Глава 2

К тому времени, как из оживлённой деревни и многолюдного причала донеслась музыка, мы с Милой были готовы. В примерочной одна из девушек заплела мои каштановые волосы в тонкие косы, перевивая их фиолетовыми лентами. Теперь мой полуизысканный образ был готов к прикосновениям чужих рук.

Госпожа Лучезара нарядила нас в чёрные юбки с низкой посадкой, украшенные звенящими поясами с монетами на бёдрах, и чёрные сандалии с такими тонкими подошвами, что мы могли бы подкрасться к богу, если бы не звон монет. Открытые кофты на бретелях, сотканные из шёлка, слишком плотно облегали грудь, а их обрезанные края обнажали соблазнительные животы. Я занервничала, заметив тёмные тени острова за пыльным окном примерочной.

Позади меня Мила возилась со своими непокорными светлыми кудрями, вьющимися, словно дикие лесные кошки.

– Как там вид? – пробормотала она, пока госпожа Лучезара завязывала лямки её кофты.

Улыбка тронула мои губы.

– Суетливо и темно, – ответила я, чувствуя, как в мои фиолетовые глаза закрадывается озорство.

– Сегодня вы здесь, чтобы завлекать, – напомнила госпожа Лучезара. – Развлекайте их, щекотите их фантазии, а когда они будут готовы, отправляйте к нам.

Я кивнула, бросив взгляд в окно. Сегодня мы с Милой – соблазнительницы. Будем танцевать, смеяться, а затем направлять добычу в дом развлечений госпожи Лучезары на холме, где есть всё: от тёмных игровых комнат до укромных спален наверху. Это было не для меня. Мне нравился азарт погони, но скука быстро одолевала, как только добыча попадалась.

Помните, что я говорила о скуке? Я не могла выпустить Чудовище наружу. К тому же резкий запах опиума в заведении госпожи Лучезары душил меня.

– Дай взглянуть на тебя, – скомандовала она.

Я повернулась, прижав руки к бокам. Госпожа Лучезара осмотрела меня с привычной тщательностью: узоры, нарисованные краской на моих руках, губы, покрытые красным бальзамом, глаза, подведённые чёрным карандашом. Она даже понюхала мои руки, проверяя, перебивают ли мыло и духи слабый запах морепродуктов. Торговцы мылом нажили на нас целое состояние.

Удовлетворённая, она отправила нас в деревню с бутылками сикеры и скрученным табаком для трубок. Но я не собиралась работать в полную силу. Небо, расписанное тёмно-синими завитками и сверкающими звёздами, обещало волшебную ночь. Ночь, которую я запомню навсегда.

В темноте над головой хлопали вороньи крылья, напоминая старые простыни, что я вешала сушиться у избы. Каждый их тяжёлый взмах звучал как раскаты грома. Удивительно, что никто, кроме меня, не замечал их за быстрыми ритмами деревенских барабанов.

Думаю, только я обращала внимание на ворон. Они мне всегда нравились.

Я стояла с темноволосым пиратом, когда небо разорвала гроза, спугнув последних птиц. Уголок моего рта опустился, когда яркие вспышки фейерверков взорвались над головой с громовым грохотом, рассыпая ослепительные искры.

– Не любительница потешных огней? – спросил пират, подняв на меня янтарные глаза. – Мы привезли их специально. Наш подарок вашему острову за тёплый приём.

Фейерверки складывались в белые и красные лилии. Я сделала глоток сикеры из бутылки, которую мы делили, – дешёвый крепкий напиток, способный свалить с ног. Он обжёг горло, но я запила горечь ещё одним глотком.

– Не совсем, – кашлянула я. – Они не сравнятся с настоящим небом и звёздами. Зачем прятать подделками настоящую красоту?

Пират забрал бутылку. Пока он пил, его любопытный взгляд скользил по моему лицу. Даже в молчании озорство прилипало к его грязно-карим глазам.

– И шумные, – добавила я, чувствуя жар на щеках. – Распугали всех птиц. Это немного жестоко.

Он улыбнулся и поставил бутылку на скамью рядом.

– Настоящая жестокость – упустить такой момент, – сказал он, указав на нас, а затем на звёздное небо.

Фейерверки превратились из лилий в кровоточащие сердца и идеально круглую луну. Звёзды и луна были фальшивыми, но их свет – нет. Белый лунный свет озарил остров, высветив каждый тёмный уголок, где прятались поцелуи и ласки. Я засмеялась, заметив, как из-за пустого рыночного прилавка выбралась полураздетая пара.

– Значит, разговоры для тебя – пустая трата времени? – бросила я вызов, снова глядя на пирата.

Он улыбнулся слишком нежной улыбкой и прислонился к высокому пню, едва не опрокинув бутылку локтем.

– Если мгновение тратится не на поцелуи, кувыркание в постели, убийство или воровство, это ужасная трата.

Я едва сдержала смех, лишь ухмыльнувшись и покачав головой. Пираты взывали к Чудовищу. Они говорили с ним, а не с той «я», которой я притворялась.

– Сегодня я не в настроении убивать или воровать, – сказала я, нервно потянувшись к бутылке. Одно неверное движение – и вся работа пойдёт насмарку. – А если решу покувыркаться, мне нужно знать пирата-убийцу хотя бы день.

– Тогда поцелуи? – его улыбка защекотала мой живот. Или это была его скрытая жестокость? Он даже не вздрогнул, когда я назвала его убийцей.

Я задумалась, каково быть таким свободным, чтобы не скрывать, кто ты есть. Пираты и вороны могут летать и плавать без оглядки.

Отогнав эту мысль, я глотнула сикеры. Отняв бутылку от губ, я сдавленно кашлянула и предложила ему.

– Кстати, меня зовут Каспар, – сказал он, поднеся бутылку к губам, но не отпив. Его мерцающие глаза смотрели на меня, словно звёзды. – Теперь можем поцеловаться?

– Пожалуйста, – усмехнулась я. – Как будто мне важно твоё имя.

Его смех заглушили внезапные крики:

– Есть один! Я нашла ещё одного!

Я подняла глаза, когда три тени скатились с холма, направляясь к нам. Прищурившись, я шагнула к скамье. Яркие вспышки фейерверков угасали, оставляя белые пятна перед глазами.

– Дарина? – девушка впереди помахала рукой.

Я облегчённо выдохнула, узнав Милу и двух других девушек из заведения госпожи Лучезары. Но облегчение сменилось тревогой, когда я заметила в её руке красную ленту.

Я знала эту игру, но она мне не нравилась.

– Мила, – огрызнулась я, когда она, пошатываясь, остановилась рядом с Каспаром. – Отойди…

Поздно. Она схватила его лицо и притянула для поцелуя – слишком страстного для мощёной тропинки между деревней и берегом.

Каспар замер на секунду, затем обвил её талию и прижал к себе.

Мой рот скривился, глядя на них в объятиях прямо передо мной. Он не был подходящей мишенью для их игры. Две другие девушки, пришедшие с Милой, знали это и неловко переминались поодаль. Одна из них пробормотала «прости» и, развернувшись, умчалась с подругой искать новых жертв.

Что я могла сделать с их извинениями? Не перемотать же время назад. Не вернуть начало ночи, чтобы выбрать другую цель.

Игра называлась «Ленточки и поцелуи». У всех, кто работал у госпожи Лучезары, были ленты, которые мы раздавали всю ночь. Мужчины с фиолетовой лентой принадлежали мне. Но я ещё не обвязала Каспара.

Всё время и силы, потраченные на него, пропали даром. Мила накинула на его шею голубую ленту, и теперь он в её списке. Госпожа Лучезара подумает, что это Мила проделала всю работу, хотя она лишь украла сливки с моего пирога.

Мои глаза вспыхнули гневом.

– Он мой, – прошипела я.

Мила была слишком занята, чтобы услышать. Я шагнула вперёд и схватила их руки, словно тисками, готовая разорвать их…

Ошибка. Мне не стоило к ним прикасаться. Особенно к нему.

Я вскрикнула от удивления. Мила подавилась криком и отшатнулась.

Каспар не был пиратом.

Его кожа вдруг засияла. Сияние померкло, но успело проникнуть в меня. Ошеломлённая, я наблюдала, как оно извивалось по моей руке, вдоль ключицы, а затем устремилось к Миле, вливаясь в её кожу.

Я украла силу Каспара. Своим прикосновением я вытянула его дар и передала его Миле через себя. Владимир был прав. Мне стоило остаться дома. Сохранить жизнь.

– Отрок, – прошептала Мила, глядя на Каспара с недоверием.

Он выглядел таким же потрясённым, как мы.

У меня не было выбора, кроме как бежать от него как можно дальше. Это то, от чего умерла моя мама, защищая меня. Никто не должен знать, кто я. Похитительница силы и дара. Особенно отрок, дитя бога.

Я сильнее сжала запястье Милы. Её кости скрипнули.

– Беги! – закричала я.

Глава 3

Сапоги стучали по камням, догоняя нас. Мы с Милой мчались по тропинке к берегу. Позади Каспар кричал своим товарищам. Вскоре нас преследовала полудюжина его людей.

Я не могла позволить им нас поймать. Моя жизнь оборвётся, как жизнь матери. Я была мырзеком, мерзостью, человеком с запретным даром, которым владели только боги и их дети – отроки. Такие, как я, не были нормальными. О нас почти никто не знал – настолько, что нас нельзя было назвать даже редкими. Меня уничтожат за то, что я не могу контролировать.

Я бежала быстрее, чем могла вообразить, таща Милу за собой. Наши сандалии не были созданы для бега, тем более по каменистому берегу.

Мы выскочили на пляж. Не прошло и секунды, как Мила вскрикнула – острый камень рассёк ей ногу. Она рухнула на камни. На миг я заколебалась. Помочь ей – значит рисковать быть пойманной. Это может стоить мне жизни. Но если оставить её, она укажет им на мою избу. Хотя бежать домой я не собиралась – слишком очевидно и глупо.

Мои колебания стоили драгоценных секунд. Сдержав стон, я схватила Милу за плечи и подняла на ноги. Мельком взглянув поверх её головы, я увидела Каспара и его товарищей в нескольких шагах от нас.

– Давай! – прошипела я, заставляя её бежать по камням.

– Бегите вокруг! – приказ Каспара прогремел над берегом, зажигая во мне искру надежды. Вдруг кто-то услышит и придёт на помощь? Пусть жители острова не любили меня, мы были одним целым, и они не оставят нас.

Мила думала так же.

– Помогите! – кричала она, задыхаясь. – Кто-нибудь, мы внизу…

Громкий хруст. Крупный мужчина сбил её с ног. Я почти остановилась. Но Мила не была их целью.

– Не она! – голос Каспара гремел, как фейерверки. – Другая! Хватай другую!

Мои ноги никогда не двигались быстрее. Я мчалась по берегу, уклоняясь от острых камней и ям. Каштановые волосы хлестали по лицу, словно ледяной ветер, но я не чувствовала холода. Только стук сердца в ритме деревенских барабанов. Я свернула вправо, к кустарнику, ведущему в лес.

Домой нельзя. Отрок и его команда последуют туда, и кто знает, что они сделают с моей семьей? Лес – мой единственный шанс.

Кусты приближались, и с ними росла надежда. Но тяжёлое тело врезалось мне в бок, сбив с ног. Взрыв боли пронзил висок – должно быть, я ударилась о камень.

Я застонала, пытаясь перевернуться. Мясистые руки схватили меня за плечи и рванули назад. Всхлип застрял в горле. Зрение помутнело, но я различила силуэты. Мускулистый мужчина с бородой, сбивший меня, возвышался надо мной, его лицо искажала злоба. Тени скользили вокруг, но Каспар выделялся на фоне ночного неба. За его спиной насмешливо подмигивали звёзды.

Сознание слабело. Я изо всех сил боролась со сном, но он побеждал. В глазах Каспара всё ещё горели трепет и восхищение. Он изучал моё лицо сверху вниз. Он не был моряком, как и другие тени.

Судно у острова не везло моряков, каперов или пиратов. Всё было хуже. Они были сосудами богов – отроками и идолопоклонниками, исполнителями их воли. Они разорвут меня за то, кто я есть.

Мой разум отключался быстрее, чем они могли причинить вред. Вдалеке раздался крик – моё имя.

– Мила… – выдохнула я.

Это было последнее, что я успела, прежде чем ночь поглотила меня.

***

Я очнулась в клетке из ржавых прутьев. Внизу, на двухмачтовом судне, с деревянных панелей капала вода. Воздух был холоднее самых диких ветров на острове. Всё, что у меня было, – ночной горшок с крышкой и грубое одеяло, царапающее кожу и вызывающее сыпь на руках. Пол покачивался в ритме плывущего судна.

Сначала я глупо подумала, что мне повезло остаться в живых. Но потом поняла: это не повод для радости. Судно отроков и их покровителей везло меня в последнее место, куда я хотела попасть.

Асия. Земля богов.

Искра ужаса пробежала по телу, до самых скрюченных пальцев ног. Не от холода. Отроки сами по себе были зловещими созданиями, которых следовало избегать. Дети богов. Рукотворные, грозные и могущественные.

С того дня, как отрок убил мою маму, я их боялась. Возможно, я не так хорошо их избегала, но страх навсегда поселился во мне. Я запомнила тот день, когда он въелся в моё сердце.

Я была маленькой, грязной девчонкой, одежда промокла от игр в пенистом море. Два судна стояли у длинного деревянного пирса. Мама слишком долго разговаривала с моряком. Она велела мне ждать на берегу, но темнело, я замёрзла и хотела познакомиться с торговцами. Иногда у них были шёлковые ткани и ленты.

Собрав несколько красивых ракушек, я побежала к маме. Она торговала с мужчиной с добрыми глазами и чёрной лентой на запястье – знаком женатого человека. Возможно, у него были дети. Возможно, он поторгуется со мной.

Папы у меня не было. Мама однажды сказала, что отцы – как пыль: повсюду, но бесполезны. Я не грустила об этом. Споткнувшись у маминых ног, я посмотрела на торговца.

– Что я могу получить за это? – спросила я, протянув ладони, полные ракушек.

Мама бросила на меня мрачный взгляд, обещавший порку. Я надулась.

– Что у тебя? – мужчина присел, разглядывая ракушки. – О, какие красивые. Моей дочке понравятся.

Я всё ещё дулась, потому что он выбрал самую большую ракушку – ту, что я хотела спрятать в карман.

– Хочешь сладкое? – он достал из кармана леденец.

Их привозили только из Асии, центра мира, где жили боги с отроками и идолопоклонниками.

– Хватит, Дарина, – мама забрала леденец и жестом велела идти домой.

Мне нельзя было касаться незнакомцев. Мама говорила, что мои руки делают странные вещи и пугают людей. Я фыркнула, засунув ракушки в карман юбки. Они звенели, когда я сделала реверанс перед торговцем.

Он рассмеялся и низко поклонился.

– Доброго дня, лебёдушка, – сказал он.

Я повернулась, чтобы бежать к пирсу, но споткнулась о мешки с морепродуктами – товар нашего семейного купечества, как называл это Владимир. Я растянулась на досках.

– Осторожно! – передо мной возникли чёрные потёртые сапоги.