Первый снег

Ты выпал, наконец,
Так радостно, как в первый день творенья,
Немного грустно в этот День рожденья,
Когда пошёл семидесятый год.
Вот снежный нависает небосвод,
Дорожки замело, и чутким ухом
Прислушайся, летят чуть слышно мухи
Снежинок суетных и падают, кружа,
На ветви яблонь, ёлок оперенье,
Так радуют и услаждают зренье
Своей пушистой белой чистотой.
Преобразилось всё. Укрылся наготой
Ещё вчера дрожавший ближний лес,
И сосен лапы снежно распушились.
Скажите, нам за что такая милость
В преддверии случилась Рождества,
Видать, позёмка ночью замела,
Чтоб утро нежить белой пелериной,
Накрыть траву, кусты малины,
Цветы гортензии, узор сокрыв их прежний,
Всё замерло, искрит под пеленою снежной.

07/12/14

Мальчикам войны

Повзрослевшие мальчики
                              трудной военной поры,
Ваши страхи ночные
                         останутся с вами навечно,
И в обычные дни
                 вы не жили привычно беспечно,
Видно претили правила
                           с детства нечестной игры.

С кем боролись и кто вам по жизни мешал,
Тот усатый тиран,
                 что сломал предыдущие звенья?
И какой безнадёжностью
                               вечные ваши сомненья
Населили наш мир,
                    что терпел и страдал, и дышал.

И врезаются в память
                       в немолчном вращении дней
Баррикады,
            бесстрашно которые вновь покоряли,
Только кажется всё же
                            порою вы твёрдо не знали,
Снова выстроит случай препон
                                 и прочней, и страшней.

Но коварная власть
            не протянет руки, объявив мораторий,
«Голоса», что свободою дышат,
                                       венки вам сплетут,
И другие не робких десятков за вами пойдут,
Дело сделано,
                впишется кем-то в анналы историй.

Будет честь и хвала,
                       славословий несметных пурга,
Будет Холин, Некрасов, Сапгир,
Кропивницкий и Пригов,
И покажут осклабясь они злополучную фигу,
Только трудно понять отчего,
                                        для кого, на фига.

10/12/14

Таблички памяти

(по поводу установления

на московских домах

табличек с именами жертв

сталинских репрессий)

Господи, сколько пропавших,
Сломленных, гордых, немых,
Вдов, по ночам не спавших,
Прячась от стуков глухих.

Кружат от обысков клочья,
Кто же поможет в беде,
Тёмные улицы топчут
Вороны НКВД.

«Тройка» не знает жалость,
Росчерк – проблемы нет,
Жизнь человека – малость,
Сколько не прожитых лет.

Общая всем могила,
Общая всех судьба,
Тёмная злая сила
Зверствует по углам.

Памяти тянет невод
С вечным проклятием вам,
Божьего бойтесь гнева:
«Мне отмщение, и аз воздам».

10/12/14

Снежные миражи

Год кончается, сколько ещё их осталось,
Этой смены грядущая старость заждалась,
Уплывают года, словно вдаль корабли,
Не запомнится всё, что они принесли,
А останется в памяти самая малость.

Затянувшейся осени выпавший снег,
Словно лет уходящих застывшая память,
Та, что может нечаянным холодом ранить,
На вопрос не ответив, зачем этот бег,
И какие огни нас прельстительно манят.

За одним миражом возникает другой,
Словно там впереди что-то должно случиться,
Жизнь наполнится смыслом и станет иной,
Но давно от иллюзий пора отрешиться,
Наделил нас Всевышний такою судьбой.

14/12/14

Твой путь

Не осталось друзей,
Я не то чтобы их растерял,
Незаметно ушли
В сумрак ночи в молчании строгом,

И глядят с фотографии те,
С кем годами встречался и знал,
Но не договорил,
А хотелось спросить бы о многом.

Как приветилось вам,
Где покой безмятежный царит,
По которому в жизни земной
Вы отчаянно страдали,
Или там затаились,
Где яркая бездна горит,
В ожидании кары,
Которую не ожидали.

Нам, ещё не ушедшим,
Какой бы вы дали совет,
Семь грехов избегать,
Жить по правде,
И денно и нощно молиться?

Иль в унынии тихом
На смертную долю роптать,
Приближая тот день,
Когда это однажды случится?

Но застынет стакан,
Чёрный хлеб воробьи расклюют,
И увянут гвоздики
В замёрзших и снежных заплатах,
Затяжные дожди
вновь печальные песни споют,
И повиснет вопрос,
Словно фокусник вынул из шляпы.

Как извечен вопрос,
Так неясен ответ на него,
Не помогут друзья,
Груды книжек про счастье и горе,
Нет лишь лёгких путей,
Крестный есть для тебя самого,
Пронеси, как ни тяжко,
Заветам Спасителя вторя.

15/12/14

На выставке работ Пауля Клее

Пыльца цветов, которые ещё не расцвели,
Осколки отражений лиц мелькнувших,
Далёкие вечерние огни
На полустанках памяти, что брезжит,
День нынешний, проявленный в минувшем,
Такою хрупкой красотою нежит,
Но исчезает, только лишь моргни.

В наскальных отпечатках рыб оскал,
Орнамент мхов, в забвенье погружённый,
Глядящий в небо человек, влюблённый
В созвездье блеклые, далёкий Млечный путь,
О, сколько одиноких тысяч лет
К нему брести, чтоб в волю отдохнуть,
Но нам сей путь Всевышний начертал.

И солнечный восход целебных утр
По воле Клее краской растекался,
Но каждый раз иным воссоздавался
И вознагражденье света означал.
Наивен был художник или мудр,
Лишь время постепенно нам укажет,
Но он в людской молве пророком стал.

Томило волю множество невзгод,
Болезнь сковала хуже пут железных,
Но неустанна твёрдая рука,
И множество рисунков каждый год,
Не ведая сомнений бесполезных,
Блаженно прославляли облака,
Так пчёлы в соты собирают мёд.

Что ж, принял мир нагрянувшую славу,
Сумев искусство это распознать,
И утверждали Веймар и Дессау
В содружестве создавших их творцов:
Неистребима тёмной силы рать,
Но будет ей дано сопротивленье,
И свяжутся распавшиеся звенья,
От злых невзгод воспрянет мир опять.

16/12/14

Призраку

Зачем приходишь ты за мной
Ночною тьмой, в часы дневные,
Страницы тёмные, немые
Листаешь молча волей злой?

Не разглядеть мне мет слепых,
В тех письменах чья воля брезжит?
Косой ухмылкой тешит нежить
Коварство замыслов своих.

Часы без сна, чуть слышный стон,
В рассветный холод стынут звуки,
Нелёгок бред душевной муки
И тяжек сердца метроном.

Блеснёт косой заблудший луч —
Просвет в туннель, надежд начало,
И призрак чайкой одичалой
Метнётся в Темзу с влажных круч.