Когда у тебя есть оружие, ты смотришь на мир по-другому. Всё, что тебя окружает, приобретает странный потусторонний оттенок, и привыкнуть к нему очень непросто.

Харуки Мураками «1Q84»

Пролог

Когда-нибудь меня посадят за избыток энтузиазма. И фантазии.

Или за то, что слишком ответственно подхожу к своей работе.

Или произойдёт какое-нибудь ЧП, и нас всех просто прикроют к чёртовой бабушке – задним числом, от греха подальше.

Когда это понимаешь, вести молодёжную стрелковую секцию (сам недавно таким же был, когда взрослым стать успел?) становится гораздо интереснее! Да и жить вообще, раз уж на то пошло…

Ну, к делу.

– Стоп! Та-ак, оружие на предохранитель и в кобуру, наушники сняли, все повернулись ко мне. Слава? Глеб, тебя это тоже касается.

Поимённо каждого звать не собираюсь, но этих периодически надо одёргивать. Один слишком погружается в свои мысли, а другой слишком… слишком энтузиаст, скажем так.

Пока ребята один за другим оборачиваются, последовательно делаю сначала строгую, потом зверскую, а затем уже откровенно скучающую рожу. Наконец ловлю все пять взглядов и спрашиваю:

– Кто заметил, что изменилось сегодня в тире?

Молчат, смотрят, думают. Поблёскивает жёлтый пластик стрелковых очков. Андрей напряжённо хмурит русые брови – лидеру, даже неофициальному и почти непризнанному, надо верный ответ найти первым. Во всяком случае – раньше Наты, на которую Андрей между делом косится. А вот Ната – для друзей «Нато», да-да, в честь военного альянса, говорящее прозвище, – смотрит только на меня, внимательно, изучающе, как умеют девушки.

И снайперы ещё так умеют.

Прости, Нато, но ничего у тебя не получится, я старше тебя почти на десять лет и вообще ваш инструктор, так что давай без вздохов и этих ваших девчачьих штучек.

Выплюнуть жвачку я уже не прошу за полной безрезультатностью таких просьб. Если б она могла ею подавиться при стрельбе – это случилось бы полгода назад.

– Что, никаких идей?

Между Андреем и Натой – Слава. Что творится в его блондинистой голове – понятия не имею. Пресловутый «тихий омут», головняк любого инструктора. Утешаю себя тем, что из этого омута пока никто хвостатый не вылез, а старательности и усидчивости Славе не занимать.

– Так, Глеб, не коси лиловым глазом себе за спину! И остальные тоже.

На самом деле, конечно, у Глебки глаза обычные, то ли зелёные, то ли карие – не разобрать, да и я не приглядывался. Глебушка стоит в ряду предпоследним, вместе с Пикачу, сестрёнкой Нато. У Пикачу есть человеческое имя Даша, но прозвище прилипло к ней намертво с первого занятия, с той идиотской жёлтой толстовки с ушками. Милая хрупкая девочка, светленький растрёпанный хвостик, большие карие глаза… и упорство носорога. Это Пикачу затащила в тир сестру, это Пикачу буквально за две недели освоила всю необходимую базу и начала упорный путь к цели – стать лучшей. Пикачу не смущало, что у того же Глебки опыта, пусть и «на природе по пивным банкам», больше на несколько лет, а остальные ребята в секции и вовсе на три-четыре года старше. И что тринадцатилетним девчонкам, если дело происходит в реальности, а не в её любимом аниме, вообще не очень-то удобно стрелять из настоящего пистолета… Пикачу вообще не смущало ничего и никогда. Она видела цель и шла к ней, точка.

Глебка сначала смотрел на неё снисходительно, потом удивлённо, а теперь всё чаще замечаю в его взгляде чистое восхищение.

Ладно, время на раздумья вышло.

– Ну? Скажите хоть что-то, а то начинаю бояться, что веду занятия по практической стрельбе в секции слепоглухонемых!

Глебка ржёт, как будто слышит подобное первый раз, следом прыскает смехом Пикачу. Старшие хранят серьёзный вид – привыкли к моим выкрутасам.

– Ты про мишени? – наконец говорит Слава, как всегда, с лёгкой ленцой в голосе, словно делает мне великое одолжение.

Аллилуйя! Хоть кто-то!

Андрей бросает на товарища возмущённый взгляд – типа, что, и это весь ответ?! Да, Андрюха, это и был весь ответ, а кто не просёк – тот не молодец.

– Бинго, Слав. Я про мишени. По которым вы только что стреляли, целились в них и вообще всячески разглядывали. И никто ничего не заметил? Как говорил Станиславский, не верю.

Да заметили они, я же не слепой, видел их реакцию. Вот только эта самая реакция мне и не понравилась… Так, ладно, надо развить мысль, пока они готовы меня слушать.

– Да прикольные скелетики с кишками, Кир! – влезает Глебка. – Но я думал, ты так, просто… ну, для разнообразия! Поразвлечься!

«Поразвлечься»! Глебушка, это был чисто мне контрольный в голову.

– Спасибо, что так высоко оцениваешь моё чувство юмора, Глеб, но оно здесь не причём. То есть ни одного из вас не смутило, что вместо условных мишеней с кружочками вы отрабатываете стрельбу фактически по… человеческому телу?

Так, сбавить накал патетики, срочно сбавить, пока не посыпались насмешливые взгляды наших «взро-ослых» стрелков… а, чёрт, поздно, Андрей уже смотрит снисходительно, Нато удивлённо, серьёзным только Слава остаётся, ну и младшие, которым и так положено на меня снизу вверх смотреть.

М-да, второго великого педагога Макаренко из меня не выйдет.

– Кир, – уточняет Андрей, – а что с того?

У вас в руках как бы самое настоящее оружие, вы стреляете не по условным десяткам, а в прорисованные голову, сердце и прочие части организма – и вас ну вот совсем ничего не парит в этой ситуации?!

Я пока печатал эти мишени – уже аппетит себе отбил…

А если там манекен поставить, совсем «как живой»? Как среагируете?

Ещё раз оглядываю всех пятерых… и ясно понимаю, что Глебка предложит подрисовать ему усы, Пикачу с Натой просто не придадут значения, Андрей с интересом хмыкнет, а Слава… тут моё воображение ничего выдать не может.

«А что подумал Кролик, никто не узнал, потому что он был очень воспитанный».

Предпринимаю ещё одну попытку достучаться до их мозгов:

– А что, вам нормально стрелять почти по… человеку?

Андрей вздыхает, смотрит на Славу, на Нато, на младших…

– Кир, ты что, в шутеры не играл никогда?

– Ну, играл, что я, динозавр, что ли?

Эй, Андрюша, восемь лет разницы – это не так много, как тебе кажется! Дум, контр-страйк… имя им – легион.

– И ты хотел нас бумажными картинками напугать после нового «фаркрая»? – Андрей снова бросает взгляд на Нато, та снова его игнорирует, и парню приходится продолжать речь: – Твои мишени – такая же абстракция, как и кучка пикселей на экране! Только там ещё «кровищща» очень реалистичная хлещет и прочие спецэффекты. Но оно ж не перестаёт быть абстракцией от всего этого!

Вот теперь моя очередь молчать и смотреть на них. Надо, надо найти слова, вот только какие? Андрей прав, в плане реалистичности нынешние игры шагнули далеко… и лишь полному идиоту придёт в голову делать из этого вывод, что каждый второй геймер – потенциальный убийца.

А каждый третий ещё и танкист, ага.

Вот только там у тебя экран и мышка, а здесь – боевое оружие. Пахнет порохом, дёргает отдачей и превращает мишени в решето с той же лёгкостью, что и живое тело – в… неживое.

А что будет, если такой же абстракцией на мушке вам покажется и человек? В один прекрасный… хотя ни для кого нихрена не прекрасный, но всегда очень внезапный день.

Вон, на той неделе очередной «колумбайн» все новостные ленты забил… и сколько ещё таких будет? Это же выглядит так легко. Ствол в руки – и вперёд, мстить миру за неведомую обиду.

Что творится в голове у таких «школьных стрелков»?

А что в ваших головах?..

Думай, Макаренко-младший, думай, ищи слова!

– Окей, понимаю, – вздыхаю я. – Да, абстракция, пиксели, бумажки. Но где та тонкая грань, за которой уже будет всё… по-настоящему?

Нато смотрит на меня… очень странно. И это сбивает с толку.

А ещё лёгкий запах гари. Нет, не пороха, обычной гари… Да не, глюки какие-то. Или просто кондей хватанул что-то с улицы.

– Да не будет никогда по-настоящему! – с лёгким испугом вступает Пикачу. Вот её, кажется, единственную проняло сейчас. – Ну мы же не убийцы, мы… спортсмены!

– По-настоящему – это только на войне. Для защиты мирного населения! – убеждённо добавляет Глебка. Ох уж эти юные патриоты.

Интересно, они-то ту новость видели? Или промотали, едва скользнув взглядом?

…или открыли с профессиональным интересом: ну-ка, а из чего стрелял?

Вздыхаю. Набираю полную грудь воздуха и медленно, спокойно, внятно говорю:

– Поймите. Из вот этого оружия – убить очень легко. Возьмите пистолеты, подержите их в руках, почувствуйте их вес. Одно нажатие на спуск – и одной смертью в мире больше. Предельно простая арифметика. Вы чувствуете ответственность за то, что взяли оружие у руки? Хоть тень ответственности?!

Молчат, паразиты. Руки удобно лежат на пистолетных кобурах – ПРИВЫЧНО. Привычная тяжесть на бедре, привычное знание о том, как выхватить оружие, как встать, как навести на цель, нажать на спуск…

Как их заставить прочувствовать реальность всего этого?

Взглянуть на нашу «стрелкотню»… по-новому?

Совсем по-новому.

– Ладно. Давайте проведём мысленный эксперимент. Допустим, вы оказываетесь… в замкнутом пространстве. Связи нет, света нет, уйти нельзя, зато оружие в руках. А в темноте впереди есть… другие люди. Тоже вооружённые. Они знают о вас – и договориться с ними не выйдет.

Что за шум в квестовой зоне? Вроде, там никаких мероприятий быть не должно сегодня. За гулом вытяжки не слышно, но… Надо сходить проверить. Чуть позже.

– Просто представьте. Так просто решить проблему, да? Ведь у вас есть оружие…

Глебка смотрит задумчиво, словно мысленно уже целится. Нато почему-то бросает взгляд на сестру. Быстрый, я еле успеваю его перехватить, а Пикачу уж точно не замечает. Они не очень ладят, мягко говоря, эти две такие разные сёстры. И хотел бы я знать, о чём Нато сейчас подумала.

– И у них оружие тоже есть. А между вами – темнота и тишина. Пока что.

Андрей смотрит всё ещё скептично, с ноткой превосходства. Эй, парень, я не оспариваю твоего лидерства в группе, не надо самоутверждаться за мой счёт… Я ваш инструктор. Это другое. Другая весовая категория.

Мигнули лампы. Что за скачки электричества, гроза где-то разыгралась, что ли? Ладно, зонтик у меня в машине есть, а кеды… ну, дома просушу. Потом. Не страшно.

– …И прежде, чем вы все сейчас откроете мысленный огонь по противнику… прочувствуйте одну простую вещь.

Славин взгляд меня откровенно пугает. Но вида подавать нельзя, совсем нельзя, давай, Макаренко-младший, соберись!

Каждое моё медленное слово разносится по тиру:

– Любой выстрел – вызовет ответный огонь. А он – ответный огонь на ответный огонь. И в таких условиях ваш – да, твой, Андрей! Или твой, – ловлю напряжённый взгляд Глебки, – или даже твой… – Дашка сама отшатывается от моего взгляда, – да, твой выстрел породит… кровавую бойню.