Цитаты из книги «Одержимость»

, безумный. Я не гналась за оргазмом, знала, что сейчас не кончу, слишком всё новое для меня, я просто хотела видеть, когда он сойдёт с ума и

Брови сошлись на переносице резко сжал мою руку выше локтя. Не нравится? Да, милый, паршивое чувство, когда тебя сравнивают. Мерзкое. Опустился немного? Отлично.

– Молчи… я решаю, как для меня… не ты. Правила твои, а решения мои.

Головокружительно быть с ним настолько близко. Потёрлась об него желая быть ещё ближе и почувствовала, как его правая рука сжала меня крепко за талию. Мне нравилась эта мощь. Он очень сильный, широкий, большой, мускулистый. Я укусила его за мочку уха, и он шумно выдохнул.

– С чего ты взял? Ты не мой папочка, не мой любовник. А ЭТИМ можно заниматься где угодно. Например, в школьном туалете, на уроке… истории. Меня всегда заводят урок истории. Не знаю почему. Особенно изучение рабовладельческого строя. Отношения рабыня-хозяин. Очень интересно.

Я нагло впилась холодными пальцами в его воротник и коснулась губами его губ. Вздрогнул, перехватил мою руку, но я уже зарылась в его светлые волосы на затылке, царапая шею и мои губы слегка приоткрылись. Он сдался внезапно. Неожиданно даже для меня, рванул к себе, и тут же смял мои губы своими. Я поплыла моментально, это полный отказ всех тормозов и разума. Его губы оказались жёсткими и властными, жадными и горячими. Настоящими. Пальцы легли на моё лицо, не давая оторваться, удерживая, он пожирал меня, забирая дыхание, взрывая мои мозги, мои лёгкие. В животе вспорхнул ворох ненормальных бабочек, совершенно чокнутых и неуправляемых. Ответила на поцелуй, почувствовала его язык во рту и крышу снесло к такой-то матери. Мне показалось что до него я ещё не целовалась. Все стало жалким суррогатом. Потому что Никитин не просто целовал он забирал, он порабощал волю, отнимал контроль, вырывал его с мясом. И меня это возбудило до сумасшествия, от желания свело скулы, впилась в его волосы на затылке, отвечая, захлёбываясь, отдаваясь.

– Очень, – ответила я, чувствуя острые покалывания внизу живота, искры, пробегающие вдоль позвоночника. Уровень эндорфинов в крови тут же увеличился. Прикосновения его пальцев – это как удары электрошоком, притом по самым чувствительным местам. Вторая рука поддерживала мою ногу под колено.

– Так я интересуюсь со злым умыслом, – сказал он. – Даже так? И, насколько он злой? – А насколько можно? – Всегда нельзя. Так интереснее

когда мне некомфортно я начинаю себя веселить, а когда я себя веселю, то другим уже совсем не до веселья.

Есть труп, значит, есть и убийца.