Река Керлауг, 35 мая. Снежана Савицкая

Урча мотором, гидроцикл лихо рассекал жёлтую воду реки. Керлауг не уступала по размерам земной Амазонке, да и окружавшие реку джунгли очень походили на земные. Если не присматриваться, то и не поймёшь, что вокруг не Земля, а Фрейя. Разве что пылающая над головой Альфа не давала ошибиться.

– Подплываю к месту, – сказала Снежана.

– Сколько ещё? – раздалось в наушниках.

– Метров двести, – девушка щёлкнула кнопкой, и на несколько секунд обзорный экран шлема показал ей полупрозрачную карту местности. – Тёмная энергия, как же мне не хватает GPS!

– Ничего, мы так ещё долго жить будем, – захихикали наушники. – Привыкай, тут тебе не комфортная Земляшечка.

– Да уж привыкла за столько дней.

Она ловко повернула гидроцикл, окатив волной растущее прямо из воды дерево, и за очередным кустом увидела цель своего плавания – колонны автострады, идущие через размытый приливами берег. Хотя какая это автострада: узкая пластиковая лента, связывающая Мидгард с океанским портом, на которой для обгона нужно на встречку выезжать. На Земле даже городские улицы шире.

В этих местах река образовывала широкие «карманы» со стоячей водой, наполнявшиеся от приливов, и строители, не мелочась, протянули над ними мосты. Искривлять путь они не любили. Только теперь из-за этих дурацких колонн Снежане пришлось прервать короткий отдых между экспедициями и плыть за два километра, только чтобы посмотреть на сине-зелёную плесень. Грибок покрывал опоры сплошным слоем чуть ли не на треть высоты, и выглядело это, по мнению девушки, премерзко. Мало того, ей выдали специальную стеклянную банку для образцов, которую предстояло набить этой гадостью.

– Слушай, у наших умников что, не нашлось лишнего дрона для этой фигни? – недовольно спросила девушка.

– Роботов не так много, Снежка. Свободных людей больше. Вроде тебя. Что видишь?

– Вижу плесень, – честно ответила Снежана. – Или мох. Похоже и на то, и на другое.

На Земле она могла бы включить трансляцию изображения с закреплённой на шлеме крохотной камеры. Но на Фрейе спутниковая связь пока отсутствовала, а сотовая в этих джунглях работала с чудовищными шумами помех. Послать хотя бы фотографию нечего было и думать.

– Подробнее, – в голосе дежурного прорезались нотки нетерпения.

– Помолчи, Йозеф. Ты мне мешаешь.

Снежана вытащила гидроцикл на берег, сверилась с часами и вызвала на экран шлема справку – до прилива оставалось ещё около сорока минут. Проверила, заряжен ли пистолет. Двенадцать экспансивных пуль были готовы вылететь из ствола, только нажми на спуск. Ей всегда нравилось оружие – чисто мужским интересом к простым, но смертоносным механизмам. А здесь без него даже за город не пускали. Рай на земле.

Плесень появилась с неделю назад, но только вчера кто-то из речных патрульных додумался сообщить о ней в Центр контроля биологических угроз. Мало ли что это за инопланетная дрянь облепила стеклопластиковые опоры моста? А в Центре зашевелились и отправили человека посмотреть. То, что человек не был специалистом, никакого отношения к Центру не имел и вообще оказался на ближайшей станции наблюдения случайно, никого не заботило. Плесень же, не ядовитые змеи или кто там ещё, и с реки удобно зайти, не углубляясь в джунгли. Справится любой.

Впрочем, Снежана ещё не пресытилась путешествиями по Фрейе. Континентальный климат Харькова, откуда она была родом, изрядно действовал ей на нервы с самого детства. Летом – страшно жарко, зимой – страшно холодно, а что творится весной, лучше и не вспоминать. То ли дело Фрейя с её вечно тёплой погодой: ну точно рай.

Вооружившись скребком и банкой, девушка направилась к колоннам. Джунгли вокруг безмолвствовали. Здесь пролегала затапливаемая просека, ноги Снежаны вязли в иле, но приближаться к зарослям она не рисковала. Комбез комбезом, но и свою голову на плечах иметь надо.

– Интересно, – задумчиво сказала она, подойдя ближе к опорам. Плесень плотным слоем укрывала поверхность опор и окружала каждую рваным кольцом на земле. На миг Снежане показалось, что отдельные волоски гриба зашевелились при её приближении, но это, конечно, был только ветер.

Ну и дрянь, – подумала она.

– Рассказывай, – вновь раздался голос Йозефа.

– Плесень. Сине-зелёная, очень плотная на вид, с длинными волосками, как у мха. Чего ты ждёшь от меня, чёрт побери? Я пилот, а не учёный.

– Тогда бери образец и проваливай оттуда, – в голосе дежурного послышалось нескрываемое раздражение. – Соскобли до пластика, проверь, не нагадила ли она там чем-нибудь.

Снежана шагнула к колонне, и это оказалось ошибкой.

Не встретив твёрдой поверхности, её нога по щиколотку провалилась в густой ковёр плесени. От неожиданности девушка подалась вперёд, инстинктивно выставив перед собой руки – и всем телом упала прямо в мохнатую шубу.

Спасло её только то, что грибок ещё не успел слишком уж глубоко въесться в землю. Защитный экран шлема заполонил шевелящийся слой гнуси, затянутые в ткань комбеза руки полностью погрузились в плесень, но в конце концов всё же нащупали опору.

– Снежка! – донеслось из наушников. – Чт у т-бя т-м?

– Дерьмо, – прохрипела Снежана, выползая из плесневого ковра и пытаясь оторвать от комбеза лохмотья грибка. Ткань шипела в тех местах, где её коснулись сине-зелёные нити, а экран шлема помутнел и стал совершенно непрозрачным. – Йозеф! Йозеф, сука, отвечай!

– Я здесь, – хрипло донеслось из наушников. Кажется, кислота, или что там выделяла плесень, добралась до электроники шлема. – Снежка, т м-ня сл-шишь?

– Слышу, как аутиста-паралитика. Эта дрянь разъедает мой комбез и шлем!

– Ты ц-ла?

– Пока да.

– Сбр-сыв-й шлем. Связь держ-м по р-ци г-дроц-кла…

Голос Йозефа заглох окончательно, и Снежана, ругаясь, сорвала с головы шлем. На прежде гладкой и блестящей поверхности появились уродливые тёмные пятна, а защитный экран и вовсе выглядел так, будто его передержали в микроволновке. Комбез тоже пострадал: тут и там виднелись прожжённые кислотой дыры, но на коже осталось лишь лёгкое покраснение.

Продолжая материться, Снежана подобрала банку и кое-как набила её плесенью. Затем, хромая, направилась к гидроциклу, и тут пришла боль. Поражённые места загорелись, словно их прижгли факелом, во рту появился привкус крови. Машинально Снежана коснулась панели управления медблоком на запястье, собираясь ввести обезболивающее, но тут же отдёрнула пальцы. Сверхразум его знает, в какую такую дрянь она вляпалась. Лучше поостеречься.

– А, тёмная энергия, – выдохнула девушка, сталкивая гидроцикл в воду. Теперь, казалось, он весил не меньше центнера. Таким же тяжеленным грузом повис на поясе бесполезный пистолет.

Голова кружилась, Снежана сунула банку в багажный отдел и нащупала стартер. Краем глаза она заметила, что стекло банки тоже начало мутнеть.

– Что ж ты за штука такая? – сквозь зубы выдавила она, заводя мотор. Изъеденные плесенью колонны, конечно, придётся чинить, а вредителя уничтожать. Но Снежану сейчас занимал куда более важный вопрос: добраться до станции раньше, чем яд одержит верх.

Административный центр Мидгарда, 36 мая. Хелена Моргенсен

Это было самое высокое здание в городе. Двадцать пять этажей, не так уж много по земным меркам, но здесь Центр возвышался над городом, как цитадель замка. Когда-то на постройку таких тратили месяцы. Теперь – дни.

Хелена не впервые была в этом месте, но каждый раз поражалась, как быстро люди умеют строить. Ещё три месяца назад здесь не было ничего. А теперь в долине меж двух рек раскинулся целый город для двух тысяч человек – экипажа и пассажиров корабля, прилетевшего на Фрейю. Корабля, который изначально совсем не задумывался, как ковчег.

И если там, на улицах, трудно было оценить размеры грандиозной стройки, то из здания администрации открывался обширный вид. Кабинет Эдмунда Келлера, одного из членов Совета и начальника Биологической службы города, располагался не на самом верху, но и отсюда можно было увидеть весь Мидгард. Потом, конечно, вокруг начнут ставить жилые многоэтажки, появятся настоящие небоскрёбы, и город превратится в отвратительную копию земных мегаполисов. Но сейчас внизу лежали аккуратные, полные плавных изгибов белые домики, выглядевшие так, словно их нарисовал дизайнер-футуролог. Зрелище это каждый раз захватывало не привыкшую к высоте Хелену, пусть и ненадолго.

Здесь ей никогда не давали полюбоваться видами.

Как, например, сейчас. Сперва с утра в кабинет заявился Драгомиров, в обычной для него хамской манере потребовав анализ по его проблеме. Потом, как оказалось, он переправил документ Келлеру, и уже через два часа Хелене поступил звонок с предложением посетить начальника. Вызов автоматического такси, десять минут езды по улицам Мидгарда, и вот они вдвоём входят в кабинет Келлера. Времени на то, чтобы посмотреть в окно, не остаётся.

– Садитесь, – советник приглашающим жестом указал на мягкие кресла. – Я прочитал ваш доклад, доктор Моргенсен. Признаться, меня он напугал.

Хелена слегка поморщилась. Ей не нравилось, когда её называли «доктор». В конце концов, ей всего двадцать два года земных года и в былые времена она только заканчивала бы университет. Конечно, Хелена отдавала себе отчёт, что она живёт не в двадцатом веке и сейчас дети в школу идут, едва достигнув четырёх лет, но такое обращение всё же что-то задевало в душе. Для Снежной королевы, как её вполне заслуженно звал Драгомиров, это было весьма редким явлением.

С другой стороны, Келлер был одним из немногих, кто относился к ней, как к человеку. Ему можно и простить.

– Понимаю, – ровным голосом сказала она.

– Вы не нашли подходящего животного среди известных нам и спрогнозировали его портрет. На основании каких данных?

– Ну… – ординатор запнулась. Как объяснить слепому, что такое красный цвет? – Я смоделировала ситуацию по отчёту доктора Драгомирова и выделила качества, которыми должен обладать убийца. Затем я перебрала возможные варианты реализации этих качеств в биологическом объекте и оставила наиболее вероятные варианты. Биохимия существ Фрейи очень похожа на нашу, так что точность прогноза…

– Так, – Эдмунд забарабанил пальцами по столу. Иван хранил гробовое молчание. – Значит, точность вы гарантируете?

– Девяносто пять сотых, что существо похоже на один из предложенных мною вариантов.

– Это уже достаточно много.

– Тебе бы в сценаристы ужастиков податься с такой-то фантазией, – буркнул Драгомиров.

Фантазия у Хелены полностью отсутствовала, но, с другой стороны, может, так и пишутся книги? Моделируется ситуация, рассматриваются варианты, рассчитываются вероятности. Только Хелена делает это осознанно, а нормальные люди – нет.

Нормальные люди. Ну да. Тут и спорить не о чем. Она – ординатор. Среди ординаторов нормальных нет. Драгомиров ей каждый день об этом напоминает.

И ничего ужасного в своём выводе Хелена тоже не видела. Нечто вроде ядовитой мурены, нечто вроде осьминога с ядовитыми щупальцами, нечто вроде ракоскорпиона. Возможно, их и можно показать в каком-нибудь фильме. Но это ведь потенциально реальные существа, не больше того. Зачем снимать о них кино?

– Вы дадите санкцию на исследовательскую миссию? – подал голос Драгомиров. Он был мрачен и угрюм. Впрочем, он всегда был мрачен и угрюм, точно ему только что сообщили о смерти любимого хомячка. Другим Хелена его никогда не видела.

– Да. Но, Иван, вы же понимаете, что в этот раз безопасность должна быть абсолютной? С вами отправится усиленная охрана.

– Без проблем, – Драгомиров пожал плечами, и всё же Хелена увидела, как в его глазах вспыхнула злость. – Но возглавлю миссию я.

– Разумеется. Тогда через неделю.

– Неделю? – на лице Ивана не дрогнул ни один мускул. – Зачем столько времени?

– Нужно хорошо подготовиться, – серьёзно ответил Эдмунд. – Наберите пока себе команду. Ваш лимит – десять человек, ещё шестерых пришлёт служба безопасности. Я направлю вам список, когда они разберутся.

– Хорошо, – Драгомиров глубоко вздохнул. – Тогда разрешите откланяться.

Эдмунд кивнул. Хелена собралась было подняться, но советник жестом остановил её.

– Останьтесь, доктор Моргенсен. Если не возражаете.

Иван молча вышел из кабинета, даже не оглянувшись. Разумом Хелена понимала, что он взбешён, но в душе по-прежнему царило совершенное спокойствие. Вот они, гены ординатора: полное отсутствие эмпатии. Ещё один подарок учёных.

Дверь закрылась, и воцарилась тишина.

– Не буду ходить кругами, и моё, и ваше время слишком ценно, – нарушил молчание Эдмунд. – Мы хотим восстановить проект «Метаморфоз».

Это известие не прошло мимо нервной системы Хелены, и девушка вздрогнула. Грандиозный генетический эксперимент на людях столь же грандиозно провалился в конце двадцать первого века, лет за десять до Чёрного дня. Под давлением напуганной общественности даже в Китае приняли закон о запрете генных изменений человеческого мозга. О более либеральных странах и говорить нечего.

Причиной стала лишь одна ошибка, но этого хватило с лихвой.

– И что требуется от меня? – спросила Хелена, уже зная ответ.

– Генетический материал. У нас, конечно, есть вся документация по проекту, – Эдмунд неопределённо махнул рукой в сторону погасшего монитора, – но мы сейчас не в состоянии редактировать геном с нуля. Работать с готовыми тканями проще. Если вы только согласитесь…

– Нет.

– Почему? – он напрягся.

– Потому что это слишком опасно для объектов эксперимента. Я не вправе брать на себя ответственность, а она будет на мне, если вы внедрите в зародыши детей мои гены. Вам потребуются серьёзные аргументы, чтобы переубедить меня.

Несколько долгих секунд Эдмунд молчал.

– Нам нужны ординаторы, – наконец сказал он. – Нас слишком мало, доктор Моргенсен. Людей, я имею в виду. Один ординатор заменяет целый отдел, который можно направить на другие задачи. Да вы и сами это знаете. Но у нас их всего пятеро. Пятеро уцелевших из тысячи!

– Разве не создатели виноваты в смерти остальных? – спокойно спросила Хелена.

Эдмунд тяжело вздохнул.

– Виноваты многие, – сказал он. – Ошибки… случаются.

Повисла тишина. Это была болезненная тема – даже для Хелены. В первую очередь потому, что она сама являлась продуктом «Метаморфоза». И косвенно была причиной его закрытия.

Ординаторы, люди-счётчики, способные решать в уме дифференциальные уравнения и многократно эффективнее использовать прямое подключение к компьютеру. Вот какой была главная цель проекта. Остальные линии – всего лишь дополнение. Улучшенное цветовое зрение, усиленная синаптическая пластичность – всё это ерунда. Генетики создавали хомо суперус, сверхчеловека, изменяя мозг хомо сапиенс.

И, конечно, у них ничего не вышло.

Первые смерти начались, когда дети достигли тринадцати лет, и очень быстро стали настоящим девятым валом. Учёные всё же нашли корень проблемы, но от их подопечных к тому времени осталась лишь жалкая горстка. Хелена сама с трудом пережила кризис, едва не вскрыв тогда себе вены – не от несчастной любви, как случается в таком возрасте, а потому, что начала превращаться из девочки в женщину, и гормональная волна накрыла изменённый генетиками мозг. Он не справлялся с тем, чем его наделили. Шёпот в голове, галлюцинации и навязчивые мысли – побочные эффекты от изуродованных генов в её ДНК, программировавших работу мозга. Только помощь подруги, такого же модификанта, но с куда более безобидными изменениями, позволила Хелене справиться.