– Она моя сестра, – перебила меня девочка-подросток. – Нет, ты не заслужил такого обращения – это было неправильно. Но если так уже случилось и мы не можем повернуть время вспять, значит это имело место быть, а следовательно для чего-то это было нужно. Всё произошедшее для чего-то нужно, несмотря на его, порой, жестокое и несправедливое содержание.

– Красиво разговариваешь. Вовсе не как пятилетняя девочка. Папа оплатил школу для избранных детей, или в чём твой секрет? – спросил я. Голова перестала кружится.

– Тебе пока не об этом нужно думать.

– А о чём, о чём мне нужно думать?! – завёлся я. – Может ты предложишь тему для размышлений, гениальная девочка из сна.

– Мне приятно это слышать, – сказала она и мило улыбнулась, оголив острые белые зубки. – Я расскажу тебе кое-что. Начну со своей сестры Зарины. Однажды ей приснился сон, который очень её напугал. Она прибежала к нам с папой в комнату и разбудила нас. Я не любила спать одна, и у меня была кровать рядом с папиной. В панике она начала рассказывать ему что видела в том кошмаре, но на каком-то моменте она закричала не своим голосом, и из её глаз потекла кровь. Она ослепла на долго. Папа не знал что делать, врачи не нашли причины. Случилось это больше двух лет назад. Мне тогда было три, я была совсем юна. Она сказала что видела кого-то в том сне…

– Оставь его, не трогай! – прервал её голос Зарины, возникший из ниоткуда. – Он опасен! – нервно вскипела озлобленная бестия, подошедшая к нам.

– Это ты оставь его! – крикнула девочка-подросток внушающим страх голосом. – Как ты посмела рассказать папе про него? Да ещё сказала что он управляет снами! Лгунья! Ты ведь знаешь что он мне нужен… или ты хочешь разозлить меня? – грозно спросила она.

– А что мне оставалось? Такой шанс отомстить я не смогла проигнорировать. Я ждала этого. Наконец справедливость восторжествует, и он не посмеет больше…

– Лгунья! – воскликнула девочка-подросток и встала. – Мне стыдно быть твоей сестрой, я презираю тебя! Он не причём, и это очевидно. Но ты не хочешь слушать, месть овладела тобой, сделав тебя слепой и черствой! – крикнула она. Мне стало стыдно. За меня заступается девочка-подросток.

– Зачем ты за меня заступаешься? – подумал я, но оказалось что произнёс вслух.

– Потому что нас нечто связывает. Тебе пока не нужно это знать, – обернувшись ко мне, ответила она.

– Тогда может ты расскажешь ему, почему я толкнула его со ступенек, или он сам догадывается? Мерзкий колдун! – заорала в гневе Зарина. – Он пленил тебя, обыграл твою девичью наивность. Сестра, опомнись! Разве ты забыла, как я ослепла из-за него?! – выговорилась она и заревела.

– Вы с ума посходили. Помешанные! – вскрикнул я и встал. Но сразу начал падать. Девочка-подросток меня подхватила. – Я ничего не делал, ни в чьи сны не входил, никакие картины не показывал, и этот концерт мне уже надоел. Вы преследуете меня повсюду, находите меня, мелите всякую ахинею. Надоело! Я хочу домой!

– Извини нас за всё это, – сказала девочка подросток. – Я поговорю с сестрой.

– Всё нормально, – сказал я, отойдя на несколько шагов от девочки-подростка. – Только оставьте меня в покое. Ничего сейчас не хочу слышать. Вы все мне не снитесь, я уверен. Харуга-лохата, Зарино-сублимата… не какой я не колдун, я торгую едой, приходите в центр. А теперь у меня болит голова, и я ухожу. Не хочу больше вас видеть! – сказал я, выдавливая последние силы. Если продолжу говорить, из моих уст польётся отборный бред. Я зашагал в сторону дома.

– Нет! – выкрикнула девочка-подросток и, подбежав, набросилась на меня, обхватила руками, стиснула и не отпускает, зажав в объятиях. Я посмотрел на Зарину, слёзы текли по её щекам. Не знаю что здесь происходит, но с ними явно что-то не в порядке.

– Ты слышала? – запаниковала Зарина. – Это заклятие, он наложил на меня заклятие!

– Это была шутка. Зарина, угомонись, – молвила девочка-подросток сестре и отпустила меня.

– Шутка? Ты так не шуты со мной, не на ту нарвался, я тебя ещё раскушу, – сказала Зарина. Девочка-подросток подошла к ней и взяла под руку. – Мы ещё встретимся с тобой! – добавила Зарина.

На прощание девочка-подросток улыбнулась мне и повела бешеную сестру в сторону центра. В лучах палящей звезды они смотрелись довольно мило. Высокая Зарина и её маленькая сестрёнка, имеющая на меня какие-то свои особые, личные виды. Зайдя во дворы, я обратил внимание, как на меня пялятся окружающие. Почти все, с кем я сталкивался взглядами, рассматривали меня, смеялись, а кто-то кривил брови. Сострадания в их лицах я не заметил. Возможно, я просто не заметил. Не знаю на сколько всё плохо с моим лицом.

Пятясь по улицам как дворовый алкоголик, я подбираюсь к родному дому. Вот он, я ему рад, наконец свершилось, и я завалюсь в кровать. Позвонил в звонок, открыла сестра. Когда она на меня посмотрела, я заметил грусть и гнев на её миниатюрном лице. Она заплакала, подхватила меня, завела в квартиру, посадила на стул в кухне и начала звонить по телефону. В голове у меня зазвенело, как непрекращающийся звук колокола. Глубоко вдыхая, я борюсь с тошнотой. Хорошо, что добрался до дома. Этот «король» тоже видел меня во сне – это плохо.

Сестра за руку отвела меня в ванную. Горячая струя душа умиротворяет и расслабляет. Сестра принесла квадратики льда в кульке, я возложил их на напухший синяк на лице. Пекущий лёд медленно таял от моей щеке. Платок, забавно прилипший ко лбу, так и не отлип, он присох, будет больно отдирать.

В дверь позвонили. Это Люся пришла меня лечить. Когда мой лоб теплом своим растопил весь твёрдый лёд в кульке, обратив его в холодную воду, я надел халат и проследовал в комнату сестры. Люся спокойно посмотрела на меня и принялась водить по мне глазами. Как профессионал. Без удивления и всего прочего, что мне тогда было не нужно.

– Привет ещё раз. Будем тебя обрабатывать, – сказала тихо Люся. Рядом с ней стоял чемоданчик врача. Сестра взволнованно ходила туда-сюда, гадая во что я встрял. Лучше бы ей не знать.

– Буду очень признателен, – молвил я и присел рядом.

Она рассмотрела меня уже вблизи, касаясь тонкими пальчиками.

– Небольшое рассечение, нужно зашить, – произнесла она и посмотрела на платок, присохший к моему лбу. Накапав что-то на него, она с лёгкостью его сняла, я даже не почувствовал. – И тут зашьём. Потом быстро зарастёт, у меня лучшие средства. Что-то ещё беспокоит?

– Может, разве что несколько синяков.

Я встал, снял халат. Показал синяки и ссадины.

– Ничего критичного. Замажу, заклею, посидишь дома.

– Мне завтра нужно выходить, – заявил я. Нужно управлять киоском с едой, иначе он разорится.

– Попросишь Митю, он выйдет. Ты наверное шутишь, я поняла. Никуда ты не пойдёшь, – сказала сестра.

– Шрамы будут? – поинтересовался я у Люси.

– Скорее всего нет. В худшем случае они будут как ниточки – не заметны. Если сильно захочешь, шрамы можно убрать. Современная медицина может многое. Но парней шрамы красят, – сказала она и поиграла бровями. Мне это понравилось. – Рассечение прямо на синяке. После небольшого укольчика я начну.

Она помыла руки, надела перчатки, продезинфицировала мою рану и приступила.

– Вот скажите, почему, когда мы хотим сказать – год, то говорим тысяча дней? – заметил я. Люся готовила шприц, иглу, нитку и всё остальное, разложив это на специальное покрывало, которым она накрыла большую часть кровати.

– Скорее, это просто привычка, традиция. Да и в пяти тысячах дней ощущается больше энергии, чем просто в пяти годах. Пять тысяч дней… Чувствуется глубина, не находишь? – спросила сестра.

– Нахожу, это философская тема. Странный наш мир… Кстати, Люся, хочу тебе сказать, что сон странный, он не простой…

Не успел я договорить, как она меня перебила:

– Сейчас будет укольчик, – предупредив, она уколола меня в щёку, щека полностью онемела.

– Не рассказывай его никому. Ни в коем случае! – настоял я.

– Почему? – спросили они почти одновременно.

– Там такая штука… короче говоря, не только ты видела сон со мной. Звучит как бред, и всего я не знаю, но когда… – сказал я и резко остановился. Она же сейчас будет меня зашивать. Не лучший я выбрал момент. – Слушай, а давай ты сперва меня заштопаешь, а потом я расскажу. Извини.

– Как скажешь, – абсолютно спокойно сказала она и принялась работать. Настоящий профессионал.

Зашив мне рану, она аккуратно срезала концы нитки и покрыла синяк какой-то мазью. Потом она принялась зашивать рану на лбу, но уже без укола. Чем-то помазала, и лоб слегка онемел. Она зашила лоб, срезала, помазала. Готово. Затем она помазала синяки и ссадины, на ссадины наклеила пластыри. Их было не много и они не мешали. Я одел халат, и она дала рекомендации.

– Ну, что там на счёт этого сна? – спросила Люся.

– Точно, не рассказывай про него никому, вообще никому. Одна девочка рассказала папе про такой сон, и из глаз у неё пошла кровь. Она ослепла на долго. Это из её уст. Ещё Кеше снился такой сон…

– Что?! – перебила Люся. – Кеше? Твоему Кеше? Почему же ты молчал?! – спросила она, несколько повысив тон. Глазки её заиграли удивлением и задергались. Она испугалась.

– Прости меня, я не знал про такие последствия…

– Это как-то связано с тем, что твоё лицо так разукрасили? – перебив, спросила сестра.

– Частично. Извини что не сказал, – обратился я к Люсе. – Я не хотел нагонять паники и не знал про последствия. С Кешей же всё нормально, он про картину рассказывал и всё хорошо. На картине из его сна было нарисовано место. Мы ходили туда. Звучит безумно, я понимаю.

Сестра просто стоит и слушает. Наверное, думает что мы над ней подшучиваем. Ведь тема разговора абсолютно абсурдна.

– Давай рассказывай всё! – вскрикнула сестра. – Безумно или нет, но побои на тебе настоящие. Кто это сделал?!

– Я думаю, бандиты это сделали. Но я первый начал. Там всё непросто, послушайте всё с начала…

Я решил рассказать всё по порядку, но получилось так, что рассказ мой уместился в паре минут монолога, в следствии чего подробностями он не блистал. Главное, суть я передал как можно доходчивее.

– Подожди… Ты молчал всё это время? Какого хрена?! Кто тебя ударил то, ступеньки?! – прогремела сестра.

– Охранник папы Зарины меня ударил, после того как я…

– У меня столько вопросов, что мне нужно выпить кофе, я пошла, – перебила сестра и ушла на кухню. Она пьёт кофе когда у неё много вопросов.

– Ты же никому не рассказывала про сон? – с улыбкой спросил я Люсю.

– Нет! – резко и громко ответила она, затем пристально посмотрела на меня и распахнула свои большие карие глаза. – Никому, только вам двоим.

– Да я сам в замешательстве. Это переходит границы. Я бы не хотел продолжать в этом участвовать, у меня затылок болит, – сказал я и потрогал затылок. Колит.

– Покажи, – попросила она, и я показал. – Так, тут тоже нужно поработать, – сказала Люся и быстро сделала всё что нужно. Смазала, даже заклеила белым пластырем.

Сестра вернулась.

– Ну что, давай рассказывай, – приказала сестра с двумя чашками в руках. Она поставила одну чашку на столик рядом с кроватью, другая осталась у неё в руке. – Тебе кофе не нужно, я сделала травяной чай, он настаивается.

– Так я уже всё рассказал, за исключением некоторых деталей. Полагаю, я заслуживаю покоя, после того как меня спустили со ступенек, а потом заехали металлическим носком по лицу.

– Металлическим носком по лицу?! – воскликнула сестра.

– Было больно… Всё, теперь ты знаешь, что это тот охранник с красными глазами заехал мне ногой. Тебе легче?! – громко спросил я.

– Нет, мне не легче. Вот гад! Нужно его наказать. Что же ты сразу не рассказал?

– Не захотел. У меня полное право поступать так как я хочу, «мамочка», и я воспользуюсь этим правом! Не хочу я никого наказывать, не хочу! – вскипел я.

– Извини, я всё понимаю, не буду больше налегать, – тихо сказала сестра. – Но потом ты всё расскажешь.

– Знаете? Всё это похоже на кошмар, только у меня он наяву, а у остальных во снах. И в этих долбаных снах я! Я в этих долбаных снах! Какие-то картины, лабиринты, кровавые слёзы. Почему я должен верить во всё это сумасшествие? Может у этой Зарины вовсе не из глаз кровь пошла… семейка отмороженных! – раскричался я, дав понять что хочу отдохнуть.

– Так значит мне не стоит волноваться, если я умолчу о картине? – заговорила Люся спокойным и приятным голосом.

– Полагаю, что не стоит, – сказал я, успокоившись. – Я могу опираться лишь на факты, но, по сути, я не в чём не уверен на сто процентов. Всё что я знаю лишь чьи-то слова, хоть и звучавшие убедительно. Просто не говори об этих долбаных картинах и всё, это ведь не сложно.

– А я скажу кое-что, я должна сказать. На одной картине из сна я зашивала тебя. Я видела будущее, – сказала она и потрогала себя за щёки. Протерла глаза.

– Значит сбылось то, что ты видела на одной из картин, и осталось сбыться остальным двум. Верно? – предположил я.

– Наверное, как-то так. Но я не скажу что там на этих картинах, я не могу, – взволновалась Люся.

– Не надо, не стоит говорить что на тех двух долбаных картинах, – настоял я.

– Да! – заявила сестра. – Не говори что на тех долбаных картинах! А ты побудь дома и полежи в долбаной кровати! – обратилась она ко мне. – Хватит уже этих долбаных разговоров!

– Хорошо, хватит, – сказал я. – А теперь я позвоню Кеше.

Вдруг в голове начало сильно кружиться, и я лёг на кровать. Голос Люси казался слегка искажённым, но кроме него будто ничего не существовало.

– Всё нормально, это естественное состояние после сотрясения, ему нужен покой, пусть выпьет чай, – сказала она сестре.

Я не мог двигаться, но всё слышал. Мне действительно нужно передохнуть. Когда я вновь пришел в себя, я молча выпил чай, извинился и пошел в свою комнату, снял халат и прилёг в свою кровать. Позвонили в дверь, пришел установщик новых окон – звукопоглощающих. Чтобы не дуло, и уличный гул не мешал нормально спать. Ночью бывает весело вечерним дебоширам. Даже если их и утихомирят правоохранительные органы, всё равно гады успеют разбудить и сбить сон.

Пока сестра говорила с установщиком, Люся зашла ко мне. Я засыпал, несмотря на то что день в самом разгаре. Она присела рядом и взяла мою руку. Я открыл глаза, и она так нежно заглянула в них, когда мы сошлись взглядами, что захотелось её поцеловать.

– Я не понимаю что происходит, – молвила она, – но я знаю что это к лучшему. Просто верю в это, желаю этого. Можно с тобой полежать? – она мягка в разговоре, и мне приятно слышать её речь.

– Конечно можно, – сказал я, и не колеблясь подвинулся. Мы хорошо вместились в мою одноместную кровать.

– Всё у тебя будет хорошо. Наверное, этим снам есть объяснения, – сказала она довольно тихо, придавая таинственности и так довольно странному диалогу.

– Я теперь всерьёз займусь самосовершенствованием… когда восстановлюсь от побоев. Разгружу голову от этой жуткой мистики. По-правде я сам желал чего-то подобного. Хочу получить ответы на вопросы бытия, полный контроль над своей судьбой. Хочу увидеть чудо, пробудить скрытые возможности своего организма, и наконец встретить настоящую любовь. Но после сегодняшнего урока я понял, что путь будет тернист, а тернии эти больно колются, распрыскивая яд, – высказался я. Люсе понравилось.

– Слушай, я узнаю тебя всё больше, и мне нравится. Я всегда была реалистом, мама с папой внушали мне, что волшебство бывает только в фильмах и книгах. Любые явления в этом мире можно объяснить бесчисленными терминами науки. Так говорили они. Все мои друзья тоже реалисты. Я никогда ещё не встречала того, кто действительно верил бы что мы не просто оформленная плоть, подчиняющаяся естественным потребностям и следующая за импульсами, возникающими в мозгу, а нечто большее, – молвила она откровенно и мягко.

– Именно. Мы способны на более, чем быть простыми потребителями. Скованы бесчисленными нуждами и желаниями, порождая всё более страстных потребителей… нужно меняться, – сказал я, также перейдя на откровенность. – Ладно, эту тему можно щупать и щупать, а ей всё мало. Давай просто полежим? – предложил я тихим умиротворенным голосом. Я очень устал.

– Давай, – нежно ответила она.

Когда я проснулся, её рядом не было, меня разбудили строительные работы на кухне. Хоть немного поспать успел. Сестра сказала, что Люся ушла, а в моей комнате будут новые окна, как и во всей нашей квартире. Также она сказала, что моё лицо выглядит лучше. Я очень обрадовался. Нужно позвонить Кеше.

– Привет Кеш, – сказал я в телефон.

– Привет друг, как дела, ты где?

– Дома я, нужно поговорить, давай возле моего парадного на лавочке встретимся?

– Давай, пять минут, – он положил трубку.