Когда Мельхиор спустился в столовую, Мартиниус уже с аппетитом уплетал замаринованного на ночь в вине и потушенного в красном соусе кролика. Это Саския расстаралась. Домоправительница так и не легла спать, готовя до утра провизию для путешественников. Шеф выглядел бодрым и радостным, словно неделю провёл на Гведской Ривьере. Мельхиор же наоборот чувствовал себя разбитым и невыспавшимся.
– Завтракайте быстрее, мой юный друг. Нас ждут великие дела! – с пафосом воскликнул Мартиниус, завидев своего помощника. Мельхиор промолчал. Он всё больше убеждался, что вчера зря согласился на сомнительную поездку в Аксамит. Спасибо Гведикусу, что хоть не в саму пустыню. К счастью, Аксамит – большой город. Может, всё ещё обойдётся?
После завтрака Мартиниус отсчитал Мельхиору десять золотых флорианов из кожаного мешочка, полученного от Амальрика, и велел разменять золото на серебро и медь в банке на Гранд-бульваре.
Вернувшись домой, Мельхиор занялся сбором своего саквояжа. Пузатая дорожная сумка с металлическими пряжками, на которых была выдавлена надпись: «Бенедикт Мартиниус, нотариус», уже стояла в прихожей, но самого шефа не было видно. Мельхиор прошёл на кухню. На кухне кипела работа. Всхлипывающая Саския складывала в чистые холщёвые мешочки яйца, сваренные вкрутую, заворачивала в промасленную бумагу пирожки с капустой и картошкой, а на сладкое пончики в сиропе и сдобные лепёшки в меду. Экономка раскладывала по глиняным горшкам свиные сосиски с кориандром и петрушкой, холодное отварное мясо, овощное рагу и салаты, разливала по круглым флягам из тыкв ягодные морсы и вина. В большой плетёной корзине с крышкой уже лежали хлебные караваи, копчёные колбасы, сыры и бутылка подсолнечного масла. Этого количества провианта хватило бы для пропитания в течение недели немалой компании нищебродов.
– Саския, вы не знаете, где месьер Мартиниус? – спросил Мельхиор экономку.
В ответ Саския сердито проворчала:
– Откуда я могу знать, что у нашего старого месьера в голове? У него же, что ни день, то новая блажь. Теперь вот собрался умчаться неведомо куда. А спрашивать – не моё это дело. Я ведь ему не жена, а всего лишь служанка.
– Мельхиор, вы уже дома? – раздался в прихожей голос Мартиниуса. – Идите скорее сюда, мой мальчик, и заберите его у меня.
Мельхиор поспешил в прихожую. В прихожей стоял нотариус с клеткой в руках. В клетке сидел крупный пепельный голубь.
– Что это за птица, доминус?
– Главный судья Мантия был так любезен, что одолжил мне своего лучшего каррьера.
– Зачем он нам?
– Для связи, мой юный друг. Для быстрой связи. Не можем же мы оказаться так далеко от дома без всякой возможности сообщить о себе друзьям.
Мельхиор принял клетку из рук Мартиниуса и в растерянности затоптался на месте.
– Куда же мне его девать?
– Я поручаю голубя вашим заботам, Мельхиор, – бросил нотариус, поднимаясь в кабинет. – Будете о нём заботиться. Следите за тем, чтобы эта прелестная птичка была всегда сыта и бодра.
Мельхиор недовольно посмотрел на своего пернатого подопечного. Забравшись на второй этаж, Мартиниус перегнулся через перила и нетерпеливо пропищал:
– Ну что вы там застряли, Мельхиор? Снаружи нас ждут месьер Бабаус и Андро. Скорее выносите и грузите вещи в повозку.
Мельхиору не оставалось ничего иного, как повиноваться. Он быстро уложил в свой потрёпанный кожаный саквояж самое необходимое: смену белья, бритвенные принадлежности и маленький портрет мамы.
Остановившись на пороге, Мельхиор в последний раз оглядел комнату, где ему так хорошо жилось. Юноша вздохнул и, захватив саквояж и клетку с голубем, направился на улицу.
На улице действительно стоял высокий деревянный фургон, запряжённый парой могучих тяжеловозов вольдемарской породы. Оба борта фургона украшали семь широких вертикальных линий. На облучке сидел Андро в шафрановом кафтане. Великан занимал своим седалищем почти всю ширину вместительной повозки. Рядом с фургоном нетерпеливо перебирал тонкими ногами вороной жеребец. Мрачный Бабаус во всём чёрном держал жеребца за уздцы и, чтобы конь не горячился, успокаивающе похлопывал его по крутой шее.
– Доброе утро, месьеры! – поздоровался Мельхиор со спутниками.
– Да взойдёт солнце, чтобы освещать ваш день, – буркнул Бабаус. Немой Андро ограничился тем, что склонил огромную башку в ярко-жёлтом тюрбане, приложив ручищи крест-накрест к плечам.
Наконец-то, Мельхиор смог, как следует, разглядеть гиганта. Прямо скажем, Андро совсем не казался красавцем. У великана было смуглое гладко выбритое лицо с горбатым носом. Из-под косматых бровей, густых, как усы гвардейского гренадера, грозно смотрели выпуклые глаза, цвета жжёного сахара. Щёки были испещрены оспинами. Левую щёку пересекали семь полосок от сглаза, нанесённых чёрной тушью. Шафрановый кафтан трещал под напором мускулов здоровяка. Из коротких штанин торчали чёрные от грязи босые ножищи. На скамейке возле Андро лежала толстая палица, обтянутая кожей ежа с иглами.
Через десять минут вещи были уложены. Мартиниус и Мельхиор попрощались на крыльце с Саскией, вытирающей платочком мокрые глаза. Нотариус и его молодой помощник заняли места в фургоне. Бабаус вскочил в седло, гортанно крикнул и поскакал вперёд. Оскалив крепкие зубы, Андро щёлкнул хлыстом. Могучие тяжеловозы медленно потащили повозку следом за первым секретарём великого бошкуна имолов. Стремительный вояж в Жёлтую страну начался.
К удивлению Мельхиора, в фургоне оказалась ещё одна клетка. В ней сидела, нахохлившись, серенькая голубка. Это Амальрик прислал путешественникам каррьера из своей голубятни. Голубка также была отдана на попечение Мельхиора.
Покинув тихую Зелёную улицу, фургон, гремя колёсами по каменной мостовой, проехал через оживлённую площадь Биржи и по улице Трёх Близнецов направился в сторону Вилонских ворот. Миновав западный въезд в Квакенбург, фургон покатил по пригородам, застроенным хорошенькими зелёными домиками с высокими красночерепичными крышами. Грохот колёс по городским булыжникам сменился ровным шелестом гравия. Вскоре пригороды остались позади. Вместо аккуратно подстриженных живых изгородей дорогу обступил вековой лес. Вокруг господствовал изумрудный цвет. Хвойные деревья стремились в небо, рассекая облака.
Путешествовать в фургоне оказалось вполне удобно. Он был прекрасно оборудован для дальних поездок. Входная дверь с короткой лесенкой находилась сзади. Вдоль стенок были устроены сундуки, в которые путешественники уложили свои вещи и припасы. На сундуках лежали мягкие матрасы, одеяла, подушки. На передней стенке висел откидывающийся стол. По обеим сторонам стола были проделаны отверстия, чтобы можно было общаться с возницей. Для защиты пассажиров от летнего зноя окошки фургона открывались.
Заметив крючки, торчащие из потолка, Мельхиор повесил на них обе клетки с голубями. Почтари тут же принялись ворковать между собой о чём-то своём птичьем.
Почтовый тракт на запад проходил по малонаселённой местности. Час проходил за часом, а за окошками фургона всё тянулись нескончаемые сосны и ели, вязы и дубы обширного Зелёного леса. Лишь пару раз путешественникам повстречались металлические таблички с названиями деревень, стоящие у съездов с тракта.
В полдень Мартиниус и Мельхиор пообедали, поминая добрым словом заботливую Саскию, и покормили голубей. Андро на облучке сжевал горсть жареной чечевицы, запив её водой из фляги. Чем питался в седле неутомимый Бабаус осталось неизвестным.
К вечеру фургон миновал Зелёный лес. Теперь тракт пошёл всё вверх и вверх, поднимаясь в Атласные горы, отделяющие Зелёную страну от Гвинляндии. Могучие сосны прижимались к отвесным склонам с каменными осыпями. Снежные вершины устремлялись в фиолетовое небо.
– Если мы будем двигаться с такой же скоростью, то ночью перевалим через Межгорную теснину, – заметил Мартиниус. – Лишь бы лошади выдержали.
Вскоре совсем стемнело. Мельхиор зажёг свечку, и они с нотариусом поужинали. После еды прилегли на матрасы. Мартиниус задул огонёк, и фургон погрузился во мрак. Усталый Мельхиор закрыл глаза. Ему казалось, что время остановилось. Бесконечно скрипели колёса. Андро, мыча какую-то заунывную мелодию, через равные интервалы щёлкал хлыстом. А фургон всё качался и качался, словно на одном месте, баюкая своих пассажиров.
Мельхиор проснулся от того, что фургон не двигался. Юноша открыл глаза, поднял голову с подушки и огляделся. Он был один. На улице пели птицы. В окошки светило яркое солнце, дверь была открыта, в клетках ворковали голуби. Разминая затёкшие суставы, Мельхиор прошёл до двери и выглянул наружу. Фургон стоял недалеко от почтового тракта на небольшой, расчищенной от деревьев, площадке. Распряжённые кони паслись в сторонке. Было довольно прохладно.
– Доброе утро, мой юный друг! – радостно пропищал Мартиниус. Нотариус сидел на чурбаке у костра, над которым висел закопчённый котелок. В котелке что-то булькало и вкусно пахло на всю поляну. Гигант Андро помешивал это что-то палочкой. Бабаус, завернувшись с головой в свой плащ, спал на траве под раскидистой елью.
– Доброе утро, доминус! Доброе утро, Андро! – поздоровался Мельхиор. – Где это мы?
– Мы уже по ту сторону хребта на высоте трёх гведских миль. Чувствуете, какой здесь чистый воздух, Мельхиор? Наши спутники на рассвете решили сделать остановку, чтобы дать лошадям отдохнуть. Да и сами они тоже изрядно притомились. Скоро мы позавтракаем и направимся на юг.
Мельхиор принялся умываться, зачерпывая воду из ведёрка. Б-р-р! Ледяная вода мгновенно прогнала остатки сна.
О проекте
О подписке
Другие проекты