Мягкая машина

В книге из 282-х страниц самое главное начинается только на 208-й, а более-менее линейный сюжет начинает проглядывать на 95-й странице. Весь остальной текст призван ввести читателя в гипнотический транс. Сымитировать путешествие во времени, как оно представлено у Берроуза - методом нарезок проникнуть в прошлое через газеты, затем кино, а в конце через метод повешения. Разоблачить язык и его паразитарную сущность.

Все слова мира взбалтываются в бетономешалке, для того чтобы из них родились слова сопротивления:

"Отрезать словесные линии... Отрезать музыкальные линии... Уничтожить контрольные образы... Сжечь книги... Убить жрецов!.. Убить! Убить! Убить!..".

Именно так Инспектор Ли обрушил цивилизацию майя.

Сопротивление Контролю и его главному вирусу - языку. Язык воплощает собой порядок, хорошее и плохое в нем четко разделены. Язык - это порядок, наркотик, паразит. Добропорядочные люди ставятся "белым малышом" - дистиллированной моралью. Мягкий укол в вену, контроль, а потом белый малыш входит в вашу кровеносную систему и вы становитесь правильным. Настолько правильным, что можете абсолютно точно сказать, что жертвы в Хиросиме просто ошибались, а вот вы были правы. Так же как ошибаются ниггеры и геи, просто-напросто скоты с позиций абсолютной правильности. А абсолютная правильность - лишь приход от "белого малыша".

Единственное средство от вируса - вакцина. Фрагменты языка, которые хаотично движутся, раскрывая и разоблачая его сущность. Убить жрецов, сжечь книги - фразы на языке, восстающие против самого языка. В конечном счете, поэзия и террор - одно и то же.

Человек придуман кем-то. Человек болен паразитами. И если убрать все придумки, концепции и идеологии, исчезает само слово "человек". Остается только мягкая машина, которую непрестанно атакуют вирусы Контроля.

Человек придуман языком, человек болен языком. Страх не абстрактной вымышленности, где человек творение бога, а страх того, что он придумка ровно такого же человека. Ласло Ябопа, например, который придумал и заразил Ленитропа своим языком ноль-реакции в "Радуге тяготения". Жрецы майя контролировали умы сотен рабов своим календарем. Порядок календаря (порядок языка, порядок Контроля) бесконечно проигрывался на магнитных пленках, проглядывал со страниц всех книг.

Стоит лишь изменить порядок, подорвать последовательность и правильность происходящего, как язык восстанет против самого себя. Убивайте жрецов и жгите книги - будьте свободны.

Книги Берроуза сродни кислотному приходу, все начинается из ниоткуда, простая точка в пространстве, которая с каждой минутой нарастает как снежный ком, получая все новое и новое значение, оставляя тебя в дураках, изящно убегая вперед. Каждая фраза доставляет наслаждение, через строки проступает агония умирающего мира, трясущегося в судорогах, выблевывающего последние крохи жизни. Берроуз - литературный джанк, каждый отрезок времени ты желаешь еще пару строк, они, не смотря на свою, казалось бы, отвратность, вызывают у тебя высшую степень наслаждения, особенно при наложении на синтетические ритмы Throbbing Gristle. Интересно было почитать и заключительную статью об апоморфине и Мягкой Машине.

Капитан Кларк приветствует вас на борту...
23!

Если бы вы только знали, как тяжело писать рецензию на набор случайных слов. Все шестьсот страниц трилогии Берроуза – солянка из хаотично расставленных предложений, не имеющая ни смысла, ни сюжета. Ощущение, что и издателям, и Берроузу, и даже читателям плевать на эти три книги, потому что на каждой выпадающей ссылке в интернете их последовательность меняется, и непонятно, какая часть трилогии вторая, а какая – завершающая.

Берроуз здесь использует свой любимый метод нарезки. Пишет цельный текст, разрезает лист на куски и в случайном порядке меняет местами. Как сказал он в одном из интервью – в первой колонке у него записаны произошедшие с ним события, во второй – впечатления от этих событий, в третьей – цитаты из прочтённых в тот момент книг, сцены из которых невероятным образом совпали с тем, что переживает сам Берроуз. Всё это, по-видимому, сваливается в одну кучу, а потом превращается в роман. И будьте уверены – читать это невозможно.

Цельный текст есть только в последних двадцати страницах «Мягкой машины» – там автор рассказывает про апоморфин, которым лечился от наркозависимости, и почему правительству выгодно не излечивать наркоманов, а только способствовать числу их роста. Вся остальная трилогия – бред, который не воспримет ни один здравомыслящий человек. Я уловил хоть какой-то смысл в тексте, только когда читал «Нова экспресс» при высокой температуре. Видимо, надо быть на одном уровне сознания с Берроузом (обдолбаться чем-нибудь или бредить) чтобы за хаосом разглядеть сюжет.

Хотя подобные книги можно использовать как медитацию – ты вроде бы и читаешь текст, но находишься далеко в своих мыслях, пока буквы, предложения и целые главы проплывают перед глазами. Тут есть пара необычных образов – сюрреалистичных и пугающих – но это капля в море, они вообще не спасают читателя от сочинений законченного наркомана.

Если в каких-то главах Берроуза ещё можно похвалить за полёт ужасающих фантазий, то в остальных даже нет знаков препинания – и нет, это не стиль Хьюберта Селби Младшего из «Реквием по мечте» и не прекрасно описанные и без запятых сцены трипов из книг Джона Кинга, это не «социальная сатира» и не «захватывающее исследование» – это просто х#&^я, преподносящаяся критиками как «новое слово в литературе».

Берроуз может только десять раз за трилогию предложить вам записать что-нибудь на магнитофон и поставить эту пленку вместо оригинальной звуковой дорожки на любой видеоряд. Или воспроизвести запись задом наперёд. Или перемешать между собой две/три/пять/десять записей. Теперь я понял, как развлекались битники в эпоху без интернета. Спасибо, не надо.

Очень рад, что с Берроузом я закончил. Больше в серии «Альтернатива» его книг нет. Есть только роман с его письмами, написанный Харрисом. Но с этим разберусь позже. Хотя раньше его книги были чем-то необычным и новым для меня, но то ли я раньше был молодым и глупым, то ли Берроузу всё-таки помог апоморфин и он стал писать чуточку лучше.