Он знал этого козлёныша. Виталик Смешко – начинающий преступник, типичный продукт жизнедеятельности доморощенных правозащитников и активистов-любителей.

Жил гадёныш в местном детдоме и в свои неполные четырнадцать лет успел прославиться знатно. Мелкие кражи, грабежи, отжим денег у младшекласников в окрестных школах, АУЕ во всей своей идиотской красе. Теперь вот и попытка изнасилования.

Что с ним делать – не знал никто. Привлечь по закону – нереально. Запугивать карательными органами – да плевать он на них хотел. Спецшкола для трудных подростков – опять мимо.

Виталик имел приличный актёрский талант, чем крайне активно пользовался. В случае очередных неприятностей с органами правопорядка он умело плакал, клялся, устраивал истерики и имитировал эпилептические припадки. Пока неумело, но с каждым разом всё лучше и лучше. А ещё он писал «добрым дяденькам и тётенькам» из различных правозащитных фондов о том, как его все обижают, белого и пушистого. Хорошо писал, много.

Обращения Смешко имели определённый успех среди желающих попиариться в прессе над угнетением «деточки» и в очередной раз облить грязью руководство детдома.

В общем, с ним попросту никто не хотел связываться. Воспитатели и педагоги старались общаться со Виталиком по принципу «не тронь пока не пахнет»; соответствующие службы, призванные законом работать с несовершеннолетними, поступали так же. Все ждали, когда ему стукнет четырнадцать и он наконец-то сядет в нормальную тюрьму, а за что – за Виталиком не заржавеет.

И теперь этот ублюдок, ошалев от безнаказанности, собрал банду таких же малолетних утырков и перешёл на откровенный гоп-стоп с отягчающими. Вышел, так сказать, на новый уровень.

Но ничего этого Иванов рассказывать не стал, лишь обречённо вздохнул.

– Давайте дальше. Что случилось потом?

– Да ничего. Я их с себя стряхнула, ногой топнула, одного даже по жопе успела приложить. Они и разбежались. Куда им, маленьким, против меня. Я в молодости на стройке прорабом работала, научена мужиков гонять.

– А белобрысый?

– Матерился, поганец, прыгал вокруг, пока я его сумкой не навернула. Рот бы ему с мылом вымыть за такие слова.

«Хорошо, что пырнуть ножичком смелости у Виталика не хватило, но это пока. Следующему терпиле может так и не повезти» – подумал опер, а вслух спросил:

– Ясно. Разбежались мелкие. Что дальше было?

– Ничего. К вам пошла. Надо же сообщить.

– Надо, – уныло согласился Серёга. – Давайте заявление писать. Паспорт с собой?

– Зачем? – искренне удивилась Неманежина. – Ничего же толком не случилось. Я цела, сумка с деньгами на месте, вещи постираю. Да и домой мне надо, к приезду своих готовиться…

В душе у опера зародились невнятные надежды на то, что всё обойдётся и от заявления потерпевшая откажется. Немного подумав, он спросил:

– А пришли зачем? Только сообщить?

– Нет, конечно, – Светлана Васильевна засуетилась. – Курточки принесла, они же без них разбежались, стервецы – рука женщины указала на два пакета у ног. – Мамки ведь наругают, если домой раздетыми придут. Октябрь как-никак. Вы уж им отдайте, если обратятся…

– Отдадим, – клятвенно заверил Серёга. – И попросим ума в задние ворота всыпать.

– Оно и правильно, – неожиданно согласилась Неманежина. – Раньше ремень – первое дело был! И ничего, и в космос летали, и БАМ построили. А теперь, – она в сердцах махнула мощной рукой, – чадолюбие сплошное. Они и дуреют… Пойду я, – потерпевшая встала, достала из сумки небольшую визитку и положила на стол. – Если что – звоните.

Выпроводив потерпевшую, перетряхнул курточки. В карманах оказался стандартный набор малолетки: спички, зажигалки, дешёвые сигареты, обёртки от конфет, всевозможные бумажки, скорлупа от семечек, немного мелочи. Подумав, вынес барахло на помойку. А вот визитку, самую простую – ФИО и номер телефона, припрятал в карман до поры.

Иванову было стыдно перед этой доброй женщиной. Стыдно за собственное бессилие, за невозможность защитить ту, которая, против сегодняшнего обыкновения, не тыкала камерой смартфона ему в лицо, с воплями требуя «всех найти и расстрелять», не угрожала, не козыряла высокопоставленными знакомыми. Она просто их простила, дураков малолетних. А это стоит много!

Почему Серёга тогда решил это дело так не оставлять – опер и сам не понимал. Просто знал – поступает правильно.

На следующий день, сменившись с дежурства, он позвал пару приятелей из отдела и наскоро обрисовал им ситуацию, а затем предложил немного восстановить справедливость. Виталика знали все, потому особых возражений не последовало.

… Опера поймали малолетнего урода прямо во дворе детдома и, не церемонясь, скрутили в бараний рог. Смешко пытался кричать, плеваться, даже укусить попробовал. Только куда ему, сопляку, против тёртых сотрудников розыска!

На вопли из здания высыпала половина воспитанников. Подходить мелкие боялись, издали пожирая глазёнками такое невиданное зрелище: «правильного пацана по беспределу ломают». Подтянулись и педагоги.

– Детей уведите, – крайне хамским тоном (с закосом под делового) приказал Иванов. – У нас тут разговор намечается…

– Но позвольте! – попробовал возмутиться незнакомый пузатый мужик в мятом костюме, видимо, один из учителей. – Что происходит?!

К этому моменту приятели опера уже оттащили брыкающегося Виталика за школу.

– Справедливость, – радостно ответил опер и показал зажатый в руке солдатский ремень с бляхой. – Вот, воспитатель родом из СССР. Батин, по наследству достался.

– Вы его будете бить? – почему-то шёпотом спросил пузан.

– Воспитывать. Вы же не справляетесь. И вообще, шли бы вы отсюда. Уроки, наверное, сейчас идут. Вернётся к вам ваш Виталичек, минут через десять. Да! Снимать на камеру не советую. Не надо.

Откровенно злой вид крепкого парня напомнил всем присутствующим о том, что поговорка «моя хата с краю» иногда очень разумна. Да и не было здесь человека, готового бескомпромиссно стать грудью на защиту Смешко. Всех он достал.

– Мы этого так не оставим, – угрожающе брякнул мужчина и первым вернулся в здание. За ним потянулись и остальные.

Ничего не ответив, Серёга поспешил за приятелями. Нашёл он их в глухом, невидном со стороны углу, за хозпостройками. Малолетка стоял на коленях и откровенно трясся от страха – он впервые в своей безмозглой жизни столкнулся с неприкрытой, враждебной силой.

– Ну что, насильник хренов. Сейчас мы тебе курсы благородных манер устроим, – прорычал опер. – Ставьте его на четыре кости и рот тряпкой зажмите!

А дальше была экзекуция. Старый ремень со звёздной бляхой не знал слов пощады и всепрощения, а просто делал своё воспитательное дело в районе филейных частей ублюдка.

Один из коллег, по просьбе Иванова, снимал сеанс наказания на смартфон. Грамотно снимал, без лиц. Только перекошенная от боли и ужаса физиономия Виталика пару раз попала в кадр.

Закончив порку, Серёга веско, утверждающе объявил:

– Слышь, козлина! Если ещё раз ты, гнусь, хоть кого-то обидишь или чего украдёшь – так легко не отделаешься! В бабское платье нарядим, палку полицейскую в очко вставим и сфоткаем для памяти. И пойдёт та фотография за тобой по жизни, как приклеенная. А там потом сам объясняй по понятиям, что тебя по беспределу опустили! Усёк?!

– Да, – проблеял Смешко, заливаясь слезами. Он до сих пор не верил, что с ним, с «правильным», как он считал, пацаном могло такое произойти. И своим звериным чутьём законченного ублюдка понимал – эти дядьки не шутят. Сказали – сделают.

– И «нахалку» тушью оформим – три точки на лбу, чтобы приличные люди от тебя не законтачились! – добавил один из коллег.

Оставив обмочившегося во время порки Виталика запивать обиду слезами, быстро покинули территорию. Как потом стало известно, малолетку, по его просьбе, перевели в другой детдом, в другом городе. Больше о нём Серёга ничего не слышал. Сидит, наверное, понятия на практике изучает…

А через пару дней Иванов позвонил по номеру на визитке, оставленной Неманежиной. Договорились встретиться у неё на работе.

В назначенный час опер прибыл по указанному в разговоре адресу и с удивлением обнаружил, что попал в региональный офис одного очень известного оператора мобильной связи. Молчаливый охранник провёл его на тихий этаж с суперсовременным ремонтом, открыл дверь в один из кабинетов. Там, в глубине, за офигенно дорогим, размером с диван, ореховым столом восседала потерпевшая.

– Здравствуйте, – ласково улыбнулась женщина, – Проходите. Вы в прошлый раз не представились.

– Сергей. Сергей Иванов, – чувствуя непреодолимое желание вытянуться чуть ли не во фрунт, промямлил опер. Ну робел он ещё в высоких кабинетах. – Я к вам по поводу того случая…

– Да вы присаживайтесь, – Светлана Васильевна указала на два кожаных кресла у стены. – Чай, кофе?

– Нет, спасибо. Я, собственно, вот… – и включил видеозапись на смартфоне.

Неманежина досмотрела до конца, не выразив на лице абсолютно ни одной эмоции. Затем сказала:

– Жалко дурачка, но воспитывать нужно.

И больше она к этому вопросу никогда не возвращалась.

Хотевшего было откланяться Серёгу женщина мягко, но властно, остановила, усадила в кресло и напоила чаем. А дальше беседа завязалась сама собой, как с доброй, понимающей тётушкой. О жизни, о работе, о разном. Успели и посмеяться, и даже раскрыть немного душу друг другу. Успели даже перейти на «ты», совершенно не обращая внимания на разницу в возрасте.

Однако образ любезной Светланы Васильевны несколько померк после пары телефонных звонков, в которых она кого-то отчитывала железным голосом фюрера. Властно, напористо, безапелляционно.

– Что, – заметив лёгкое удивление Иванова, усмехнулась она. – Думаешь, какая я разная?

– Нет, конечно, – оперу не хотелось обсуждать такие вещи, потому он немного юлил.

– Да вижу, что интересно, – продолжила Неманежина. – Я тут уже пятнадцать лет работаю, вон, в чины выбилась. Мне по-другому нельзя, работать сотруднички перестанут. Положение, знаешь ли, обязывает, – как-то очень по-женски, словно сожалея о вынужденной жёсткости, закончила она.

– Нормально всё. Пойду я, работы много, – в очередной раз попробовал откланяться Иванов.

– Знаешь, Серёжа, спасибо тебе. Ты на моей памяти первый мент, который просто взял и сделал, что следует. Я, когда в вашу контору шла, прекрасно понимала, что моё заявление вам и не упиралось ни в одно место. Не верила, что найдёте хоть кого-то. Да и дети, опять же… Мои внуков редко привозят, не интересно им со мной. Потому и жалею, тянет меня к детишкам. Они ведь хорошие, просто глупенькие… Ой! Ладно… Не слушай сентиментальную тётку… Ты обращайся, если что. Нет, правда, обращайся! Я ведь знаю, какие сложности у вас с биллингом или распечаткой звонков. Пачками запросы идут.

– Спасибо.

Для территориального опера в те дни это был царский подарок. И сегодня он пришёлся очень даже к месту.

Закончив предаваться воспоминаниям, Иванов сладко потянулся и уснул. Он точно знал: добро делать приятно и иногда даже полезно.

Следующие три дня прошли в сплошной суете. Честно разделив полученный список ведьм почти пополам, инспекторы сумели побеседовать с каждой, включая ученицу Яги. Элла, к большой радости Иванова, досталась Швецу. Ну не горел он желанием с ней общаться, опасаясь неудобных ситуаций.

Вся эта беготня не дала ничего. Нет, парням пришлось выслушать много слов, прочувствовать массу эмоций, узнать о подозрении всех на свете из-за зависти к ним, красивым. Но по сути ничего. Объективных мыслей ни у кого из женщин не оказалось, как и фото или видеосъёмки с мероприятия. Да и не рвались они вспоминать прошедшие события. Ни к чему им это, правду сказала Яга.

От первоначального плана мероприятий оставались стриптизёры и терминал. К сожалению, Светлана до сих пор не отзвонилась, потому парни решили сконцентрироваться на исполнителях экзотических танцев.

Ближе к вечеру, насилу отбившись от прослышавшей о планах приятелей и норовящей увязаться за ними любопытной Машки, направились в самый модный городской клуб. Пришли заранее, до начала выступлений, чтобы пообщаться в спокойной обстановке и не отвлекать людей от работы.

Здоровенный охранник на входе, увидев Печать, удивлённо хмыкнул, однако опытно ничего не сказал, лишь рукой махнул «проходите, мол». По полутёмным, необычно тихим помещениям клуба долго блуждать не пришлось. Первая же девочка-официантка, попавшаяся на пути, уверенно указала на неприметную дверь возле сцены.

– Вам туда. Вторая дверь налево, – и убежала дальше по своим делам.

Охранника на входе в гримёрные и прочие подсобные помещения не оказалось. Рано ещё, что ему здесь делать, потому инспекторы без всяких проблем зашли «за кулисы» заведения.

Сразу за дверью открылся унылый, простецкий коридор, заставленный всяким барахлом: коробками, непонятными железяками явно гимнастического назначения, пластиковыми бутылями из-под воды. Имелась и пара ростовых зеркал, в которых весьма выгодно отразились вошедшие. Антон даже покрутился немного, с удовольствием рассматривая свой интеллигентный вид и пригладив костюм.

– Красавчики, – удовлетворённо сказал он и постучал нужную дверь.

– Да! – отозвались оттуда, – Входите, не заперто!

В крохотной комнатке, обклеенной афишами, рекламками, с горой непонятный костюмов в углу, готовились к вечернему выступлению двое невысоких парней. Оба с рельефной мускулатурой, мощные, сильные, и в тоже время гибкие и грациозные, словно львы. Работники шоу-бизнеса были заняты крайне важным делом – развалившись в креслах у небольших гримёрных столиков, заставленных разными профессиональными баночками и непонятными скляночками, пили чай.

– Добрый день, – начал Сергей, готовясь продемонстрировать Печать. – Мы из…

– Да понятно, – махнул рукой один из сидящих. – Мы родные органы уже без документов отличаем. Проходите, спрашивайте.

– А что, часто проведывают? – вклинился Швец. – С чего бы? Мы, к примеру, впервые сталкиваемся с представителями вашей профессии.

Стриптизёры, как по команде, улыбнулись. Их явно забавляло незнание Антона.

– Я Игорь, он – Димка, – произнёс всё тот же танцор, жестом представив и коллегу.

– Сергей. Антон, – не стали секретничать и инспекторы. – Так откуда такие познания?

– Это же клуб! – авторитетно заявил Дмитрий. – Увеселительное заведение для тех, у кого есть деньги. А где веселье – там и наркота. А где наркота – там и органы пасутся.

– В каком смысле? – последняя фраза не понравилась Иванову. Его хоть и выперли на гражданку, однако отстоять честь мундира он считал своей святой обязанностью.

– В разных, – поняв двусмысленность сказанного утверждения, вмешался Игорь. – По-всякому бывает.

Дальше эту тему присутствующие мудро решили не развивать. Не став затягивать возникшую неловкую паузу, Швец решил не ходить вокруг да около, пытаясь сомнительными методами разведбеседы выяснить интересующий вопрос, а заявил в лоб:

– Нам нужно найти вашего коллегу. Работает в костюме этого…

– Дарта Вейдера, – подсказал Иванов.

– Ага, его самого… Несколько дней назад выступал перед тётками в пансионате за городом. Маску не снимал. Имеет тёмный внедорожник. Можете помочь?

Танцоры задумались. Игорь даже закусил губу от раздумий. Затем выдали:

– Видео или фото есть?

– Нет, к сожалению. Только словесный портрет: на вас в раздетом виде похож очень, – развёл руками Антон.

Танцоры переглянулись, а потом почти в унисон ответили:

– Нет. Не сможем.

– Почему?

– Потому что не знаем, – добавил Дмитрий. – Не отказываемся помочь, а именно не знаем.

– Уточните, – бросил раздражённый таким ответом Серёга.

– Да легко, – охотно парировал Игорь. – Раз человек нашей профессии скрывает лицо – значит есть причины. Может, это у него любительская подработка, а днём он в офисе штаны протирает, карьеру строя – такое часто случается. Может, он в каком-нибудь другом клубе работает по контракту, а тут решил залевачить. Тогда ему лицо попросту светить нельзя. Лицо, как правило, бренд заведения, этот момент особо прописывается. Может, ваш разыскиваемый вообще из другого города. Здесь учился – по вечерам танцами подрабатывал. Институт закончил – вернулся в родной Зажопинск к родителям, а рекламку свою в интернете сохранил. Корпоративы часто хорошие деньги приносят, иногда как за два месяца на заводе за вечер заколбасить можно. Я как раз из таких. Сейчас на пятом курсе, а потом домой. Здесь вот на квартиру зарабатываю, чтобы с родителями не жить. Могу продолжить причины перечислять, если хотите…

– Ну а рожу студенту зачем прятать? – не унимались инспекторы, изо всех сил надеясь вытянуть хоть что-то из этой беседы.

– Чтобы на знакомых не нарваться, которые потом мамке с папкой настучат, – серьёзно ответил Дмитрий. – Были случаи. Даже у нас, в клубе. Приходила года два назад родня одного паренька, скандал до небес закатила, прилюдно. До сих пор вспоминать стыдно. Бедолага тут всего неделю перед этим отработал и потом больше не появлялся, хотя талант имел – не отнять. Все почему-то думают, что мы – проститутки.

– А на самом деле, как?

– Каждый сам за себя отвечает в этом вопросе, – равнодушно пожал плечами танцор. – Мы с Игорёхой – не балуемся. За других не знаем. Свечку не держали, сплетен не собирали.

Было видно, что этот вопрос ему задают не впервые и стриптизёр давно забил на таких любопытствующих и их мнение. Спросили – ответил, а дальше каждый пусть думает в меру своей испорченности.

– То есть вариантов, откуда может быть наш танцор, масса, – подытожил Сергей. – Я правильно понял?

– В общем да.

– А машина? Может, подскажете что?

– И тут мимо, – прихлёбывая чай, ответил Игорь. – Знакомых на похожей тачке у нас нет. Да и машина вполне может быть арендованная. Я, к примеру, часто так делаю, если за городом работа выпадает. Живу в центре, ездить мне особо некуда, потому напрокат брать проще…

Дмитрий неожиданно ловко, почти незаметно пнул коллегу ногой. Тот отмахнулся.

– Димон, ты думаешь, парни не догадываются, что мы тут не на одну зарплату с чаевыми живём? Да они это к вечеру знать будут, если захотят. Так зачем темнить? То мероприятие не мы работали, а наши взаимоотношения с клубом им до лампочки. Да и если попрут отсюда – не обижусь. Уже своя клиентура имеется. Может и не так часто выступать придётся, но с голоду точно не подохну. Как и ты, впрочем.

– Это да, – согласился второй танцор.

Дослушав перепалку, Швец на всякий случай спросил:

– Может, посоветуете что?

Стриптизёры снова задумались, после Дмитрий ответил:

– Да нет, ничего такого… Стандартное всё. Покатайтесь по клубам, поговорите с парнями. По объявлениям попробуйте пробить, среди одиночек – только это вы и без нас знаете. А больше ничего на ум и не приходит.

Игорь согласно закивал головой.

Простившись, инспекторы вышли на улицу.

– Ну что, начнём объезжать все клубешники? – уныло уточнил Иванов.

– Вариантов нет. И по объявлениям, будь они не ладны, работать придётся… – тоже нерадостно ответил Швец. – Да что же за непруха такая! Казалось бы – несчастные прыщи раскрыть не можем!

В это время запиликал смартфон Сергея.

– Тихо! Знакомая звонит – поднял он руку, призывая приятеля к тишине, а затем ответил. – Алло…

– Здравствуй Серёжа, – голос Светланы Васильевны звучал нейтрально. – Не смогла я толком тебе помочь. Номерок, который ты мне дал – для объявлений.

– Это как?