Цитаты из книги «Горбачев. Его жизнь и время»

Посол Джек Мэтлок кратко описал, как в СССР поступали с секретами наподобие Катыни или протокола к нацистско-советскому пакту: “Грязные тайны прошлого сначала разоблачались, потом наполовину отрицались, затем переставали оспариваться, а после признавались официально”.

Мог ли глава СССР получить больше от Запада, который был многим ему обязан? Маргарет Тэтчер считала, что он был вправе требовать гораздо больше на содержание советских войск, выведенных из Восточной Германии[1951]. Британский специалист по разведке и историк холодной войны считает, что Горбачев мог бы “выжать из НАТО гораздо больше, если бы на переговорах о германском вступлении в альянс занял более жесткую позицию, а не надеялся получить компенсацию за сделанные уступки позднее”

“Вы мне помогаете, и я хочу помочь вам”, – сказал Коль Горбачеву 10 сентября[1945]. Западная Германия сдержала обещание, направив Союзу около 60 миллиардов немецких марок к середине 1991 года[1946]. Однако эта сумма выглядит скромной по сравнению с другими немецкими тратами. Например, после объединения на реконструкцию Восточной Германии были потрачены миллиарды марок, а в 1966 году консервативный лидер Франц Йозеф Штраус полагал, что Бонну придется заплатить 100–120 миллиардов марок (450 миллиардов по состоянию на 1990 год с учетом инфляции), чтобы Восточная Германия стала нейтральной, при этом Западная Германия была готова выйти из НАТО и Европейского сообщества, а также пообещать не поднимать вопрос о воссоединении Германии до конца века. В 1990 году немцы получили намного больше, а заплатили намного меньше

“К чертям! – сказал Буш Колю, комментируя идею уступить Горбачеву. – Победили мы, а не они. Мы не можем допустить, чтобы Советы вырвали у нас победу, попав в челюсти поражения”. Коль заметил, что в этом случае необходимо найти другой способ успокоить Горбачева: “В конце концов все сведется к вопросу о деньгах”. В ответ Буш сказал, что у Западной Германии глубокие карманы, а Роберт Гейтс позднее заявил, что им придется выманить СССР из ГДР при помощи взятки и заплатить ее должна будет Западная Германия

За несколько дней до того, как Бейкер и Коль прибыли в Москву, Геншер сказал британскому министру иностранных дел Дугласу Херду: “Советскому Союзу нужна гарантия того, что в случае смены правительства в Венгрии она не станет частью НАТО”. 31 января 1990 года, выступая с речью в Тутцинге, Геншер публично призвал представителей НАТО дать СССР обещание: “Что бы ни случилось с Варшавским блоком, НАТО не переместит свои границы на восток, то есть ближе к Советскому Союзу”

В беседе со своим коллегой Шеварднадзе Геншер был даже более убедителен: “Для нас это закон: НАТО не будет расширяться на восток”

По мнению Карена Брутенца, Горбачев угождал Западу по психологическим и политическим причинам – он стремился к одобрению и мировой славе: “Это был период, когда претензии М. С. на роль мессии, возможно, достигли зенита”. Он убегал от проблем внутри Союза, а по возвращении из заграничных поездок рассказывал, “как его хорошо встречали, какие восхищенные выкрики звучали в его адрес”

По словам Артемия Калиновского (автора вышедшей на Западе книги, где подробно рассказывается о выводе войск), Горбачев “боялся подорвать авторитет Москвы как защитницы стран третьего мира” от западного империализма[900]. Хотя, конечно, к тому времени он с досадой думал об обременительных отношениях с третьим миром, в которые впутали страну его предшественники. Ливийский диктатор Муаммар Каддафи “очень высоко ставит свою роль в мировой революции”, но, по словам Горбачева, “действует так, как будто имеет дело с представителями дошкольных учреждений. Можно подумать: кто громче кричит, тот успешнее делает революцию”[901]. Сирия “начала диктовать нам… За наши же деньги. И получается, мы проводим не свою, а сирийскую политику”[902]. (Не так ли произошло и тридцать лет спустя?) Зарубежная помощь – это, конечно, хорошо, но “крупные вложения делать сейчас бессмысленно”

Сам Горбачев, похоже, был настроен закончить войну. Одним из первых пунктов в его списке самых срочных задач значилось: “Выход из Афганистана”[891]. Он понимал, вспоминал Арбатов, что “нужно выбираться из этой заварухи”[892]. В июне 1985 года, по словам Корниенко, Горбачев поручил ему подготовить предложение об “урегулировании афганского вопроса”. Ощутив, что наверху возникли новые настроения, простые граждане принялись засыпать ЦК и редакции главных газет письмами с вопросами: “Зачем это нам нужно и когда это кончится?!” Женщины жалели мужей и сыновей, которые страдают и гибнут. Солдаты писали, что они сами не понимают, за что воюют. Офицеры – и даже один генерал – сообщали, что они не в состоянии объяснить своим солдатам, “зачем они там”. Пришло два гневных письма от экипажей танка и вертолета – они обвиняли газету “Правда” во лжи: в ней описывалось, как героически сражались афганские воины, а на самом деле – это “мы сражались, и было все совсем не так”. Больше всего Черняева удивляло, что, в отличие от прошлых лет, среди этих писем было очень мало анонимок: “Почти все подписанные”

Александр Яковлев считал, что пришли отчаянные времена, которые требуют поистине радикальных перемен. На заседании отдела пропаганды ЦК в августе 1985 года он разразился страстной тирадой: “Мы проспали полтора десятилетия. Страна слабеет, и к 2000 году мы станем второразрядной державой”