Если бы он знал, как он меня унизил этими словами, как обидел! Можно подумать, что я сам в 3 года мог взять букварь и читать научиться. Захотел из меня вундеркинда сделать, да что-то не получается, вот теперь Гриша под рукой. А я уже не то, второй сорт. Мои успехи – и не успехи вовсе. Как будто не я еще вчера был лучший ученик гимназии, не меня по-прежнему хвалят учителя. Лучший ученик школы, ее гордость, фото на доске почета «Лучшие ученики гимназии». Грамоты, призы. И явная, подчас неприкрытая зависть одноклассников. Так все годы учебы.

Правда, уже не совсем так, как раньше, чертовая математичка всю малину испортила. А я ее так любил, защищал перед Васькой, Колькой. Получается, они правы были, когда сказали, что она стерва и ей главное, чтобы мы ее поганые контрольные писали прилично. А тут не смог я эту чертову олимпиаду пройти, так уже не хорош оказался. Победителей у нее не оказалось, а я виноват. Ну не смог сделать, как ни старался, так же может быть!..  И сразу всем плох стал.

То-то раньше была красота: чуть что – на олимпиаду почти по любому учебному предмету или на соревнования по легкой атлетике – звали меня, Тимофея Званцева. Все мои победы – им бальзам на душу. И мне это нравилось, что греха таить. Кому не понравится, когда тебя все время по шерстке гладят, какой умный, разносторонний, у-тю-тю… Сейчас плюнуть хочется, а ведь совсем недавно нравилось. Труда большого мне это, честно говоря, не стоило. Учеба давалось легко, да и в спорте на уровне школы и района побеждать удавалось. Пока. Да, пока. Пока не перестало получаться. Почему, Почему? Ведь делал все, как и раньше!..

А теперь – всё, ты не первый, а значит не лучший. Еще не худший, но стоит только раз проиграть. И тебе в спину усмехаются, а кто-то и в лицо уже стал говорить: «Вот и у тебя сорвалось на олимпиаде, и ты уже не прошел дальше». Подразумевается, что ты такой, как все. А я не хочу. И не буду!

Ладно, пора вставать, а то бабка что-нибудь заподозрит. Скоро она уйдет, Гришу поведет в поликлинику. Вот тогда я и смогу сделать то, что решил недавно. Но недавно ли?

Самому себе врать не хочется, да и не надо. Скажу так – никогда своих одноклассников не любил, всегда они мне убогими, недалекими людьми казались. Учатся средне и слабо, интересуются компьютерными играми, да перепиской в интернете. Говорить с ними не о чем, а гонору!.. Чуть что не так скажешь, сразу нос воротят. «Конечно, у тебя отец крутой, он для тебя все сделает, учителей подкупил», – и другие гадости мне говорят. Думают, что я всегда это терпеть буду. Ничего, скоро кое-что поймут, если успеют.

Пора, пора. Надо быстро что-нибудь перекусить и – вперед. Только бы не помешали, только бы не остановили нигде. Сколько у меня еще времени – час, два? Не больше. Когда мы с Васькой и Колькой вчера все обсудили, я понял, что, во-первых, они мне не помощники, что, в лучшем случае, просто не выдадут. И то не уверен. Ничего, никто мне и не нужен. Все сам задумал, все сам и сделаю. Они все меня запомнят. Надолго запомнят. Поймут, что надо мной смеяться не стоило, даже за спиной. Всё знаю, всё чувствую.

Ну, всё, пора. Ружье зарядил, с десяток раз выстрелить смогу. Рука не дрогнет. Спасибо папе – научил. И как стрелять, как заряжать, перезаряжать, все знаю.

Страшно? Пожалуй, нет. Чего боятся, пусть меня боятся. Главное теперь, чтобы не задержали по дороге, на входе в гимназию, а дальше?  Кстати, а что дальше?

Мои приятели, назвать их друзьями язык не поворачивается, знают только общий план будущего действа-спектакля, но всего они знать не могут. Почему? Да потому что я и сейчас еще не решил до конца, что буду делать. Знаю только одно – желание меня обижать и унижать у всех, кто меня знает, пропадет сегодня навсегда!

Ружье под куртку не влезло, пришлось надеть пальто. Длинное, авось не заметят. Ну, с богом или с дьяволом, не знаю, не думал.

До гимназии дошел быстро, кажется, никто внимания не обратил. Спасибо, отец не только ключ от сейфа с ружьем не спрятал, но и чехол от него в шкафу оставил. Осталось войти и незаметно пройти в кабинет математики. Там у моего 10 «А» урок геометрии у М.И. Петровой, моей «любимой» математички.

Ура! Вошел, и вперед, в класс. Лопух сторож, можно в школу пулемет и снаряд пронести, ему наплевать. Теперь посмотрим, как они меня встретят.

Дверь я просто выбил ногой, хватит из себя отличника-тихоню строить. Но что это? Вместо математички вижу Семена, нашего физика. Первая и очень неожиданная и обидная проблема.

– Где М. И.? – кричу.

– Заболела, – отвечает Семен. Так спокойно говорит, как будто ружья у меня в руках не видит.

– Ты что-то хотел и почему с ружьем в класс пришел? – спрашивает.

Смотрю на одноклассников, а они еще ничего не поняли и подхихикивают. Ну, ничего, думаю, сейчас вы все поймете. Снимаю чехол и поднимаю ствол на уровень глаз. Прицел – 2-3 ряд и повел ствол слева направо, потом назад, справа налево. Так медленно, со вкусом. Девки начали понимать, Танька ойкнула и поперхнулась, Машка заплакала, кто-то под парту полез. Вот этого я и ждал. Теперь вы все поняли, кто в этом классе есть кто. Кто самый крутой, кого надо бояться. Только Васька с Колькой ухмыляются, думают, что их это не касается. Ничего сейчас и они поймут, что им здесь ловить нечего.

– Встать всем! – ору.

– Сесть. Встать, сесть. Кто не выполнит – застрелю.

Поняли, запрыгали, как козлы. Вдруг боковым зрением вижу, – летит на меня Семен, наш учитель, пытается за ствол ухватиться. Хотел, видно, вырвать ружье. Не учел, что у меня реакция хорошая.

Успел я отскочить и нажал на спуск инстинктивно. Попал ему с одного ствола в бок. Осел он на пол и отключился. Понял я, что теперь другой спектакль играть придется.

– Ну что, все поняли, что теперь с вами будет? – спрашиваю.

– Поняли, – говорят. – Отпусти нас, мы тебе ведь ничего плохого не сделали.

– Это вы так думаете, придурки. Вы мне не то, что учиться, вы мне жить мешали. Я умнее вас всех вместе взятых. Вы будете у меня сейчас все вместе и каждый в отдельности просить прощения. А не станете, рядом с Семеном ляжете. Понятно?

– Понятно, – говорят.

– Кто первый? Начинай.

И, как говорится, процесс пошел. Пошли извиняться, гниды.

Дверь в кабинет я заблокировал стулом сразу, как вошел, но тут понял, что ее с другой стороны пытается кто-то открыть и нахально так. Видно, что на выстрел приехали «освободители» и сейчас ее ломать будут.

– Отошли от двери, – кричу. – А то плохо будет!

Не поняли видно, попытались подцепить ее чем-то. Ну, я через двери и дал картечью. Слышу крик, стоны, потом стало тихо.

– Как вам мои «друзья» – однокласснички, хорошо? Не страшно? Это вам не в интернете сидеть, в свои козлиные игры играть.

Перезарядил стволы быстро и на них направил.

– Кто следующий?

Молчат, у двоих истерика, три ученичка, кажется, отключились.

Остальные молчат, смотрят угрюмо, но не все еще поняли, что с ними произошло.

Вот теперь я понял, что я эти полгода хотел сделать с ними. Поставить на колени и унизить так, чтобы до конца жизни поняли. А не захотят, так убивать. Всех, сколько смогу. А там что будет, то будет. И не помешает мне никто. Дверь вышибать не будут, побоятся. За них, одноклассников, побоятся. Меня, конечно, при штурме и убить могут, но стрелять через дверь не станут. Я теперь хозяин положения, что хочу, то и делаю!

И тут слышу, что в окно скребутся и меня зовут. Кабинет на первом этаже, я не учел, что через окна тоже могут ворваться.

– Кто это? – спрашиваю.

– Это я, твой папа – в ответ.

– Что тебе здесь надо? – кричу. – Уходи.

– Не надо больше стрелять, отпусти ребят, – говорит. Я, мол, все сделаю, чтобы тебя помиловали, ты и так двоих тяжело ранил через дверь. Сдайся, мы с мамой и бабушкой здесь под окном стоим и просим, только не стреляй больше. Не стреляй, пожалей нас, своего братишку, не губи окончательно себя и всех нас.

Слышу рыдания под окном, мои одноклассники тоже все в голос плачут и меня просят их не губить в расцвете лет.

Подумал я и решил отпустить всех. Семен, кажется, уже отходит, думаю, ладно черт с вами, гуляйте. Напоследок саданул из двух стволов в потолок и разбил приклад об дверь.

– Валите,– приказал, – я сегодня добрый.

И сдался.

Не знаю я своего будущего, но, наверное, никогда в жизни я не испытаю больше столько счастья и столько разочарования одновременно.

Увы!

На этом завершаются записки героя моего рассказа, попавшие мне в руки совершенно случайно. Не буду рассказывать, каким образом, это, в сущности, неважно. Важно другое – то, что произошло с Тимофеем и с теми людьми, кто вольно и невольно стал жертвами его произвола. Это страшное происшествие стало одним из тех, о которых говорят телеведущие почти всех каналов, пишут журналисты в своих газетах и журналах до тех пор, пока не появляется на повестке дня какое-то новое, не менее чудовищное преступление. И опять буря эмоций, вопросы следуют за вопросами: « Как это могло произойти? Куда смотрела семья, школа, полиция? Кто виноват? Что делать? Как могло случиться, что в благополучной столичной, более чем обеспеченной семье вырос такой негодяй, выродок рода человеческого и т.д.? Что надо сделать, чтобы такое больше не повторялось?»   Предложений тоже масса: изменить законы, усилить охрану, привлечь к ответственности его родителей, наказать всех, кто его просмотрел, увеличить число школьных психологов и многое, многое другое.

Все так и большинство вопросов вполне уместны. Только мне кажется, что в этих передачах, статьях нет чаще всего главного, нет личности самого преступника. Как можно судить о том, чего мы не знаем, что привело человека к совершению чудовищного преступления. Многие  читали роман «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, но все ли его читатели поняли, что за почти детективным сюжетом стоит глубочайшая трагедия личности незаурядного человека, ставшего убийцей, чтобы доказать всем, и, в первую очередь, самому себе, что во имя идеи можно убивать. И вот через многие годы к похожей мысли пришел и герой приведенных в рассказе записок. Способный школьник, обласканный с детства родителями и учителями, слышащий со всех сторон только похвалы, он в один прекрасный момент теряет интерес к себе со стороны важного для него отца, перенесшего внимание на растущего маленького брата, Затем фиаско на математической олимпиаде приводит к разочарованию в нем учителя математики. Добавляется ко всему и ехидные, по его мнению, замечания одноклассников по поводу его учебной неудачи. Кажется, что все это ерунда, мелочь, для большинства школьников так и, наверное, было бы, но не для Званцева. Ему, с его гипертрофированным самомнением, общение с окружающими становится невыносимым. И он, как новоявленный Раскольников, ищет возможность, чтобы доказать всем и самому себе, что он самый сильный, он может сделать все, что захочет. И делает. Как остановить таких, как он, как не допустить совершения  таких страшных событий в нашей жизни?

К тому, что уже многими людьми сказано, добавлю одно – нам всем катастрофически не хватает любви, ласки, подлинной, а не мнимой поддержки окружающих нас людей. Мы спешим жить, не замечая подчас никого вокруг себя, думая только о себе, отделываемся в общении с людьми, подчас, ничего не стоящими словами, за которыми ничего не стоит, за которыми нет души, нет чувства сопереживания. К чему может привести? Когда как, многие к этому, увы, уже привыкли, но не все, а результатом становятся человеческие трагедии. И можно ли это остановить, зависит только от нас. ВСЕХ нас.

Нашествие непрофессионалов

Почти два десятка лет в нашей стране не прекращаются дебаты на крайне важную тему – нужна или нет России некая объединяющая народ идея, и если нужна, то в чем она?

Постараюсь раскрыть и обосновать свой взгляд на данную проблему.

ДВАДЦАТЫЙ ВЕК стал для всего человечества веком скоростей, причем во всем, от перемещений мысли до передвижений материальных тел.

Он потребовал от людей максимальной концентрации всех сил: духовных и физических, поставив в первую очередь перед образованием (от общего до профессионального) задачу подготовки профессионала – личности, способной как к скрупулезному исполнению своих обязанностей, так и к креативности в своей профессиональной деятельности. Двадцать первый век только ускоряет этот процесс. Готовы ли мы к этим вызовам? Увы, нет. Каждый день кричат об этом заголовки газет, анонсы телепередач, повествующих об очередных авариях, катастрофах, являющихся следствием человеческих ошибок. Ошибок, граничащих с преступлением, а чаще всего им и являющихся.

Где их истоки, как их предупредить и можно ли избежать?

По моему мнению, помимо того что психика большинства людей пока просто не успевает за столь быстрыми темпами совершенствования техники, не может адаптироваться к современным технологиям (ведь история человечества от бронзового топора до термоядерной ракеты насчитывает каких-то 45—50 поколений), есть еще одна немаловажная причина. Несмотря на рассказы в прессе и на телевидении о выдающихся педагогах, на издание массы различной педагогической литературы, существование десятков различных взглядов, подходов и течений в педагогике, подавляющее большинство учителей учат своих детей точно так же, как учили их самих. Иначе говоря, репродуцируют одну и ту же модель взаимоотношений: “Я – учитель, тебя учу, ты – ученик, у меня учишься” (то есть повторяешь за мной то, что я тебе сказал, иногда буквально, слово в слово). Знакома модель? Я – начальник, ты – дурак и т. д. Где уж тут креативность! Не забыть бы цитату какого-нибудь ученого или политика и др. Знакомо? До боли, верно? И ведь точно так же, с сохранением той же модели взаимоотношений учат и в колледжах, и в университетах, академиях, и прочих учебных заведениях.

Вы скажете: “Это не так”. Так, уверяю вас. Войдите в любой школьный класс, любую студенческую аудиторию, и вы увидите и услышите все то, о чем сейчас прочитали. Особенно если вы не предупреждали о своем приходе. А то могут для вас и педагогический спектакль сыграть. Мы это умеем, бесконечные конкурсы-спектакли “Учитель года”, “Мисс Россия”, “Лучший дворник N-ска” видим почти каждый день. Такое впечатление, что у нас вокруг только специалисты высшей квалификации. Но жизнь-то говорит об обратном. Для наших граждан, занимающихся тем или иным видом деятельности, непрофессионализм становится примерно тем же, чем знак качества был на советских изделиях времен застоя. С виду кажется красиво, а внутри пустышка.

Несколько лет назад московским учителям, врачам и другим специалистам, работающим в госструктурах, мало платили, и большинство работников, как всегда, только делали вид, что работали. Повысили зарплату, но психология непрофессионала, человека, привыкшего делать вид, что работает, не изменилась. Просто теперь все научились виртуозно и красиво рапортовать. Точно по Гоголю: надо больных вылечить – выпишем их из больницы, как будто выздоровели. Надо объяснить пропажу денег, выделенных на ремонт или строительство гособъекта, – придумаем какой-нибудь природный катаклизм или на терроризм спишем. Вспомните, сколько совсем недавно было у нас среди выпускников школ золотых и серебряных медалистов. Почти столько же, сколько сейчас инвалидов – до 20 процентов от выпуска. А все потому, что как медаль раньше, так и инвалидность теперь дают льготы для поступления в вуз. И ЕГЭ сдавать не надо. Только на медалистах “кормились” педагоги, а на инвалидах “кормятся” врачи. Меня, кстати, всегда поражала логика директоров школ, иногда совершенно бескорыстно “делавших” медалиста из посредственности. Это, мол, школе нужно для поднятия ее авторитета. Как будто все вокруг не знали о вранье. Но, увы, знать-то знали, но сверху это вранье поощрялось и поощряется до сих пор. Разве можно, например, показать объективные результаты, свидетельствующие об очень низкой успеваемости в нашей системе образования?! И это везде – снизу доверху, от начальной школы до последнего курса магистратуры. Реальные данные шокировали бы всех. Хотя и догадываются об этом тоже все. Ведь неучи ходят вокруг нас. Не умеющие водить по правилам машину, купившие права водители; не умеющие анализировать поэтические произведения и сами читать выразительно учителя литературы; не способные поставить верный диагноз врачи; не знающие истории своей страны политики, считающие, правда, что одним полком танков можно взять город, и ввязывающие Россию в кровопролитную гражданскую войну с неясными до сих пор последствиями.

Кому нужна эта ложь? Боюсь, что она устраивает почти всех – от учителя, врача, директора до губернаторов, рапортующих министрам в Правительство и Президенту о том, что у них все хорошо. Все лучше работают их структуры, все виртуознее отчитывается чиновничество. Все – от мала до велика. От удачного отчета зависит все: и место для себя, и премия, и награды, и возможность пристроить своего человечка на нужную должность (все по Грибоедову).