Глава 8

Дикий: Как его зовут? Как вы познакомились?

Я чувствовала, как внутри меня накапливается напряжение от его настойчивых вопросов, но в то же время я не могла отказать себе в удовольствии ответить ему.

Лена: Его зовут Иван. Мы встретились после небольшой аварии. Он помог мне, и мы начали общаться.

Отправив сообщение, я ожидала его реакции, предчувствуя продолжение его ревнивого допроса. Не заставило себя ждать и следующее сообщение от Дикого, которое было еще более прямым и наглым.

Дикий: Ты собираешься с ним спать?

Я замерла, читая его слова. Мое сердце заколотилось быстрее от его дерзости и откровенности вопроса. Его наглость была шокирующей, но в то же время я почувствовала, как мое сердце бьется все быстрее. Как будто эти вопросы обостряют все мои эмоции, заставляют кровь пульсировать в венах с дикой скоростью.

Лена: Это совершенно твое дело, Дикий. Моя личная жизнь – это моя личная жизнь.

Я отправила сообщение, чувствуя смесь раздражения и странного возбуждения от его откровенных вопросов. Его слова были наглыми и дерзкими, и в то же время в них было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя особенной, желанной.

Дикий: Твоя личная жизнь меня волнует, Алена. Зачем ты со мной общаешься? – спросил как отрезал.

Лена: Не знаю.

Дикий: Врешь. Ты знаешь. Я тебе нравлюсь. И не говори, что это дружба.

Лена: Мне кажется нам нужно сменить тему.

Дикий: Почему? Я хочу знать ответ на свой вопрос. Я тебе нравлюсь?

Лена: Мы общаемся и мне нравится наше общение.

Дикий: Разве мы просто общаемся?

Лена: Да!

Дикий: Зачем мы общаемся? А, Алена? Я вернулся к этому вопросу. Думаешь я пишу тебе потому что мне скучно? Хрена с два. Я пишу тебе потому что меня вставляет, меня конкретно вставляет наше общение. Ты мне нравишься. Как женщина. Я каждый день смотрю на твои фото и не могу оторваться.

Лена: Зато я никогда тебя не видела.

Дикий: Ты меня чувствуешь! Я это знаю.

Лена: Ты в тюрьме.

Дикий: Я этого не скрывал, но ты продолжила общаться! Алена, дружбы не будет. Хочешь отправь меня в «чс» и на хрен забудь обо мне!

Я судорожно глотнула воздух. Наверное так и нужно сделать. Заблокировать его. Перестать общаться. Так было бы правильно. Я даже потянулась, чтобы сделать это, нажала настройки и…не смогла. У меня задрожали руки.

Лена: Мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.

Отправив это сообщение, я отложила телефон и умылась, стараясь успокоить свои мысли. Встреча с Иваном, эти настойчивые сообщения от Дикого – всё это пробуждало во мне торнадо. Мне было нечем дышать и мое сердце колотилось очень быстро. Какой-то бред. Наваждение. Этого человека нет рядом со мной, а он так действует на меня.

Стоя перед зеркалом с телефоном в руках, я быстро печатала ответ Дикому.

Лена: Давай сменим тему. О чем еще можем поговорить?

Через мгновение пришел его ответ.

Дикий: Ок. Что ты сейчас делаешь?

Я колебалась, прежде чем ответить. "Что мне сказать?" – думала я. Но затем, как будто на автопилоте, напечатала:

Лена: Я в душе.

Сразу после отправки я поняла, что, возможно, это было не лучшее, что я могла написать. Я спешно стала стирать сообщение, но было уже поздно.

Дикий: Ты голая?

Мое сердце замерло от его вопроса. Его слова были прямы и наглы, и я почувствовала, как мои щеки горят от стыда и волнения одновременно. Стояла, замерев, с телефоном в руке, не зная, что ответить. Я почувствовала, как в ванной становится жарко от его слов.

Дикий: Просто ответь да или нет? Ты голая?

Лена: Да

И вся зарделась. По коже пошли мурашки, сердце зашлось от собственного бесстыдства. Его откровенность была шокирующей, но в то же время я не могла отрицать, что она вызывала во мне возбуждение.

Дикий: Все это время ты писала мне голая? Пиздец!

Лена: Давай прекратим это!

Дикий: Что прекратим? Мы еще не начинали! Ты перед зеркалом?

Лена: Хватит!

Я вышла из диалога и облокотилась руками на раковину, глядя на собственное отражение и на свои лихорадочно блестящие глаза. Я поняла, что моя связь с Диким становилась всё более сложной и запутанной, и мне нужно было серьезно подумать о том, чего я хочу и к чему это все ведет.

Внезапный плач разорвал тишину ночи, заставив меня вздрогнуть и мгновенно проснуться. Сердце колотилось в груди, когда я вскочила с кровати и бросилась в комнату детей. Темнота была насыщенной, глубокой, и только слабый свет от уличного фонаря сквозь занавески позволял мне различить контуры мебели.

Но у малышей в спальне горел ночник.

– Женечка, – еле слышно прошептала я, подходя к кроватке моего младшего сына. Его плач становился всё громче и отчаяннее, когда я подхватила его на руки. Его маленькое тельце было очень горячим, словно горящий уголь, и это мгновенно встревожило меня.

– Малыш, что с тобой? – голос мой дрожал от страха. Женя продолжал плакать, прижимаясь ко мне всем своим маленьким телом. И я буквально сама нагревалась от него настолько он был горяч.

Я поспешила включить свет и, положив ребенка на пеленальный столик, измерила температуру. Цифры на термометре зашкаливали, показывая тридцать девять и восемь, и это заставило мое сердце замереть от страха.

– Нет, нет, нет, – шептала я, пытаясь сохранять спокойствие ради Женечки, но мои руки тряслись, и я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Это слишком высоко, малыш.

Не теряя ни минуты, я схватила телефон и набрала номер скорой помощи, каждая секунда казалась вечностью, пока я ждала ответа.

– Пожалуйста, приезжайте быстро, у моего сына очень высокая температура, – моя просьба была настойчивой, но голос дрожал от страха.

У меня спрашивали симптомы, возраст, адрес. Все это так долго, нудно, дотошно.

Оператор заверил меня, что машина уже в пути, но каждая минута ожидания тянулась бесконечно. Я снова взяла Женю на руки, пытаясь утешить его, колыбельные переходили в молитвы, а молитвы – в тихие умоляющие слова, направленные куда-то выше, к силам, которые могли бы помочь моему малышу.

Время шло, а скорая все не приезжала. Мое беспокойство перерастало в отчаяние. "

– Пожалуйста, держись, малыш, – шептала я Женечке, плотно прижимая его к себе, поглаживая по горячей головке и спинке. Проснулась встревоженная Лера. Она взволнованно смотрела на меня, а я на нее.

– Они скоро приедут. Там просто сильный дождь. Может быть затопило дорогу на окружной.

В отчаянии я снова набрала номер скорой, но ответ был тем же:

– Машина уже выехала, она скоро будет.

Но "скоро" казалось бесконечностью, а температура Жени не снижалась, несмотря на все мои усилия. Его маленькое лицо было красным от лихорадки, и он стонал в моих объятиях, вызывая в моей душе ощущение адского бессилия и ужаса.

Я побежала к машине, надеясь, что смогу доехать до ближайшей больницы сама, но когда я повернула ключ в замке зажигания, автомобиль лишь бессильно захлебнулся и затих. Слезы навернулись на мои глаза от отчаяния и ярости к собственной беспомощности. Да что ж такое. Как назло. Что с ней не так. Вчера только заводилась и все было хорошо. Что за бред.

Бросившись к телефону, я попыталась вызвать такси, но мои звонки оставались без ответа. Сильный дождь снижал шансы на приезд машины какую бы я сумму не ставила. Никто не хотел выезжать на окраину города в такую погоду. Или действительно затопило дорогу со стороны города. Сюда можно доехать только на внедорожнике по этой грязи и ямам.

Я тяжело вздохнула, и сама не знаю как решилась позвонить Ивану. Мое сердце колотилось от страха и вины за то, что я втягиваю его в свои проблемы, но у меня не было выбора.

Телефон с первого гудка был взят.

– Лена? Что случилось? – голос Ивана звучал обеспокоенно.

– Иван, пожалуйста, мне нужна ваша помощь, простите, что среди ночи, мне просто некого попросить, а я в отчаянии, – моя речь была срывающейся, голос дрожал от страха. – У Жени, у моего годовалого сына, высокая температура, я не могу сбить ее. Скорая не приезжает, моя машина не заводится, а такси не берут заказ…

Я слышала, как Иван выдохнул, но его голос оставался спокойным. – Через пятнадцать минут у вас будет врач. Не переживайте. Идите к ребенку.

Он положил трубку, а я, чувствуя смесь благодарности и отчаяния, плотно прижала Женечку к себе, пытаясь передать ему свое тепло и любовь, моля о том, чтобы доктор приехал быстрее.

Сидя в тишине ночи рядом с кроваткой сына, я ощущала, как каждая минута тянется невыносимо долго. Слова Ивана звучали в моей голове, как мантра. "Через пятнадцать минут," – повторяла я про себя, пытаясь удержать дикое волнение в узде.