ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ФРАНЦИЯ

1
Без улик

2016, 21 мая, 17 часов 26 минут 38 секунд

XVI округ, Париж, Франция

Всё было как в третьесортной трэшовой киношке: заляпанная кирпично-бурым осадком чугунная ванная, брезгливо зажавший нос лысоватый полицейский инспектор и мирно похрустывающий свежим багетом толстоватый судмедэкспорт.

– Ну и вонища, – прогундосил инспектор.

– А то, – с умным видом кивнул медэксперт. – Адская похлебка, это тебе не луковый суп. Источает миазмы, а не амбре.

– Адская похлебка?

– Ну да. Рецептик продиктовать? – лукаво прищурился поедатель багета. – Записывай. На 80 килограмм фарша примерно литров сто серной или азотной кислоты. Смесь с соляной приветствуется. Фарш вываливаем в ванную, заливаем кислотой. Желательно всё это хорошенько подогреть, перемешать, пробулькать кислородом. Также можно использовать хромовую смесь – раствор дихромата калия в серной кислоте.

– А это ещё зачем?

– Чтобы волосы, ногти, кости и зубы уж точно растворились без остатка… Ну, чтобы улик не осталось. Как говорится: нету тела – нет и дела. Принцип «corpus delicti».

Инспектор весьма неуклюже попытался изобразить задумчивый вид. Для пущей убедительности почесал верхней губой кончик длинного носа.

– То есть ты хочешь сказать…

– Да, – не дожидаясь постановки вопроса, ответил пузатый эксперт, – мне думается, нашего профессора слили.

– В смысле? – Лицо медленно соображающего полицейского вытянулось от удивления, стало похоже на мяч для игры в регби.

– В прямом. В канализацию.

– Это как? – отказывался врубаться в суть проблемы инспектор-тугодум.

– Ну, здесь есть варианты, – продолжал издеваться над коллегой бурдюкоподобный поклонник чёрного юмора. – Можно как «Лондонский вампир» Джон Хэйг вычерпывать «адскую похлебку» ковшом. Но тогда потребуется противогаз, чтобы не обжечь легкие токсичными испарениями. А можно воспользоваться законом сообщающихся сосудов и…

– Да ну тебя! – рявкнул полицейский (наконец-то до него дошло), и, сдерживая рвотные позывы, с шумом вывалился из ванной комнаты.

Медэксперт ухмыльнулся и аппетитно хрустнул багетом. Затем близоруко прищурился, присмотрелся. С трудом втянув безразмерный живот, наклонился, внимательно изучил кафельный пол под ванной.

– Так-так-так, – пробормотал любитель ароматного хлеба и дурно пахнущих шуток. Спрятал остатки багета в бумажный пакет, натянул латексные перчатки, нацепил на нос очки, вооружился пинцетом. Немного поковырявшись, подцепил с пола прядь заляпанных чем-то вроде закисшего кетчупа седых волос, поднёс к самому носу. Покрутил, повертел, понюхал – разве что не лизнул. Весьма довольный собой широко улыбнулся:

– С этим уже можно работать.

Спрятав находку в специальный пакетик, эксперт включил фонарик на сотовом телефоне, посветил в сток ванны.

– Есть контакт! – обрадовался толстяк. Вновь воспользовался пинцетом, выудил из тёмного чугунного зева маленькую то ли песчинку, то ли соринку. Внимательно изучил, растянул пухлые губы в улыбке: – Если я правильно понимаю, остатки зубной пломбы. – Эксперт подмигнул своему отражению в зеркале, наставительно рёк: – Как говорил мой многомудрый учитель, мэтр Роше, преступлений без следов не бывает.

Насладиться триумфом наблюдательному ученику многомудрого мэтра Роше помешал давешний инспектор. Крикнул из комнаты:

– Эй, Фульк, иди сюда. Мы нашли кое-что интересное.

2
Тайные знаки

17 часов 32 минуты 54 секунды

– Ну, и что тут у вас?

– А ты сам взгляни, – ехидно прищурился лысоватый инспектор, широким жестом приглашая Фулька в заставленную книжными шкафами комнату. – Попробуй, отыщи. Яви свою хвалённую наблюдательность.

Судмедэксперт снял очки, протёр стекла клетчатым платком, вновь водрузил оптический прибор на мясистый нос. Окинул комнату пристальным взором.

Да, не зря он величал пропавшего хозяина квартиры «профессором». Всюду книги, книги и ещё раз книги. Книги в шкафах, книги на шкафах, книги под шкафами. Также на тумбочке, столе, стуле, пуфике, и даже на подоконнике. Плотности книжных рядов позавидует и Национальная Библиотека. Фарфоровые зубы в образцово-показательной челюсти какой-нибудь голливудской звезды расположены куда как реже.

Фульк осмотрел комнату сперва слева направо, затем справа налево, потом сверху вниз, и в заключение – снизу вверх. Вроде бы ничего странного. Если не считать, что один шкаф абсолютно пуст. И это при таком-то количестве книг.

– И что я здесь должен заметить? – спросил Фульк у коварно ухмыляющегося полицейского. – Подозрительно пустой шкаф?

– Ну, это бы и слепой узрел, – хмыкнул инспектор. – Смотри внимательнее.

Фульк вздохнул, прищурился, ещё раз осмотрел заставленное книгами помещение – теперь уже по диагонали. Да вроде бы ничего особого. Книги как книги. Хотя нет, постойте-ка…

Толстяк подошёл к одному из шкафов, – стоящему по левую руку от пустого, – взглянул на него сбоку. Точно, так и есть: несколько книг почти на треть выдвинуты из стройного ряда коллег. Точно кто-то хотел их вытащить, а потом вдруг взял и передумал.

– Что за книги? – спросил Фульк.

– А вот вместе и посмотрим, – ответил инспектор.

И посмотрели. Набор оказался весьма пёстрым и от этого подозрительно странным.

Оноре де Бальзак, «Отец Горио». Жорж Оне, «Горнозаводчик». Оноре д’Юрфе, «Астрея». Стендаль, «Красное и чёрное». Эжен Сю, «Агасфер». Огюст Эскофье «Кулинарный путеводитель». Тома Насержак, «Эстетика детективного жанра». Гюстав Эмар, «Золотая Кастилия». Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак». Александр Дюма-отец, «Три мушкётера».

– Хм, весьма необычная подборка, – заметил Фульк. – Тебе так не кажется, Лелуш?

– Угу, – кивнул инспектор. – Разные эпохи, разные авторы, разные жанры: от пьес и эссе, до романов и кулинарных рецептов. Что и есть общего, так это то, что все авторы – французы. Да еще экслибрис на форзаце. Но, похоже, здесь у всех книг точно такой же.

Лелуш выудил из полки первый попавшийся томик, раскрыл, сунул под нос Фульку:

– Ну, что я говорил.

Действительно, экслибрис тот же самый: земной шар, точно детский мячик, покоящийся на трёх толстенных фолиантах. На корешках книжуленций информация о владельце – по слову на каждый том: Франсуа Марсель Робер.

Франсуа Робер. Всё сходится. Именно так звали хозяина этой похожей на библиотеку квартиры. Хотя почему звали? Чтобы делать такие далеко идущие выводы, для начала следует дождаться данных экспертизы. Ведь могут быть и варианты. Фульк на своем веку всякого-разного насмотрелся.

– И всё-таки интересно, – проворчал Лелуш, почесывая похожую на тонзуру проплешину, – что означает сия шарада? Может быть, все эти книги вытащили случайно?

– Поверь мне, – с умным видом промолвил Фульк, – если когда-нибудь тебе на голову упадет черепаха, то это будет далеко не случайно.

– Почему? – захлопал глазами Лелуш.

Эксперт улыбнулся, продолжил:

– Это будет значить, что парящий в небе орёл, принял твою лысую макушку за гладкий булыжник. Вот он и уронит на тебя рептилию, чтобы разбить твёрдый панцирь и полакомиться черепашатинкой.

– Это ты к чему? – насупился инспектор. Он не любил, когда кто-нибудь подтрунивал над его пролысиной.

– А к тому, – усмехнулся толстопузый Фульк, – что случайностей в этом мире не бывает в принципе. Это ещё Демокрит заметил. У всего есть своя причина.

– Ишь, грамотей выискался, – проворчал уязвленный полицейский. – Я тоже, между прочим, книжки почитываю.

– Ага, комиксы про Блэксэда.

– Ладно-ладно, – примирительно буркнул Лелуш. – Но раз уж ты у нас такой умный и считаешь, что у всего на свете есть причина, ответь: какова причина того, что все эти книги так странно стоят?

– Главное, – сказал Фульк, – понять, что их объединяет.

– Ну, это мы уже выяснили. Все они написаны французами. Про экслибрис, я думаю, вспоминать не имеет смысла.

– Нет, – пробормотал эксперт, – здесь явно что-то иное. Мне кажется, тут скрыт какой-то шифр. Некий код.

– Ага, – хохотнул Лелуш, – код да Винчи.

– А почему бы и нет, – не обратил внимания на глумливый тон коллеги Фульк. Он достал блокнот, записал имена авторов и названия их книг в один столбец.

Оноре де Бальзак, «Отец Горио»

Жорж Оне, «Горнозаводчик»

Оноре д’Юрфе, «Астрея»

Стендаль, «Красное и чёрное»

Эжен Сю, «Агасфер»

Огюст Эскофье, «Кулинарный путеводитель»

Тома Насержак, «Эстетика детективного жанра»

Гюстав Эмар, «Золотая Кастилия»

Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак»

Александр Дюма-отец, «Три мушкётера»

Лелуш заглянул Фульку через плечо. Спросил:

– А с чего ты взял, что надо записывать именно в такой последовательности?

– А ты что – араб? – вопросом на вопрос ответил толстяк.

– В смысле? – опять не уразумел инспектор.

– Ты как читаешь?

– Бегло.

– Я говорю: в какую сторону?

– А-а-а. Ну, как все люди, слева направо.

– Арабы, да будет тебе известно, тоже люди. Но пишут и читают, в отличие от нас, справа налево… Но я думаю, что зашифрованное послание оставил наш соотечественник, уж коль он выбрал шкаф с французскими авторами. Видишь, рядом стоит шкаф с книгами итальянских писателей. А вот англичане. Там испанцы, и немцы.

– Ха, точно. А я-то сразу и не заметил.

– Вот поэтому я и выписывал книги в той последовательности, как они стояли на полках: сверху вниз и слева направо. Правда, пока никак не могу уловить логику.

– А есть ли она, эта логика?

– Должна быть, – пропыхтел толстяк, что-то зачёркивая, вновь дописывая, соединяя линиями, отчерчивая и снова вымарывая. – А если так… Или так…

– Брось, ты это гиблое дело, Фульк, – махнул рукою Лелуш. – В конце концов, это не наша с тобою забота. Запротоколируем, сфотографируем, соберем улики – и баста. Пусть носолобые умники из управления над этим ребусом голову ломают.

– Но ведь интересно же, – пробухтел Фульк, и быстро-быстро застрочил в блокноте. Через несколько секунд он откинул ручку, довольно потёр потные ладони, сунул блокнот под нос Полю. – Смотри, что у меня получилось.

Лелуш посмотрел. Увидел:

Бальзак

Оне

д’Юрфе

Стендаль

Сю

Эскофье

Насержак

Эмар

Ростан

Дюма

– И что с того? – спросил полицейский. – Ты просто вычеркнул названия книг и имена писателей, – оставил лишь их фамилии?

– Да! – восторженно выпалил Фульк.

– И что это нам даёт?

– Смотри внимательней, – широко улыбнулся дешифровщик. Вернул Полю его же шпильку: – Яви свою хваленную наблюдательность.

Инспектор посмотрел на список писателей ещё раз. Для пущей важности пошевелил кустистыми бровями. Не помогло.

– Не понимаю, что ты здесь углядел, – посетовал туговато соображающий полицейский. – И где тут покоится заяц?^[1]

– Попробуй применить правило акростиха, – подсказал Полю Фульк.

Если уголовный кодекс Лелуш знал назубок, то о законах стихосложения имел самое поверхностное представление. Поэтому нахмурился, рыкнул:

– Не умничай. Пальцем ткни.

– Хорошо, – согласился Фульк, и прикрыл ладонью фамилии писателей так, что остались видны лишь заглавные буквы. На всякий случай подсказал, облегчая задачу донельзя: – Читай сверху вниз, как китайцы.

Слабо подкованный в поэтике, но бегло читающий бравый служака озвучил получившееся слово:

– БУС-СЕ-НАР.^[2]