Дом Хофтов находился за городом, поэтому мы довольно долго добирались до него, особенно если учесть, что вечером в пятницу многие люди так же стремились уехать из пыльного мегаполиса на уикэнд.

Дом оказался уютным, словно сошел с рекламного проспекта: белый заборчик, зеленая лужайка, красивая входная дверь с витражным стеклом. От волнения я вцепилась в руку Дэйва, и в ответ он ласково, успокаивающе погладил меня по спине. То, что нужно. Дэйв, не прилагая особых усилий, умудрялся чувствовать меня и менять мое настроение.

Отец Дэйва, Эрик, оказался приятным мужчиной, подтянутым, с благородной сединой на висках. С доброжелательной улыбкой он встретил нас и проводил в гостиную, где дожидался накрытый обеденный стол. На ужине присутствовали тетя Роза с мужем. Про них я часто слышала забавные истории. Тетя Роза – непосредственна. Дэйв очень ценил это качество. Он рассказывал, что однажды она внезапно заявилась к нему на работу с целью угостить, по ее словам, волшебным тыквенным пудингом, сумев понравиться абсолютно всем. Его коллеги по IT-отделу еще долго хвалили ее, не забывая упомянуть пирог.

Были и его кузен с женой. Они сразу пригласили нас на следующие выходные съездить на озеро порыбачить.

После ужина мы прошли в просторный холл, где хозяин дома предложил всем вина многолетней выдержки. За ним потекли легкие разговоры, плавно перешедшие к политике и спорту. Я, встав с удобного дивана, решила рассмотреть фотографии, висевшие на противоположной стене и составлявшие единое панно – до этого еще не видела детских фото своего мужчины и надеялась найти их в красивых позолоченных рамках.

Я, подойдя ближе, застыла, не в силах отвести взгляд от цветных снимков. Мой бокал вылетел из рук. Разбился.

– Кэт, ничего страшного, – сразу подошел ко мне Дэйв, выводя из транса.

– Я, наверное, немного резко встала, не понимаю, как это вышло, – начала оправдываться я, но знала, что причина точно не в головокружении.

– Ничего страшного, я же сказал, – обнял он меня со спины. – Вот это я с мамой в Диснейленде, – указал он на фото, потом на следующее. – На вручении диплома. А вот, видишь это старое фото? – На фотокарточке улыбалась молодая девушка в военной форме. – Мама училась в Военной академии.

Он говорил об этом с гордостью. На фотокарточке каллиграфическим шрифтом было выгравировано: «Эмма Колфилд». В рассказах Дэйва его мама всегда упоминалась в прошедшем времени, и я думала, что она умерла, не спрашивала подробностей, видя, с какой тоской он говорит о ней.

– Она не сменила фамилию?

– Нет, по госконтракту ей нельзя было выходить замуж. Поэтому с отцом они просто сожительствовали и вступили в брак намного позже, когда мне было уже пятнадцать лет. Но фамилию она уже решила не менять. Я обязательно расскажу тебе о маме, она была замечательным человеком. Уверен, ты бы ей понравилась.

– Не сомневаюсь, – вымученно улыбнулась я. Сравнивая фотографии, поняла, что сын внешне походил на свою мать. Только внешне? А жажда власти и желание подчинять? Нет, это мой Дэйв, ничего не изменилось. – Я пойду прилягу, – сказала я, плохо справляясь с дрожью от воспоминаний, всплывавших в голове: смерть Эммы и то, как я радовалась ей.

Я начала задыхаться в этом доме, захотелось уехать, сбежать, укрыться. Меньше всего на свете я хотела, чтобы образы, связанные с ней, вернулись и так четко возникали в памяти. Словно все, что пережила, случилось только вчера.

Дом стал казаться враждебным, давил на меня, прогонял. Я знала Эмму Колфилд, она возглавляла одну из самых больших банд Альтернативы и работала на демонов. Самым страшным для меня оказалось то, что однажды я встала у нее на пути.

Когда я осталась одна в комнате, в ее доме, стало еще хуже. Перед глазами будто маячил ее труп, оставшийся в другом мире. Я вышла в коридор, мне срочно нужно было на свежий воздух. Но перед одной из дверей я застыла. Возможно, это была интуиция, чертов синдром, согласно которому убийца возвращается на место преступления, или хранит вещи убитого, или издали смотрит на похороны жертвы. Нет, жертвой была я. Стокгольмский синдром? Приоткрыв дверь, я увидела двуспальную кровать с покрывалом персикового цвета. Нежно-розовые занавески, огромный комод, служащий дамским столиком. На нем были аккуратно разложены духи и крема, теперь уже наверняка пришедшие в негодность.

– Все не решаюсь убрать здесь. – Неожиданно я услышала голос позади себя и дернулась от испуга. Позади меня, в проходе, стоял Эрик.

– Тут очень уютно. – Ничего другого я не могла придумать.

– Да, Эмма любила цветы и простор. – Это никак не сочеталось с моими воспоминаниями о ней. Я больше ожидала найти выпотрошенные трупы животных под кроватью. Жаль, не успела туда заглянуть.

– Приношу свои соболезнования. – Опять формальность.

– Спасибо, ты очень мила. Мне сейчас на смену в больницу. Так что оставляю вас с Дэйвом. И я надеюсь, вы останетесь на все выходные.

– Да, Дэйв планирует завтра свозить меня на пикник на озеро. – Я старалась, и у меня почти получалось поддерживать непринужденный разговор, находясь здесь, в ее комнате в нежно-розовых тонах. А под обоями будто чувствовала застывшую кровь, жестокость и насилие. Словно вновь ощущала соленый привкус собственной крови на губах – это она ударила меня и смеялась, как всегда.

– О, сколько историй связано с этим озером. Дэйв не рассказывал, как соорудил там шалаш с друзьями?

– Надеюсь, еще расскажет. – Я улыбнулась, полагая, что это выглядит искренне. – А где он сам?

– В своей детской, там уже давно идет ремонт.

– Пойду к нему, посмотрю.

– Конечно, а я пока соберусь на работу.

Дэйв разбирал шкаф и, услышав мои шаги, оглянулся.

– Подумал вам не мешать, отец с тобой решил лично познакомиться. – Он тепло улыбнулся.

– Это мило с его стороны. – Я обвела взглядом комнату. Почти все вещи были упакованы, осталась только односпальная кровать и несколько старых плакатов. Посередине стоял столб, к которому была прикреплена маленькая баскетбольная корзина.

– Все руки не дойдут до конца убрать здесь.

– Хорошие воспоминания?

– Малышка, ты наблюдательна. Обычно, разбирая с отцом комнату, мы начинаем вспоминать маму. И, как всегда, все заканчивается теплой беседой за стаканчиком хорошего виски. – Он подошел ближе и поцеловал в лоб. Поцелуй, дарующий заботу, – только он умел так делать. Приобнял и прошептал: – Я думаю, сегодня у меня будет мотивация разобрать тут все до конца. А еще у меня для нас сюрприз. – Когда он говорил «для нас», он, конечно же, имел в виду секс. И всегда эти сюрпризы были очень приятными. Надеюсь, сюрприз поможет мне отвлечься.

– Тогда не буду мешать и приму ванну. Жду приглашения.

Выйдя из ванной через полтора часа с идеальной укладкой и макияжем и оглядев себя, я осталась довольна: кружевной пеньюар смотрелся на мне превосходно. В ожидании приглашения я не могла найти себе места. Повертев в руках мобильный, я набрала Скила.

– Ты как?

– Нашел пару зацепок. Думаю, вечером пройдусь. Как у тебя выходные?

– Здорово! Просто чудесно! – слишком оживленно произнесла я.

– Что ты натворила, мне приехать? – по-своему понял мои слова вампир, однажды с легкостью свернувший шею Эммы, чтобы защитить меня.

– Я в порядке. Просто позвонила. – И повесила трубку.

Кстати, вовремя. Вошел Дэйв, обаятельно улыбаясь.

– Прекрасно выглядишь. Кэт, если неприятно, сразу говори.

– Я помню.

– И я купил несколько игрушек, но они больше пугают внешне, чем смогут причинить вред.

– Это радует, – улыбнулась я.

За время, которое я провела в душе, комната изменилась. Коробки были сложены у двери, большие свечи – расставлены вдоль стен, и только высокая балка осталась в центре бывшей детской Дэйва. Комната с бетонными стенами, свечи и холодный пол, застеленный бордовым атласным покрывалом – идеально. В духе наших общих эротических фантазий.

Прошептав комплимент, Дэйв коснулся моих губ в нежном поцелуе, слегка уколов щетиной. Связал мне руки красной лентой. Небольшая шелковая подушка, на которую я встала на колени, была приятным дополнением. Всегда внимательный и предусмотрительный, он позаботился о моем комфорте, больше даря ощущения страха боли, а не ее саму. Что усиливало эмоции от секса.

– Твои шрамы на спине очень сексуальны, хотя больше не стоит тебе заниматься альпинизмом и падать на острые камни.

Скажи спасибо маме.

Игра началась. В новом месте, но по старым, нам обоим приятным правилам.

– Ты провинилась, ты знаешь это?

– Да.

Не все как всегда.

Я закрыла глаза и увидела огромные камни того мира, грубые веревки стягивали запястья, оставляя кровавые следы, а позади меня стояла с кнутом Эмма. Открыв глаза, я оглянулась, глаза – серые глаза Эммы на лице Дэйва. Нет. Дэйв.

– Ты будешь наказана.

«За то, что почти нашла выход из этого мира, выход, который был все время у тебя под рукой. Эмма, ты больная сука!»

Но произнесла другое:

– Как скажешь, господин.

Комната словно растворила свои стены. Я снова оказалась в другом мире, среди груд камней, за пределами Забвенного города. Чувствовала кислый запах пота Эммы, ощущала свою беспомощность перед ней и слышала довольные, едкие нотки в ее голосе. Стоя привязанная на коленях, на шелковых подушках, услышала характерный свист кнута. Былые шрамы точно раскрылись, наполняясь забытой болью, кожа раздиралась, лопалась, обнажая плоть. Слышался смех и звуки ударов.

Красная атласная подушка.

Игры разума.

Я снова в комнате.

– Один.

Раздался слабый щелчок, появилось легкое жжение. Наигранно простонала, призывно прогнулась в спине, наблюдая за светом свечей. Свет яркий и ослепительный. Кровавая вспышка пронзила болью. Помню, как кричала, задыхаясь от бессилия. Вновь почувствовала кровь, тягуче лившуюся из рваной раны на спине.

– Два, считай сама.

– Два. – Снова в комнате, боли не было. – Хочу тебя.

Хочу, чтобы это закончилось.

Еще один свист фола оглушил. Я кричала, скорее от восторга, и снова алые разрастающиеся узоры по всему небу. Задыхалась от навалившихся воспоминаний. В глазах мужчины читалась алчность, жажда, похоть. И нет, это не Дэйв. Рядом с ним силуэт его матери, она смеялась и издевалась надо мной даже с того света. Смотрела на меня с неестественно вывернутой шеей. И как я раньше не замечала – у них один разрез и цвет глаз, форма носа и вот этот взгляд, стремящийся подчинить и превратить тебя в другого человека, в марионетку. И я делала все по сценарию, как угодно им двоим.

– Девять. – Я пришла в чувство, дыша глубоко, так громко, что это было прекрасно слышно в пустой комнате.

– Котенок, когда ты так дышишь, я не могу устоять, – произнес Дэйв, мой Дэйв, путая стоны вожделения и всхлипы паники.

Он подошел ко мне со спины, приподнял бедра, и я прогнулась в пояснице, опираясь о шест, чтобы ему было удобнее. Я дрожала от нахлынувших воспоминаний, а сознание твердило, что надо играть – не сопротивляться. Завтра пикник, и потом мой happy end.

«Принцесса хочет happy end», – слова Эммы, сказанные с издевкой.

«Твоя мать умерла сумасшедшей сукой, и я причастна к ее смерти».

Он резким толчком вошел в меня, ненасытно и яростно. Не испытывая возбуждения, я была сухая, отчего больно резануло между ног, но и это казалось несущественным. Нельзя, сейчас нельзя останавливаться. Принцесса хочет happy end. Он резко врывался в меня, изголодавшись. Терпимо. Не сравнимо с той болью. Сдерживалась. Продолжала игру.

«Не забывай стонать», – подсказал внутренний голос, намекая на плохо исполняемую роль.

– Ты такая узкая, – с придыханием прошептал Дэйв. Алая лента, соскользнув с запястий, упала на пол, точно кровь, капнувшая с моих рук.

Я схватилась за шест, сильнее прогибаясь в пояснице. Тень его матери стояла рядом, она смеялась, говоря, что будет еще хуже, что я плохая актриса.

Я его тоже боюсь? Да.

Он провел ладонью по лобку, немного сжал клитор. Дэйв знал мое тело, выучил его наизусть и смело управлял им. Неправильное удовольствие обволокло меня. Только не это. Не так. Не надо мной управлять. Он стимулировал клитор, менял угол проникновения члена. Как музыкант, нажимая на нужные клавиши, ловко подчинял инструмент себе.

Стон проигравшей. Опять я побеждена. Опять делала то, что они хотели, и кончила с мучительной, приятной болью, разраставшейся следом. А он продолжал грубо брать меня.

Наконец по внутренней стороне бедра потекла сперма. Надо собраться и улыбнуться. Что я обычно говорю? Говорю ли что-нибудь?

– Это было интересно.

«До дрожи интересно».

– Пойдешь со мной в душ? Обещаю массаж, – улыбнулся он. Это улыбка моего Дэйва.

– Ты иди, я забыла выпить противозачаточные таблетки, схожу на кухню за водой.

– Я принесу.

– Иди, расслабься, я приду и сделаю тебе массаж, – врала, чтобы отвязаться.

– Ты меня балуешь. – Он подмигнул и вышел из комнаты.

Единственное, чего я желала, оставшись в одиночестве, – убраться из этого дома как можно скорее. Сумев взять себя в руки, я остановила подступающую истерику: сильные удары сердца, отдающие шумом в ушах; глубокое рваное дыхание; точно в мои жилы вонзились сотни кинжалов, острой болью напоминая о страшных событиях.

Пройдя тенью за Дэйвом в комнату и сделав вид, что ищу таблетки в дорожной сумке, внимательно проследила, когда дверь в ванную захлопнется за ним. Натянула комбинацию – она алая, как кровь, опять кровь. Ботинки, пальто, сумочка – я схватила только необходимое и бросилась прочь.

Я пробежала несколько кварталов – мне инстинктивно хотелось двигаться, адреналин бурлил в крови, долбил в темечко, сдавливал горло. Запыхавшись, я остановилась на перекрестке. Придумаю оправдания для Дэйва позже. Все позже. Только бы свалить подальше, оказаться в безопасности.

В поле зрения вовремя попало такси. Водитель, наверное, сначала подумал, что я хочу попасть под его машину, так резко я выскочила на дорогу. Раздался пронзительный визг шин, машина остановилась в нескольких метрах от меня.

Домой.

Глава 2. Ошибочно, притягательно и опасно

Когда я зашла в знакомый лифт, чувство защищенности овладело мной. Напряжение сменилось слабостью, которая заставила медленно осесть на пол. Ни одной мысли – я замерла, слушая мерное движение кабины лифта.

Я кукла в руках кукловода, и неважно, кто им был – судьба, Эмма или Дэйв. Меня опять ломают, даже если это происходит только у меня в голове. Дэйв не виноват.

Пришла пустота, и в этой пустоте вновь возрождались позабытые мной демоны. Они действовали по своим законам, заставляя делать неправильные вещи. Конечно, все это я. Они давали силы бороться, ставя мои приоритеты выше других, и не думали ни о ком, кроме меня. Мои демоны меня любили и делали так, чтобы я становилась сильнее.

Пройдя в холл, я громко хлопнула входной дверью. В гостиной Скил пил виски. Рейд по злачным местам неважно сказался на нем – синяк под глазом, ссадина на скуле. Он развалился в кресле и смотрел ночное шоу по кабельному. Увидев меня, хотел что-то сказать, но я жестом, приложив палец к губам, показала «ни слова». Прошла в свою комнату с огромным блядским зеркалом над кроватью. Затем в ванную. Увидела себя в отражении – растрепанные волосы, потекшая тушь – разве я плакала? В такси, возможно. Но не это пугало, а глаза – как у загнанного зверя, напуганные и злые. Девушка в отражении испугала меня своим взглядом, в котором смешались ненависть и страх. Она что-то хотела мне сказать, чего-то добиться. Приказать мне? Я приблизилась к зеркалу, рассматривая глаза незнакомки – темно-серую с крапинками зелени радужку, черные зрачки, в которых перематывались образы прошлого, словно кадры воспоминаний.

Чтобы прогнать наваждение, я открыла кран и умылась холодной водой. Потом держала руки под ледяной водой до тех пор, пока они не онемели и их не начало сводить болезненной судорогой.

Встав в дверном проеме гостиной, я рассматривала темные силуэты мебели. Излучавший синеву экран освещал Скила, а через открытые окна виднелись знакомые огни большого города. Тишину комнаты нарушал голос ведущего ток-шоу, слышался закадровый смех.

– Я знаю этот взгляд, – тихо проговорил Скил.

Чертово вампирское зрение позволяло ему рассмотреть намного больше. Но и не только оно. Он знал этот взгляд.

Ты видишь моих демонов?

Я присела около его ног на пол, оперевшись на колени. Он с интересом наблюдал за мной. Заметив рану в боку, я аккуратно приподняла его майку. Это сделали мои демоны, не я. Увидела кровь, аккуратно провела вдоль линии раны, изучая.

Кровь загустела. Рана быстро затягивалась, хорошая регенерация делала свое дело.

– Где Дэйв? – задал Скил неправильный вопрос.

Вместо ответа я провела по ране, надавливая, разрывая ее, проникая ногтем ему почти под кожу. От неожиданности он вздрогнул, но не оттолкнул, а замер, позволяя мне делать ему больно. Испачканный в его крови палец я несмело приблизила ко рту, пробуя, не отводя взгляда от Скила. Словно это не я. Окрасив его кровью нижнюю губу, облизнулась.

– Кэт, что случилось? Что ты делаешь? – сильно схватил он меня за плечи, желая вывести меня из этого состояния.

Понял, что мне плохо, но не понял почему.

– Пробую тебя, – проговорила я тихо, кинув на него пронзительный взгляд.

Он в замешательстве. И его знакомая до боли манера немного склонять голову, когда хочет понять меня. Знакомая. Но не он мне сейчас нужен.

– Угостишь? – спросила я, взглянув на полупустую бутылку.

Я не пила с того момента, как вернулась

– Насколько дела плохи?

Вместо ответа взяла бутылку виски и стала осушать ее большими глотками. Крепкий алкоголь не приносил ни спасительного опьянения, ни чувства жжения в глотке, ни тепла в груди – вообще ничего. Мне нужно нечто большее.

Скил выключил телевизор. Теперь тишина проникала во все углы комнаты, разливалась тягучей кислотной жижей, заполняла легкие, требуя, чтобы не смели ее нарушать. Мне нужна была поддержка, нечеловеческая. Нечеловеческая помощь – поддержка вампира. Забавная игра слов?

Он, коснувшись моего подбородка, мягко поцеловал меня. Я позволила ему углубить поцелуй.

Мои демоны хитро переглянулись: им удалось. Они шептали ему: «Девушке плохо. Она расстроена. Надо поддержать девочку». Скил месяцами гонялся за Рикотом, так что раны не успевали зажить. Пьяный сейчас, он хотел спокойствия, женского тела, тепла. И вот оно перед ним – ведь принцессу надо поддержать. Но сегодня ему не будет покоя, мои демоны не позволят этого.

Я доступна, ласкаюсь, привстала, чтобы забраться к нему на колени. Я опять играю, но на этот раз игра идет по моим правилам. Может, ему нравится, когда с ним играют?

Сняла пальто, чтобы обнажиться и оказаться перед ним в кровавой комбинации. Точно знала, что от меня пахнет Дэйвом, и его хищник чувствовал это, но не останавливался, ведь ему нужно расслабиться, найти логово. Не сегодня. Мои демоны шептались. Ждали подходящего часа. Я выгнулась, потерлась о его выпирающий сквозь джинсы член.

Я не хотела секса, хотела другого, а секс как дополнение к действию.

Дэйв показался мне монстром, может быть, хуже? Чтобы перебить ужас и страх, мне нужно почувствовать, что есть монстры и похуже. Есть настоящие монстры?