Цитаты из книги «Радуга тяготения»

Гарцую, как конь, по Буа-Дебулонь[111] и ни от кого не завишу…

– Ну вас нахуй, – шепчет Ленитроп. Он знает лишь это заклинание – и оно, в общем, на все случаи жизни.

Ленитроп говорит в свой хайбол, слова отскакивают от кубиков льда, поэтому охлаждаются как надо

Он пропьет даже собственный скальп!

учишься забывать Россию, утешаться мерзкими, подложными ее огрызками, что попадаются под ноги…

У Свиневича, по крайней мере, остается физиология, партии она не подвластна… а те, у кого ничего, кроме партии, кто всю жизнь на ней построил, чтобы затем попасть в чистку, – этим предстоит пройти сквозь нечто весьма похожее на смерть… и так ничего и не узнать наверняка

Ленитроп втягивает кисти в ребристые манжеты толстовки, скрещивает руки на груди, наблюдает изумительное иностранное утро, призраки его дыхания в нем, он ощущает первое солнцетепло, хочет первую сигарету – и извращенно дожидается внезапного шума, с которого начнется день, первой ракеты.

– Ой, изюмительно, – говорит она, – я, кажется, простуду подхватила. Войну ты подхватила. Она заразная, и я не знаю, как ее шугануть. О, Джесс. Джессика. Не оставь меня…

Теперь уже проступает: с какой легкостью Джессика может исчезнуть. Впервые он понимает, почему это равно смертности и почему он будет плакать, когда она уйдет. Он учится распознавать минуты, когда вообще-то ее ничто не удерживает, кроме его тощих рук, накачанных 20-ю отжиманиями… Если она уйдет, станет безразлично, как падают ракеты.

Но ее крылья способны нести лишь ее вес, и, надеется она, – Ильзе, и то недолго.