Цитаты из книги «Детство»

Незаметно наблюдаешь за взрослыми, чье детство затаилось внутри, драное и дырявое, словно проеденный молью половик, о которым все позабыли и больше им не пользуются.

Большинство взрослых считают, что у них было счастливое детство и, может быть, даже сами в это верят, но только не я. Думаю, что им просто посчастливилось его забыть.

Я всегда считала, что между луной и улицей существует какое-то таинственное взаимопонимание, словно между двумя сестрами, выросшими вместе и способными общаться без всяких слов.

Детство — оно темное и постоянно стонет, как маленькое животное, запертое в подвале и всеми забытое. Оно вырывается из горла, словно дыхание на морозном воздухе, иногда оно слишком слабое, а иногда — слишком сильное. Детство никогда не бы­вает впору. Только когда оно отпадет, как мертвая ко­жа, о нем можно спокойно рассуждать и говорить буд­то о пережитой болезни. Большинство взрослых считают, что у них было счастливое детство и, может быть, даже сами в это верят, но только не я. Думаю, что им просто посчастливилось его забыть. У моей мамы не было счастливого детства, и в ней это не настолько глубоко запрятано, как в других людях.

смотрю на безоблачное шелковое небо и откры­ваю окно, чтобы наконец-то оказаться поближе к нему. Кажется, что Бог медленно опускает свое мягкое лицо над землей и его безграничное сердце бьется неспешно и приглушенно совсем рядом со мной.

Я наблюдаю за моей вечерней звездой, кото­рая, словно благосклонное око Бога, беспрестанно сопровождает меня и кажется еще ближе, чем в течение дня. Однажды я запишу все слова, что пронизывают меня. Однажды люди прочтут их в книге и поразятся, что девушка тоже может быть поэтом. Мои родители будут гордиться мною еще больше, чем Эдвином, и прони­цательная школьная учительница (которая мне пока не повстречалась) скажет: я это заметила, когда она была еще совсем ребенком.

Гостиная — островок света и тепла в те тысячи вечеров, когда мы собираемся вчетвером, словно бумажные куклы со стены позади колонн в кукольном театре — его отец смастерил по модели из «Фамилие Журнален».

Я одна в гостиной моего детства, где когда-то брат заколачивал гвоздь в доску, пока мама пела, а отец читал запрещенную книгу, которая уже много лет не попадалась мне на глаза. Это было так давно, и я думаю, что тогда была очень счастлива, несмотря на мучительное ощущение бесконечности детства.

Спускаясь в подвал за углем, обычно спотыкаешься о пьянчугу, который отсыпается после попойки, завернувшись в излохмаченную шинель, а на улице пьяные настолько привычны, что никто не удостаивает их взгляда. У ворот почти каждый вечер стоит толпа мужчин с пивом и шнапсом, и только совсем маленькие дети боятся их.

В их мире я чувствую себя чужеземкой, и мне не с кем поговорить о непреодолимых проблемах, поглощающих меня при мысли о будущем.