестре, проникают в Паннонию, создают, видимо, не без помощи или при попустительстве византийцев, кочевую империю, так называемый Аварский каганат, и требуют даней с расселившихся по левобережью Дуная славян. Вчерашние воины, эти новые землепашцы вновь берут в руки оружие и на требование авар отвечают приблизительно так:

– Родился ли на свет и согревается ли лучами солнца тот человек, который подчинил бы себе нашу силу? Не другие нашей землей, а мы чужой землей привыкли владеть. И мы уверены в этом, пока будут на свете мечи и война.

Затем следует кровавая схватка, в которой были разбиты авары. Расчет византийских дипломатов проваливается. Союз с аварами оборачивается новой напастью. Побитые славянами, авары ведут войны с Восточной Римской империей, время от времени продолжают беспокоить победоносных славян и ввязываются в войну с империей Каролингов. Нерасчетливо распылив свои военные силы, авары в один несчастный день отваживаются осадить Константинополь, терпят под его мощными стенами жестокое поражение, и Аварский каганат внезапно и бесследно исчезает с лица земли, как прежде бесследно исчезла эфемерная империя гунна Аттилы.

Освободившись таким образом от авар, славяне вторгаются на Балканы, вновь опустошают Фракию, Македонию и Фессалию и теперь уже в этих краях, отложив в дальний угол оружие, беспрепятственно расселяются на захваченных землях, как на своих собственных, по свидетельству Иоанна Эфесского. Они стремительно богатеют, разводят табуны лошадей, имеют золото и серебро, на всякий случай держат много оружия.

Однако не успевают боевые дружины возвратиться к благородному и привычному земледельческому труду, не успевают обжиться на плодородных равнинах, как с менее благодатного севера скатывается новая волна воинственных переселенцев, которые вновь подступают под длинные стены Константинополя. Император спешно собирает все наличные силы, и один из его полководцев наносит поражение отрядам пришельцев на реке Эргинии и под Адрианополем, на тех же выжженных солнцем холмах, где были истреблены легионы Валента, и вытесняет разрозненные шайки из Аттики, тем не менее Балканы по-прежнему остаются под контролем славян.

Как ни редеют дружины в боях с более искусными, более организованными византийцами, они с такой быстротой пополняются новыми пришельцами с севера, что всего четыре года спустя славяне вновь подступают к Константинополю, а ещё год спустя достигают Пелопоннеса. Только после того, как удается приостановить нашествие персов, Восточная Римская империя получает возможность бросить против славян испытанные войска под командованием лучшего полководца своего времени Приска. Тем не менее война затягивается на девять лет. Армия Приска переправляется на левый берег Дуная, захватывает большую добычу и множество пленных и всё-таки удержаться не может и возвращается за Дунай, а славяне как ни в чем не бывало продолжают грабительские набеги на полуостров. Собравшись с духом, византийская армия решается ещё раз переправиться на левый берег Дуная, но уже во время переправы теряет один из отрядов и возвращается вспять. Воспользовавшись замешательством византийских стратегов, не ожидавших такого конфуза от диких племен, славяне проникают в глубинные районы Балкан и берут в осаду крупнейший из городов Фессалоники. Правда, крепость им не дается, несмотря на умелое применение осадных машин, таранов и катапульт, и все-таки византийской армии приходится отказаться от наступления на левый берег Дуная. К тому же подкочевавшие из причерноморских степей новые орды авар наносят поражение одному из виднейших византийских стратегов, и византийской армии приходится вовсе отойти от Дуная.

Оказавшись в критическом положении, Восточная Римская империя склоняет к союзу мирные племена восточных славян. Едва ли по заслугам возвеличенный Приск, при поддержке восточнославянских дружин, горящих желанием поквитаться с обрами, наносит аварам ответное поражение. Естественно, авары намереваются отомстить внезапно осмелевшим восточным славянам, однако степная конница отчего-то в последний момент отказывается сражаться и разбегается ещё до начала сражения. В том же году обеспокоенный император отправляет на левый берег Дуная новую армию, приказав отбросить славян и навсегда обезопасить северные границы империи. Неожиданно для него рядовой центурион поднимает восстание против своего престарелого императора, на сторону честолюбивого смутьяна разом переходит вся армия и вместо Дуная поворачивает мечи и копья против Константинополя. Армию с энтузиазмом поддерживает народ, слишком уставший от малоуспешных, но кровопролитных и дорогостоящих войн. Центурион благополучно свергает императора с трона, без жалости и стыда отдает старика палачу, а следом за ним всех его приближенных и сыновей, рассчитывая столь решительным способом избежать междоусобной борьбы. Народ и армия провозглашают его императором, но ни эта поддержка, ни жестокие казни не помогают, борьба за престол разгорается и затягивается на несколько лет. Наконец противники честолюбивого центуриона одерживают решительную победу. Императором Восточной римской империи становится бывший правитель африканских провинций.

В течение первых лет правления нового императора славяне растекаются по всей Элладе и заселяют её огромными массами. Их ладьи достигают Крита и опустошают его. Славяне вновь пытаются овладеть Фессалониками и даже Константинополем, причем на этот раз их легкий, подвижный флот атакует столицу империи с моря, тогда как отряды авар, заключивших с ними военный союз, предпринимают атаки крепости с суши.

Взять Константинополь не удается, однако дальнейшему закреплению славян на Балканах благоприятствует объединение арабских торговых городов и кочевых племен под зеленым знаменем пророка Магомета. Бывший пастух, бывший купец, основатель ислама, дает своему прежде разрозненному народу идею наступательной войны за распространение и утверждение правильной веры, идею джихада, и уже спустя десять лет после его кончины первый халиф, наместник пророка, устремляется на соседнюю Византию, и его воины тем успешней сражаются за торжество правильной веры, что халиф отдает им четыре пятых военной добычи. Византия почти полностью оголяет северный фронт. Император бросает армию за армией на восток, вдруг запылавший зеленым огнем. Однако ему не удается остановить хищное наступление последователей пророка, охваченных жаждой добычи и подвигов. Арабы овладевают Сирией, Палестиной, захватывают Египет и всё ближе подступают к Константинополю.

Немудрено, что славянские поселения на Балканах становятся преобладающими. Пришельцы с севера стремительно поглощают коренное иллирийское и фракийское население. Вскоре Константин Багрянородный подведет неутешительный, для империи постыдный итог:

«Вся провинция ославянилась и сделалась варварской».

Между тем западные славяне не ограничиваются Балканами. Они доходят до южной Италии, проникают в Малую Азию, где осваивают почти всё побережье, так что императору удается сформировать из новых поселенцев корпус в тридцать тысяч солдат, а всего, по свидетельству Феофана, в Малую Азию выселилось свыше двухсот тысяч славян.

На все заселенные земли, прежде занятые латифундиями греко-римских патрициев, свободнорожденные славяне приносят свободный труд отдельной крестьянской семьи, поземельную сельскую общину, окончательно потерявшую связь с родом и племенем, и простейшую форму зависимости в форме дани, что омолаживает поседевшее за столетия общество, резко улучшает сельское хозяйство империи, дает ей прекрасных, сильных, мужественных солдат, укрепляя военную мощь близкую к гибели Византию, ослабленную напористыми арабами. Поневоле примирившись со славянами на севере и на западе, империя хотя и теряет почти все свои провинции на востоке, но сохраняет независимость и получает возможность вести против арабов многолетние войны за свое выживание.

Благодаря столь необычной, не только завоевательной, разрушительной, но и созидательной, спасительной роли славяне не растворяются в массе греческого, более древнего, более культурного, более просвещенного населения, как прежде растворились в Италии многие племена, не оставив никакого следа в позднейшей итальянской культуре. Имея прочные навыки земледелия, накопленные веками, может быть, тысячелетиями, они прочно удерживают свое этническое лицо, свои обычаи, свой язык, вплоть до песен, сказаний и покроя одежд.