Для оформления обложи использовались бесплатные фотографии

https://pixabay.com/photos/tank-military-war-derelict-1063755/

https://pixabay.com/photos/солдат-история-военный-парад-1724099/

https://pixabay.com/photos/тир-аттракцион-автомат-калашникова-180522/

Все остальные элементы обложки нарисованы мной с помощью фотошопа.

Глава 1

Днепропетровск, Днепропетровский национальный университет, 1 корпус. 29 сентября 2014 года

Белое облако огромным парусным кораблем величаво плыло над землей. Под ним буйствовала зелень уходящего лета, исполосованная точными серыми росчерками дорог и высившимися между ними домами. Вид сверху нивелировал какое-либо превосходство в высоте этих коробок, низводя все до прямоугольников, под которыми кишела многообразная человеческая жизнь. Когда спокойная, тихая, а иногда бурлящая страстями, бьющими из окон криками и прочим эмоциональным шумом.

«Ну, сейчас начнется вой и ор свидомых», – молодой человек скользнул по облаку взглядом и мысленно подкинул серебряный рубль Екатерины Второй, давно ставший его талисманом. Конечно же, он выпал орлом! Парень набрал в грудь воздуха, будто перед нырком в воду и четко произнес:

– Таким образом, можно сделать вывод, что именно деятельность Григория Потемкина, выполнявшего указ Екатерины Второй о создании на реке Днепр третьей столицы Российской империи, явилась мощнейшим импульсом, который в итоге привел к созданию одного из крупнейших промышленных и культурных центров Украины. Будет исторически справедливо, если Днепропетровску вернется его первое название – Екатеринославль.

Слова были произнесены и упали в мертвую тишину самой большой аудитории исторического факультета Днепропетровского национального университета. Секунда и эта тишина взорвалась разноголосыми криками:

– Ганьба!

– Ватник!

– Колорад!

– Сепаратист!

– Гнать в шею!

– Москоляку на гиляку!

– Слава нации! Смерть ворогам!

Усиленный динамиками голос молодого человека с трудом продрался сквозь мешанину этого ора:

– Студент пятого курса исторического факультета ДНУ Александр Чернышев доклад окончил, – он еще раз взглянул на неторопливо плывущее в голубом небесном океане облако.

«Будто линейный корабль из знаменитого Чесменского сражения. Тогда турок тоже было больше, как сейчас свидомых. И все равно мы победили! Русские не сдаются», – до конца не сформировавшиеся мысли, подхлестнутые хорошей дозой адреналина, вскачь неслись в голове молодого человека, пока тот спускался с трибуны.

Тяжелые двери, выпустившие его из аудитории, закрывшись, разом отсекли крики и свист, которые как-то быстро в этой стране заменили какие-либо диспуты и споры.

Коридор университетского корпуса встретил его ярким, по-летнему солнечным светом, льющимся из просторных окон. Он безжалостно обозначал на полу все потертости и выбоины каменных плиток – ремонта здание не видело уже добрый десяток лет.

Александр подошел к одному из окон и сел на широкий подоконник. Сердце, до этого гнавшее на форсаже кровь по телу, стремясь по максимуму снабдить мозг кислородом, начало понемногу успокаиваться, переходя с бешеного галопа на более размеренную рысь.

«Дружный ор бандеровцев после моего доклада это только начало. Это только цветочки. Обязательно будут и волчьи ягодки. На них эта братия очень изобретательна. Если что-то Бог не дал в одном, обязательно Дьявол добавит в другом. Если на свидомых Бог отдохнул, то Дьявол порезвился вволю», – молодой человек невольно обернулся. По нынешним меркам его мысли была самая отъявленная крамола, заслуживающая травли и избиения. Время интеллигентных споров и диспутов на Украине приказало долго жить.

– Александр! Как ты мог?! Ты же меня подставил! Я утвердил к твоему выступлению на этой конференции совсем другой доклад! – к молодому человеку буквально подлетел маленький мужчина с остатками седых волос на голове. – К чему это дон кихотство? Ты разве не понимаешь, что это борьба с ветряными мельницами?!

– Извините, Игорь Петрович. Я вас обманул. Но… но по-другому я просто не мог. Кто-то должен был сказать правду на этом псевдонаучном шабаше. А насчет мельниц… Если крепко дать копьем по их крыльям, так ведь можно и отбить.

– Ты понимаешь, что дорога в аспирантуру после этого тебе закрыта? Да тебя вообще могут выгнать из университета!? К чему это геройство!?

– Я просто не хочу жить в этом смрадном болоте. Мне только двадцать. У молодых все чувства, в том числе и обоняние, находятся на пике.

Пожилой мужчина, научный руководитель Чернышева, лишь махнул рукой и, повернувшись, вновь зашел в аудиторию, где продолжались доклады.

«Это тоже пока еще цветочки», – Александр вытащил из кармана пиджака телефон, чтобы позвонить своей девушке Свете.

После второго длинного гудка смартфон зачастил короткими, выбросив объявление: «Абонент занят».

«Отбила. Показывает свое фе, ну-ну», – парень, высоко вскинув голову, стараясь казаться как можно более уверенным в себе, широким шагом пересек коридор и стал спускаться по лестнице вниз.

Улица встретила его приятной теплотой, в которой уже можно было ощутить нотки осенней прохлады.

«Уже конец сентября, а будто август. Еще пару десятилетий и здесь можно будет выращивать бананы и апельсины. А там дальше к югу вообще будет мрак. Ох, чувствую, ожидают нашу старушку Землю такие людские катаклизмы, что мировые войны покажутся так, небольшой сварой в детском саду. Жратвы, воды и территорий, где можно будет нормально жить на всех тогда точно не хватит», – погруженный в свои мысли, студент практически не обращал внимания на окружающий мир.

Дорога была хорошо известна. Каждый день Александр по ней шел из квартиры, которую снимал с другом в дряхлой «хрущевке», примостившейся на краю оврага, в университет, до которого было пятнадцать минут скорым шагом. Шедших за ним троих парней, он поначалу не заметил.

Саша свернул с проспекта Гагарина, на котором располагался университет, в переулок, где стоял его дом. Те трое тоже свернули за ним и заметно ускорили шаги. Расстояние межу Александром и парнями стало быстро сокращаться.

«А если с универа попрут? Домой возвращаться? – студент университета живо представил свой небольшой задымленный город, переполненный чадящими заводами, как урна в людном месте окурками. Вспомнил своих родителей, когда-то молодых и наверняка мечтавших о лучшей судьбе, чем беличье колесо жизни: дом – работа – магазин – работа – магазин – дом. А сейчас стреноженных этой самой жизнью и уже не помышлявших о чем-то более интересном, чем посиделки за столом с друзьями-товарищами по поводу какого-нибудь праздника.

Его отец работал электриком на металлургическом заводе. Тяжелый труд в постоянной жаре и пыли, среди грохота механизмов и матов своих товарищей и начальства за пару десятков лет вытоптали в его душе любую романтику, сведя жизнь к стремлению получения незамысловатых радостей, практически сливающихся с основными инстинктами – покушать, поспать, посмотреть телик¸ изредка десятиминутный секс с женой. Их хобби – рыбалка, которая в девяностые превратилась в главную кормилицу. Сашин отец смастерил электроудочку и приносил каждый день богатые уловы.

Мама Александра работала медсестрой. Вначале в заводской медсанчасти, потом смогла устроиться в коммерческую поликлинику, где платили на пару сотен гривен больше. В ней она работала в кабинете гидроколонотерапии – вставляла в анус пациентам шланг и промывала их кишечники. Однажды, когда Саша уже оканчивал школу, она, после просмотра вечерних новостей по «ящику», сказала: «Если бы страну вычистить от всего дерьма, как я это делаю у себя в поликлинике! Насколько бы лучше мы жили». В ее голосе была такая горечь, что мальчик даже вздрогнул и прижался к ней.

Увы, дерьма в Украине становилось все больше. Часто Александру казалось, что страна будто притягивает себе эту субстанцию со всего мира. Этакая черная дыра на планете. С каждым годом проходимцев у власти становилось все больше и в такой же пропорции народ жил все хуже.

Студент пятого курса исторического факультета университета в бессильной злости смотрел за неумолимым жестким выполнением закона – украинский народ не способен построить независимое государство. Нужно только внешнее управление. Этот закон был таким же фундаментальным, как законы Ньютона или закон сохранения энергии. И если что-то или кто-то противоречил ему, то он неумолимо сминал это препятствие, проходя по нему катком истории. Ну нет у украинцев инстинкта к государственности. «Моя хата с краю» и «Где два украинца, там три гетмана» – эти пословицы, как нельзя лучше отражали менталитет украинского народа.

После разгрома Киевской Руси монголо-татарами большая часть земель, которая сейчас входит в современную Украину, включая Киев, стала принадлежат Польско-литовскому государству. В нем украинцы были на третьих ролях. Максимум, что мог добиться высокородный украинский дворянин, это стать одним из военачальников в польском войске или одним из вельмож при дворе без всяких перспектив на что-то большее.

Восстав против Польши, Богдан Хмельницкий, кстати, бывший польский военачальник, быстро понял, кто есть кто. Против регулярного польского войска казаки были бессильны. Через пару лет судьба восстания была предрешена. Не помог и союз с крымскими татарами, которые регулярно предавали. Независимое украинское государство не состоялось. Перед угрозой тотального истребления Хмельницкий заключает договор с давним историческим врагом Польши – Московским государством. Положение действительно было критическое. В некоторых районах Украины в результате карательных экспедиций польского войска население сократилось в два раза. На невольничьем рынке в Кафе (Феодосия) украинца можно было купить за щепотку табака.

Московские стрельцы вломили полякам и большая часть современной Украины, включая Киев, избавилась от польского и католического владычества. Но Хмельницкий вскоре умер и тогдашняя украинская элита, стремясь получить для себя наибольше выгод и руководствуясь принципом «после нас хоть потоп», стала грабить простой люд, и на Украине быстро образовалось олигархическое государство со всеми его прелестями – нищетой населения, коррупцией, кумовством. Как результат, в стране вспыхнула гражданская война – часть казаков, которые посчитали себя обделёнными на этом празднике жизни, подняли восстание против верхушки казачества во главе с бывшим писарем Хмельницкого Выговским. Тот не пользовался большой популярностью ни у казачества, ни у простого люда, так как был «не природный казак, а купленный у татар за лошадь „лях“, вдобавок женатый на дочери польского магната».

Пользуясь ситуацией, тут же вмешалась Польша. Выговский переметнулся на ее сторону и со своим войском стал нападать на русские войска. Вновь запылала Украина. Тот период красноречиво назвали Руиной.

В России тоже был аналогичный период – Смутное время. Тогда также ослабла центральная власть и, пользуясь этим, поляки посадили на московский трон своего ставленника. Но русский народ нашел в себе силы и смог самостоятельно исправить ситуацию. Польский ставленник в виде кучки пепла выстрелом из пушки был отправлен в сторону Польши, а на трон сел русский царь Михаил Романов. Украинцы взять свою судьбу в собственные руки не смогли. То ли помешал менталитет «моя хата с краю», то ли не смогли найти в своей среде лидеров, по типу Минина и Пожарского. На Украине вновь схлестнулась Русь и Запад в виде войска польского. Тогда раунд закончился ничьей. За Польшей осталась Галиция и Волынь. Все же левобережье отошло под сень русского двуглавого орла, который стремительно расправлял свои крылья, превращаясь в империю Тогда же русским стал и Киев, который Москва выкупила у Польши за семь тонн серебра. В то время это была десятая часть бюджета московского государства.

Изучая историю Украины, Саша Чернышев поражался радушием России. Нет, не колонией его страна в нее вошла! Она не была, как Индия для Англии, которая безжалостно грабила индусов. Только за первые 15 лет своего правления холеные англосаксы вывезли из Индии ценностей на один миллиард фунтов стерлингов! Только за последнюю четверть девятнадцатого века от голода погибло почти тридцать миллионов человек. И ни один индус не смог занять какой-либо значительный пост, ни у себя в стране, ни тем более в Англии.

Украина же, войдя в состав Московского государства, а потом Российской империи, стала процветать и прирастать территориями. Ее площадь со времен Богдана Хмельницкого увеличилась более чем в десять раз! Нет, не бесправной рабыней, купленной за тонны серебра, была Украина для России, а любимой женой! Ее тело Россия украсила такими бриллиантами первой величины, как Днепропетровск, Николаев, Херсон, Донецк и настоящей «жемчужиной у моря» – Одессой. А на пике могущества империи – гранд алмазом – Крымом.

Но СССР распался, и Украина неожиданно для себя получила независимость. Дальше «веселится и гуляет весь народ»? Как бы ни так! Практически точно повторилась история трехвековой давности. В стране наступила очередная Руина. Как и триста лет назад местная элита разграбила абсолютно все и в очередной раз попыталась предать Россию. Точно, как в этой песни, где после «и гуляет весь народ» наступает развязка: «И быстрее, шибче воли, поезд мчится чисто поле». Промышленный пейзаж страны стал быстро сменяться сельским. Украина быстро скатывалась к статусу банановой республики. Как результат – вновь гражданская война и вновь территория страны стала ареной столкновения Запада и Руси.

Саша Чернышев любил говорить: «История – дама ленивая. Что-то выдумывать ей неохота. Возникнет схожая ситуация и она сделает также, как делала в таких случаях сто-двести-триста… тысячу лет тому назад». Есть Руина? Значит, будет гражданская война и раскол. Вот только, за сколько сейчас Россия выкупит в очередной раз мать городов русских – Киев? Или просто кинет на чашу весов свой гиперзвуковой «Кинжал», как гальский вождь Бренн кинул свой меч, когда римляне взвешивали золото, чтобы откупиться. Горе побеждённым! По крайней мере, Россия имеет на это моральное право.

Невеселые мысли, как надоедливые мухи кружились в голове Александра, иногда больно «кусая» его.

«Так что же делать? Домой, если попрут с универа точно не пойду. Незамысловатая житейская трехходовка: «Дом – работа – магазин» не для меня».

Чернышев понимал, как историк и интуитивно чувствовал, что наступает время очень больших перемен. Грядет очередное переформатирование Украины. Именно в этот момент становились героями, легендами и просто знаменитыми и богатыми людьми. Он даже на мгновение обрадовался перспективы вылета из университета. Руки будут развязаны. Вольная птица. Лети, куда хочешь!

«Только вот куда лететь»?

Если бы знал Саша Чернышев, что за него этот вопрос уже решен. При том самым неожиданным образом. Но это будет чуть позже. Пока же мозг молодого человека отмахивался от надоедливых житейских мух: «Да и покажись дома, как пить дать загребут в какую-нибудь очередную волну мобилизации-могилизации. И что, стрелять по женщинам и детям за миллиарды евреев-олигархов? Рисковать своей головой? Слава Богу, я не дебил, чтобы верить украинскому зомбоящику и продажным журналюгам …»

– Ну, что, ватник? Еще не передумал Днепр в честь шлюхи-царицы Катьки переименовывать?

Саша резко обернулся. Перед ним стояло три крепких парня с одинаковыми ухмылками на лице. Он отлично понимал, чем это закончится. Сколько подобных историй было в последнее время на слуху. Сколько людей, посмевших не согласиться с бандеровским переворотом в Киеве, и открыто выражавших свой протест, было покалечено, а то и просто убито. Когда речь идет о власти и миллиардах, тут не до сантиментов и цитирования деклараций о правах человека.

Бежать? Звать на помощь? В первом случае догонят, ведь ему еще надо было развернуться, а трое крепышей были в двух шагах от него. А второй вариант был и в менее подлые времена практически безнадежен.

Александр сунул правую руку в карман джинсов, сжал свой серебряный рубль-талисман и, не проронив ни слова, бросился вперед, на стоящего перед ним парня. Тот такой прыти от студента-историка не ожидал, поэтому пропустил удар кулаком в челюсть с правой. Увы, Чернышев боксом не занимался, поэтому не смог сходу свалить своего противника. Но от сильного удара тот все же попятился, открывая дорогу.

– Ах ты, сука! – на мгновение опешившие нападающие кинулись вслед за своей жертвой.

Он не добежал до проспекта каких– то десять шагов. Сильный удар в спину сбил его с ног. Тут же на него посыпался град ударов ногами, к счастью обутых в легкие летние кроссовки.

Оказавшись на земле, Александр не растерялся. Он бросал свое тело вправо-влево, сам делал выпады ногами, пытался руками блокировать удары, направленные в голову. В какой-то миг он сумел схватить стопу одного из нападавших и резко крутануть ее в сторону. Ее хозяин, болезненно выругавшись, рухнул на землю, под ноги своему подельнику.

Чернышев не стал терять свой шанс. Не чувствуя боли он вновь вскочил на ноги и бросился бежать к проспекту, где шумел поток машин, где сновали люди по своим делам, где можно было надеяться на спасение.

Сзади раздался топот преследователей, перекрываемый однообразным, в два-три слова матом. Второй раз Сашу завалили на проспекте. Вновь град ударов ногами, еще более остервенелых и беспощадных. Парню опять удалось свалить на землю одного из нападавших, сильно лягнув того по колену. Но на этот раз Чернышев подскочил не так прытко. Организм исчерпал свои возможности по блокированию боли адреналином, и та хлынула внутрь щедрым потоком, сковывая мышцы, парализуя разум и волю. Сильные руки обхватили его сзади. Александр инстинктивно рванулся вперед, стремясь вырваться из этих жестких объятий. Но тут же был остановлен сильным ударом в челюсть.

«Эх, и зачем меня мама отвела в музыкальную школу учиться играть на скрипке, а не в секцию бокса махать кулаками, раздавая хуки и апперкоты», – Чернышев сделал отчаянный рывок и сумел схватиться за отвороты джинсовой куртки стоящего перед ним парня, замахнувшегося для второго удара.

Он его и получил, в правый глаз. Вмиг красочная картинка мира в нем сменилась какими-то яркими пятнами и кругами на красном фоне, обильно пропитанном резкой болью.

– Сука! – и Саша резко потянул своего визави на себе, одновременно не менее резко посылая свою голову вперед.

У противника смачно хрустнул подбородок. Тот час же Александр с силой оттолкнул от себя разом обмякшую чужую плоть. Дальше вступил целый оркестр – скрежет тормозов, вскрик, глухой удар, а в финале на миг вскинулись ударные – резкая боль в голове и тут же упал черный занавес.

Вопль: «Твою мать!» Чернышев, плашмя рушась на асфальт, уже не услышал.

* * *

Днепропетровск, 16 городская больница. 30 сентября 2014 года