– Я знаю. Тебе нужно заглянуть поглубже, чем обычно. Может быть, не в одну и не в

две встречи. Меня интересует его истинная цель приезда и что будет потом.

– Когда вы придете?

– Завтра.

– Мне переставить клиента?

– Придется. А кто у тебя сейчас?

– Твой Томас. Сегодня последняя встреча. Завтра ты можешь его забрать.

– Не спеши. Как он тебе понравился?

– С ним все нормально. Теперь смотри сюда…

Виктория пристально посмотрела в глаза Тэду. Не моргая, он остановил свой взгляд на

ее переносице. Хотя очень хотелось, не торопясь, опуститься ниже на кончик ее носа,

поцеловать его, затем сделать то же самое с ее страстными губами и ртом, скользнуть по

подбородку, гладкой шее, войти между двух лишающих рассудка упругих бархатистых

прелестей, затем ниже и ниже… о, Господи! Тэд ощутил наготу своих желаний и еще

каких-то непонятных чувств, приятный холодок, будто его грудь распахнули в знойный

день и подставили дуновению свежего воздуха. В памяти невольно возникла встреча на

вокзале аэропорта с Евгением из России…

*

Рано утром Евгений звонил с аэропорта прямо ему домой. Сказал, что будет ждать Тэда

возле касс до упора, что у него есть выгодное «дело», в первую очередь для него, для

надежного друга. Точнее сказать, от родственной структуры в СССР его Фирме он привез

хорошо оплачиваемую работу.

В кассовом зале Тэд узнал Евгения сразу, издали, по фигуре, по манерам, характерным

только одному субъекту и еще черт знает по каким признакам, неведомым любому мало-

мальски натасканному сыщику. Он стоял недалеко от окошка кассы, высокий и плотно

сбитый, с острым проницательным взглядом широко расставленных глаз, торчащих из-под

мятой кепки, похожей на ту, что видел в Москве на плакатах с изображением вождя

пролетариата с поднятой рукой. Правда, рукой, в отличие от вождя, Евгений держался за

металлический косяк кассового помещения у себя над головой. Да, это был он, Евгений, у

него такая привычка держаться за что-нибудь у себя над головой.

24

Тэд вспомнил московский транспорт – в короткие дни командировок запомнилось

самое простое, что осело в памяти – массовый всплеск рук пассажиров, держащихся за

полированную металлическую трубу над головами, как молчаливый единый человек,

едущий куда-то в неведении, в виде бесчисленных теней, уходящих и растворяющихся в

тумане пыльного вагона. Глядя на Евгения издали и, вспомнив пассажиров, Тэд подумал о

друге смешное – не один ли он из них, отщепенец клана, случайно выпавший из

советского трамвая на дорогу?

Они обнялись, хлопнув друг друга по предплечью, словно проверив себя на былую

прочность, для вежливости спросив друг у друга о здоровье и успехах, пошли, не

сговариваясь в привокзальный ресторанчик. Естественно, Тэд хотел угостить своего друга,

но тот категорически инициативу взял на себя. Тогда Тэд удивился:

– Неужели советский человек стал капиталистом?

Евгений скромно пожал плечами:

– Ну… бывают же исключения.

– Это интересно, – не поняв, все же заметил Тэд.

Евгений усмехнулся, но резко погасил усмешку и поднял свою рюмку:

– Давно мы не виделись, Тэд!

– Год назад. А ты неплохо владеешь языком.

– Приходится по службе постоянно на английском…

– Конференция?

– Как всегда. Но самое главное… Впрочем, давай вначале за очередную встречу.

Они выпили. Тэд немного рассказал о работе, о самом житейском, на вопрос Евгения

ответил, что пока холост и вряд ли женится, поскольку Виктория, которую безумно любит,

едва ли вторая существует для него в природе.

– Ничего, старина. Все образуется. Лучше послушай, что я тебе сейчас расскажу. Я

приехал (не от себя!) с очень щепетильным предложением вашей Фирме. Нужно

поработать под грифом «Совершенно секретно, КГБ СССР». А точнее – от моего отдела,

поручившего это дело мне. Почему мне? Просто: для более успешного проведения

операции, я взял на себя эту ответственность и сказал, что у меня есть ты, хороший и

надежный приятель. Не без корысти для нас обоих, конечно. Сказал, что потребуются

немалые средства. Персонально для тебя. Я правильно поступил, коллега?

Тэд с усмешкой глянул на Евгения и, немного помедлив, поправил:

– Напарник.

– Что? А! О`кей: напарник.

– В чем суть дела? – спросил Тэд спокойно, будто заранее был согласен работать в

качестве напарника с русским полицейским, но хотел знать подробности.

– Не буду пересказывать беседу с твоим Гарди. Его вполне устраивает договор с

гонораром в миллион пятьсот тысяч долларов, в числе которых пятьсот тысяч твои. Работа

простая. Ну, настолько простая, что проще не придумаешь. Но может это мне так только

кажется. Нужно оригинал инициаций двух советских ученых, Назарова Владимира

Александровича и Роберта Корнева… документ называется «Практическое пособие по

развитию Совершенства Разума»… передать мне для возвращения его на родину, отчего

информация содержимого не станет достоянием других государств. Легенда должна

выглядеть так: этот документ сгорел при пожаре. Все расходы по договору берет на себя

КГБ СССР. В случае невыполнения условий со стороны заказчика, то есть с нашей

стороны, исполнитель, (ваша Фирма), может этот контракт подвергнуть огласке. Теперь

мне нужно твое согласие, дружище.

Тэд молча минуту крутил в пальцах салфетку, обдумывая условия, изложенные

Евгением. По сути, департамент страны советов предлагает Фирме ФБР участие своего

официального дела в качестве неофициального партнера. Ну что ж, если Гарди подписал

договор, то ему, Тэду, нет смысла перебирать едой, не Бог знает какая он персона! И на

этот раз он серьезно сказал Евгению:

25

– Только с одним условием…

– Тэд, – обрадовано перебил его Евгений, – любые! Я даже знаю, о чем ты подумал. Не

волнуйся и не переживай: первое – это полная конфиденциальность, второе – гарантия

оплаты. Что касается первого, придется довериться моему честному слову. Второе –

обеспечиваю прямо сейчас: я принес тебе дополнительно триста тысяч, о которых не будет

знать никто. Годится?

– О`кей. Это немного успокаивает. Во всяком случае, при таких деньгах я не пропаду,

если из-за тебя меня уволят. Но ты не дослушал мое условие. Тебе придется пойти со

мной к… психоаналитику, – соврал Тэд, – она проведет необходимый для нашей работы

сеанс. Оплата твоя за ее услуги. Только после этого мы сможем начать. Это же тебе скажет

и Гарди.

– Напарник, ты меня обижаешь: нет проблем! – Евгений достал из внутреннего кармана

конверт и передал его Тэду, – здесь инструкции. – Затем извлек чековую книжку, оторвал

бланк и подписал его на пятьсот тысяч долларов.

Тэд искоса взглянув на чек, с усмешкой, какая всегда в хорошем настроении осветляет

его лицо, заметил:

– Вот так тебе верить, коллега! Говорил триста, а подписал на пятьсот.

– Извини, напарник, – с нарочитой издевкой произнес Евгений, – такое уж я дерьмо!

– Тогда, напарник, ты меня очень порадовал. За это и выпьем!

Созерцание внутреннего света

Покинув Хибискус-роуд, а за ним и фешенебельный квартал Северо-восточного района,

Джон направил машину по Линкольн-авеню к океану. Он отказался от встречи с Моной,

пока не прояснит окончательно всю ситуацию. Он постарается без дополнительных

вопросов разобраться в ее соучастии этого дела. Учитывая ее характер, не было никакой

надежды на удачный разговор без доказательных аргументов. Ничего, пусть поскучает, да

и ему необходимо опомниться и поставить все на свои места. Наверное, пришла пора

выбора. И он примет участие в этом жестоком шоу.

Набрав номер своего друга Майкла, он подумал, что звонок очень затянулся.

– Джон, ты вовремя позвонил. Мне кажется, я незаметно, но уверенно погружаюсь в

трясину. Снова позвонил этот тип. Где ты сейчас находишься? Можно говорить?

– Да, Майкл, говори. У меня в машине пока что жучков нет.

– Ты уверен?

– Вполне.

– Ладно. Так вот, он знает все твои передвижения. Такое впечатление, словно он

бестелесный. А может быть гений. Например, в конце разговора он мне посоветовал

позвонить тебе через пятнадцать минут. Он сказал, что в это время ты будешь на пути к

побережью. Но мне это совсем не понравится, если ты скажешь, что он оказался прав.

– Майкл, он оказался прав. И я теперь перестаю удивляться. Пора серьезно подумать.

Ты не возражаешь? Если нет, то жду тебя сейчас в баре Фан-клуба.

– Хорошо. Выезжаю.

Джону пришлось немного подождать Майкла в баре Фан-клуба за стаканом коньяка и

ледяной водой.

Узнав инспектора, люди Пола Бассетта, владельца заведения, подошли к нему,

предложили свои услуги послать за хозяином. Он ответил, что немного отдохнет от

встречи с Бассеттом и сделает это несколькими минутами позже. Конечно же, люди Пола

сразу сообщили своему хозяину о его прибытии. Джон понимал, что его присутствие не

могло принести обитателям Фан-клуба приятных эмоций. Не развлекаться же он сюда

явился!

26

Сидя на софе у Моны, Джон наскоро ознакомился с сюжетом первой части романа

Майкла, и теперь он понял, что все идет по заданному сценарию. Тогда какую цель

предусматривает роль Моны? Сомнения снова охватили Джона. Неужели Мона

действительно замешана в этом дерьме?

И снова Джон, – в который раз! – поймал себя на запретной теме.

Наконец, у входа появился Майкл. Он издали рукой поприветствовал бармена, скинул с

плеча фотокамеру и уселся напротив Джона.

– Ты будешь пить то же, что и я?

Майкл не возражал. Джон послал взгляд услужливому бармену, кивком головы показал

на свой коньяк и на Майкла. Музыка, исходящая откуда-то сверху, на мгновение притихла,

и бармен в этой тесной паузе произнес «Слушаюсь, сэр!»

– Перед тем, как зайти в зал, нам нужно обговорить все детали, Майкл.

– Согласен, но вначале послушай запись, – Майкл приложил диктофон к уху Джона.

Из пластмассового корпуса прозвучал молодой, хорошо поставленный и знакомый, как

показалось, голос мужчины: «Hello, Майкл! Мне понравилась первая часть твоего сюжета.

Давай договоримся о наших с тобой делах. Я обещаю следовать сюжетной линии, но ты,

как профессионал, не разочаруешь меня традиционной банальностью, хорошо? Так что

жду продолжения в виде готовой рукописи для следующего номера. Эту часть я скоро

исчерпаю, имей в виду! И тогда тебе придется описывать то, что не ты, а я для тебя

сочиню на практике. Кстати, позвони своему другу Джону. Он через пятнадцать минут

будет на дороге к океану. Бай-бай!»

– Ну что, впечатляет?

– Ублюдок он. Только не пойму, для чего это ему? Что он хочет?

– Это я постараюсь выяснить, Джон. Напрямую с ним. Я обещаю.

– Узнай, если сможешь. А пока мне необходимо выяснить, кому принадлежат отпечатки

в доме несчастного Клода. Они же кому-то принадлежат! Клод работал здесь за одним из

столиков рулетки. И вот еще, хочу, чтобы ты знал. Я расспросил управляющего домом,

Бейлиса. Он мне выдал сумасшедшие сведения. Знаешь что? – Джон обхватил руками

свою голову и резко освободил ее, расставив в стороны раскрытые ладони. – Он назвал

спутницу Клода, когда тот оформлял квартиру. Ее звали Мона. По описанию – точь-в-точь

она, моя Мона. Что происходит, Майкл? – Джон снова обхватил голову руками и, опираясь

локтями о стол, минуту созерцал пустой стакан из-под коньяка.

– Может с этим нужно смириться? – Майкл сочувствующе посмотрел на Джона.

– Я не хочу этому верить. В лучшем случае Мона, как и я, оказалась в дерьме. Мне –

служебное разбирательство, ей – подозрение или соучастие в убийстве. У меня

ограниченный срок расследования, Майкл. Шеф уже предупредил. Раньше времени ему на

глаза показываться нельзя. Сведения тоже придется подать с задержкой. Ситуация не

позволяет мне подключить других официальных лиц. А тут еще эта записка!

– Успокойся, Джон. Эта записка подождет, – сказал Майкл.

– Согласен, подождет. Тогда, если не возражаешь, займемся ее автором, – сказал Джон,

будто все решал Майкл.

Джон расплатился с барменом, и они вошли в игорный зал.

Здесь, как и должно, оживленно, сосредоточенно, праздно. На небольшой сцене под

томную сексуальную мелодию выкручивает пируэт танцовщица. Цветомузыкальные

прожекторы неожиданно изменяют цвет наряда исполнительницы.

Их встретил работник клуба в голубом форменном костюме с черными окантовками на

лацканах и манжетах.

– Господа?

– Нам твоего хозяина, дружок.

– Прошу за мной, господа, – пригласил работник элегантным жестом.

Они прошли через зал по служебному проходу на второй этаж в гостиную, а скорее,

офис с широкими окнами, тремя мягкими креслами, большого размера журнальным

27

столом, несколькими расставленными в разных местах стульями, в углах и посередине

бочками в полуметровую высоту с экзотическими растениями, рабочим столом. Свет

уходящего дня приглушенно проникал сквозь жалюзи. Прохладно. За столом в

комфортабельном кресле покоился не в меру упитанный человек. Его добродушное с

маленькими глазками лицо светилось улыбкой. Он привстал навстречу гостям:

– Рад вашему приходу, господа. Присаживайтесь, – тонким женским голосом

проговорил Бассетт, – коньяк, Сайдакар*, кофе?

– Можно коньяк, – Джон разместился в кресле, взял сигару из коробки лежащей на

столе.

Майкл сел рядом. Бассетт незаметно кивнул молодому человеку, стоящему у входа.

Тот вышел и сразу же на его месте появился второй, ни одеждой, ни внешностью не

отличающийся от первого.

Очень быстро вошел официант с подносом – маленькими стаканчиками коньяка и

бокалами ледяной воды. Бассетт, пристально посмотрев на гостей, спросил:

– Инспектор, чем обязан? Хотя догадываюсь, о чем пойдет речь.

– Вы совершенно правы, Пол. Именно о том, о чем догадываетесь. Меня и моего

коллегу по расследованию интересует ваш бывший работник Клод. Что вы можете сказать

по этому поводу?

– Жаль беднягу. Было бы из-за чего.

– Нет, мистер Бассетт, вы меня не поняли. Я не о самоубийстве. Речь пойдет об

убийстве Клода.

Лицо Пола Бассетта никак не изменилось, чего не ожидал Джон. Наоборот, Пол принял

сообщение с заведомо спокойной реакцией осведомленного человека. Усевшись поудобней

в кресле, он закурил, и некоторое время молча что-то обдумывал. – Что же вы полагаете,

мистер Конрад, мне моя шкура безразлична? – наконец спросил он.

Джон пожал плечами. Такой откровенности независимого общения со стороны Пола он

не предполагал, хотя мог бы встретить и вполне морально оправданный отпор.

– Вы скажете «верно». Так вот, Джон, из уважения к вам и еще по очень личным

причинам я, вместо ответа, помогу вам немаловажным советом, в чем я и сам

заинтересован. А вы взвесьте и поступите правильно. Клод был на редкость гениальным

работником. Таких просто редко встретишь. Нет, не в том смысле, что был слишком

исполнительным и честным крупье. Вы же понимаете, с какой тщательностью мы

подбираем людей на работу, связанную с непосредственными деньгами на столе. Так вот,

Клод был гениальным по природе. Его феномен заключался в способности

притормаживать вращение диска рулетки, не прикасаясь ни к чему. Рабочие места

контролируются видеокамерами, я их вижу здесь, – Бассетт протянул руку к столу и тут же

стоящий на крышке экран монитора повернулся к зрителям. На растре появилось

изображение игорного зала, автоматически переключаясь, то на один, то на другой объект

с определенной паузой. – Клод об этом знал. И не использовал свою возможность утаить

деньги. Но его погубила профессиональная страсть. Несколько крупных сумм он, таким

образом, оставил нашей казне. Не скрою, я был восхищен им, и даже в глубине души

благодарен ему. В то время наши дела шли плохо. Межрегиональный контроль,

безусловно, при всей своей старательности не смог бы уличить его в афере. Да и этих

фактов было за все короткое время, какое он у нас проработал, три, не более.

Единственный свидетель – это моя видеотехника. На замедленном прокручивании четко

просматривается реакция торможения диска на заинтересованном знаке. Я понимал, что

это плохо кончится и в тот роковой вечер, когда к его столу подошел очень богатый клиент,

я решил спуститься к нему в зал еще до начала игры, чтобы отозвать его на откровенный

разговор. Но не успел. С микрофона я услышал вот что, – Бассетт нажал кнопку на пульте

управления, и в пространстве прозвучали голоса смешанные с общим шумом зала: «Клод,

ты считаешь меня младенцем? Нет, это ты младенец против меня, хоть и гениальный. Мне

мой выигрыш, как и проигрыш ничего не стоят, но Ридли и Мейсен другого мнения. Они

28

со своими капиталами раздавят тебя, как клопа, и не оставят в стороне богадельню твоего

жирного папы. Это только из-за одного своего престижа, из-за унижения, которое они

вынесли по твоей вине, когда несколько гнилых миллионов ты вытрусил у них и оставил

своей фирме или положил себе в карман. А точнее – украл. И вообще, зачем тебе все это?

Живи поспокойней. Я тебе предлагаю кучу денег. Их тебе хватит не только до конца твоих

дней, но и твоим потомкам. Соглашайся. Ты пойми, у меня нет другого выбора. Если бы

был, я бы не настаивал – нет, так нет… В общем, выбирай. Либо я тебя заложу, и тогда тебе

крышка в моральном и физическом смысле, либо ты король с деньгами. Сегодня я приду к

тебе домой. Это последний срок. Бай-бай!»

Бассетт запрокинул голову на спинку кресла, задумался.

– Когда это было? – спросил Джон.

– После этого разговора Клод на работу не явился.

– Вы видели лицо этого человека, мистер Бассетт? – спросил Майкл.

– Видел. Но это все, чем могу помочь, – ответил Пол, обращаясь к Джону. – Советую

войти в контакт с кем-нибудь из научного мира. Например, из Международной

Ассоциации Биоэнергетики. Она имеет прямое отношение к способностям Клода.

– Хорошо, Пол. Даже притом, что вы нам рассказали далеко не все, мы очень

благодарны вам, – Джон поднялся, протянул на прощанье руку, – обещаю, наш разговор не

выйдет за пределы этих стен.

– Пожалуйста, Джон. Но когда я почувствую гарантированное спокойствие, сообщу

вовремя. Приходите. И еще, – он показал на молодого парня у дверей, – это Арчер. Он вас

проведет и покажет кое-что.

Они снова оказались в игорном зале.

На сцене под энергичную мелодию танцевала уже другая девушка. Арчер коротким

жестом показал на дальний угол зала за колонну, где не было посетителей, на видеокамеру,

подвешенную под потолком.

– Босс приказал мне остановиться здесь. Видите сцену?

– Видим, и что же? – Джон внимательно посмотрел туда, где танцевала девушка.

– Так вот, она танцевала до того дня, как исчез Клод.

– Кто «она»? – поинтересовался Майкл.

– Этого я вам сказать не могу. Она была любовницей Клода. Она работает, но на сцену

мистер Бассетт выходить ей запретил. Он сохранил ей заработок и сказал, что это

временно, скоро все станет на место, и она снова будет танцевать.

– Она далеко живет? – спросил Майкл, в надежде узнать хоть что-нибудь.