Цитаты из книги «Рождественские каникулы»

Но народ голодает. И когда ты станешь говорить, что ему нечего терять, кроме своих цепей, он будет тебя слушать, и когда ты станешь махать у него перед носом наживкой из чужой собственности, он даст волю своей жадности и зависти, которые он вынужден был подавлять, пока не мог дать им волю. С

Жалость – это ничтожная подачка потерпевшим крушение, которая позволяет преуспевающей публике с чистой совестью наслаждаться своим преуспеванием.

Знаете, что я думаю? Я думаю, Бог мертв уже миллионы миллионов лет. Я думаю, он умер, когда объял бесконечность и положил начало образованию Вселенной, он умер, а люди из века в век продолжают взывать к нему, который перестал существовать, когда сотворил то, что сделало возможным их существование.

Отдых, покой, тишина, одиночество. Похоже, такую роскошь могут себе позволить только очень богатые, а ведь это ничего не стоит. Странно, что так трудно этого достичь.

он видел ее такой веселой и непосредственной. Жизнь англичан она знала только по книгам Диккенса, Теккерея и Герберта Уэллса,

Глупо, да? Он жестокий, себялюбивый, бессовестный и безнравственный. Мне все равно. Я не уважаю его, не доверяю ему, но люблю. Люблю всем телом, всеми помыслами, чувствами, всем своим существом.

– Вы играете прекрасно, и техника у вас превосходная, но не воображайте, будто вы можете исполнять русскую музыку, ничего подобного. Сыграйте мне что-нибудь Шумана, вот это вы наверняка можете. – Нет, я больше не собираюсь играть. – Если вы на меня сердитесь, почему бы вам меня не ударить? Чарли не удержался и фыркнул: – Что за дурь. Мне такое и в голову не приходило. Да и не сержусь я. – Вы такой большой, сильный, красивый, я совсем забыла, что вы еще мальчишка, – со вздохом сказала Лидия. – И вы так не подготовлены к жизни. В иные минуты погляжу на вас, и меня как ножом по сердцу

Вы такой большой, сильный, красивый, я совсем забыла, что вы еще мальчишка, – со вздохом сказала Лидия. – И вы так не подготовлены к

Ничто не привязывает к женщине сильнее благ, которыми ее одаряешь.

Нет ничего на свете коварней женской лести; потребность в этой лести так в нас велика, что можно стать ее рабом.